Мэри Стюарт - Кристальный грот

Я рассмеялся.

— Знаю. Я нужен тебе для того, что ты зовешь «настоящей работой».

— Вот именно. Я не собираюсь ждать здесь, в Британии, пока Германия и Ирландия соберутся с силами, потом, подобно летнему шторму, обрушатся на оба побережья и встретятся в Британии, чтобы внезапным нападением ошеломить север. Британия находится теперь между ними и может разделить их еще до того, как они сойдутся вместе для атаки.

— И сначала ты покоришь Ирландию?

— Гилломана, — ответил он, кивнув. — Он молод и неопытен — и до него ближе. Утер отправится в Ирландию еще до конца этого месяца. — Перед Амброзием лежала карта. Он развернул ее боком, чтобы я тоже мог видеть. — Здесь. Вот твердыня Гилломана; тебе, несомненно, предстоит услышать о ней. Это горная крепость, она зовется Киллар. Мне не удалось разыскать никого, кто видел бы ее, но я слышал, что она сильно укреплена и ее защитники могут отбить любой штурм. Мне даже говорили, что ее еще никому не удавалось взять. Послушай, мы не можем себе позволить, чтобы Утер сидел, осаждая ее, долгие месяцы, не то Пасцентий ворвется сюда с черного хода. Киллар следует взять быстро, и его нельзя — так мне сказали — взять с помощью огня.

— Да?

Я приметил уже на столе среди других карт и планов наброски подкопа.

Он сказал, как бы уклоняясь от темы разговора:

— Треморин очень лестно отзывается о тебе.

— Очень мило с его стороны. — Тут и я сказал невпопад: — Я встретил снаружи Утера. Он сказал мне, чего ты хочешь.

— И ты отправишься с ним?

— Конечно, я к твоим услугам. Но, господин… — я показал на рисунки, — я не создал новых чертежей. Все, что я задумал, уже строится здесь. А если такая спешка…

— Нет, не это. Я не прошу чего-то нового. Те машины, что есть у нас, хороши — и они послужат нам. Все, что мы построили, готово к погрузке на корабли. Ты нужен мне для большего. — Он сделал паузу. — Киллар, Мерлин, это не просто твердыня, это святилище, святилище королей Ирландии. Говорят, на вершине горы стоит Хоровод камней, круг вроде тех, что ты видел в Бретани. И в Килларе, сказали мне, находится сердце Ирландии и святилище королевства Гилломана. Я хочу, чтобы ты разрушил эту святыню и увез из Ирландии ее сердце.

Я не вымолвил ни звука.

— Я говорил об этом с Треморином, — продолжал он, — и он сказал, что следует послать за тобой. Ты поедешь?

— Я уже сказал, что еду. Непременно.

Он улыбнулся и поблагодарил меня, не как Верховный король, благодарящий своего подданного, покорного его воле, но будто я был равным ему и согласился оказать ему услугу. Он еще немного поговорил о Килларе, о том, что слышал об этой крепости, о приготовлениях, которые, по его мнению, нам следовало сделать, и наконец откинулся в кресле, сказав с улыбкой:

— Об одном жалею. Я еду в Маридунум и рад был бы твоей компании, но теперь для этого нет времени. Можешь отправить со мной какие-нибудь письма, если есть кому.

— Спасибо, мне некому писать. Да и будь я там, вряд ли осмелился бы предложить гостеприимство в моей пещере.

— Хотел бы я посмотреть на нее.

— Дорогу туда укажет любой. Но вряд ли она годится королю.

Я смолк. Лицо его озарилось весельем и на какое-то мгновение снова стало двадцатилетним. Я поставил свою чашу на стол.

— Я глупец. Совсем забыл.

— Что был там зачат? Я так и подумал. Не бойся, я и сам могу найти дорогу.

Он заговорил о своих планах. Сам он намеревался остаться в Каэрлеоне.

— И если Пасцентий нападет, — сказал он мне, — я думаю, что он двинется этой дорогой, — палец его провел линию на карте, — и я смогу перехватить его к югу от Карлайла. И еще одно, я хотел обсудить с тобой. Когда ты в последний раз проезжал в апреле через Каэрлеон в Маридунум, ты вроде бы говорил с Треморином?

Я ждал.

— Насчет этого.

Он поднял пачку чертежей — не моих — и протянул через стол. Это были чертежи не лагеря и даже не каких-либо виденных мной зданий. Там были и церковь, и огромный зал, и башня. Несколько минут я молча изучал их. И почему-то чувствовал себя уставшим, как будто на сердце легла тяжесть.

Лампа дымила, светила тускло и отбрасывала на бумаги танцующие тени. Я встряхнулся и поднял взгляд на отца.

— Понятно. Речь, должно быть, идет о мемориальном сооружении?

Он улыбнулся.

— Я достаточно римлянин, чтобы пожелать воздвигнуть впечатляющий монумент.

Я хлопнул рукой по рисункам.

— И достаточно британец, чтобы пожелать монумент в британском стиле? Да, я и это слышал.

— Что рассказал тебе Треморин?

— Что подумывали о возведении какого-нибудь памятника твоим победам и в ознаменование твоего царствования над объединенным королевством. Я согласен с Треморином, что строить триумфальную арку здесь, в Британии, было бы неразумно. Он, правда, сказал, что некоторые священники хотели бы построить большую церковь — к примеру, епископ Каэрлеона. Но, господин, это тоже вряд ли подойдет. Если построить ее в Каэрлеоне, то и в Лондоне, и в Винчестере, не говоря уж о Йорке, станут думать, что ей следовало бы находиться именно у них. Из всех них, я полагаю, Винчестер подойдет более всего. Это твоя столица.

— Нет. Я и сам думал об этом. Когда я ехал из Винчестера, то проезжал через Эймсбери… — Вдруг он наклонился вперед. — Что с тобой, Мерлин? Ты болен?

— Нет. Ночь выдалась душная, и только. Я думаю, надвигается буря. Продолжай. Ты проезжал через Эймсбери.

— Я ведь там родился, ты знаешь? Ну и мне показалось, что если возвести мой памятник в таком месте, вряд ли кто сможет возражать — есть и еще одна причина, по которой выбор этот мне нравится. — Он нахмурил брови. — Ты бледен, как бумага, мальчик. Ты уверен, что у тебя все в порядке?

— Совершенно уверен. Разве что устал немного.

— Ты поужинал? Как это я не подумал спросить раньше.

— Спасибо, я ел по дороге. И сейчас мне ничего не требуется. Разве что немного вина…

Я привстал, но не успел подняться на ноги, как он вскочил, обошел вокруг стола с кувшином в руках и сам налил мне. Пока я пил, он стоял рядом, опершись на край стола. Мне отчетливо вспомнилось, что именно так он стоял в ту ночь в Бретани, когда я понял, кто он мне. Мысль моя зацепилась за это воспоминание, и вскоре я смог уже улыбнуться ему.

— Со мной все в порядке, это правда. Пожалуйста, продолжай. Ты собирался рассказать мне о второй причине твоего выбора Эймсбери для возведения монумента.

— Тебе, наверное, известно, что неподалеку оттуда лежат в могиле британцы, убитые из-за предательства Хенгиста. И я считаю подобающим — и вряд ли кто сможет оспорить это — чтобы памятник моей победе, созданию объединенного королевства под главенством одного короля, стал и памятником тем воинам. — Он немного помолчал. — И можно сказать, что есть и третья причина, важнее, чем первые две.