Мэри Стюарт - Кристальный грот

После полутьмы моей тюрьмы на это потребовалось всего несколько секунд, и я принялся живо осматриваться по сторонам, чтобы хоть как-то понять, где нахожусь.

Скрывающее меня строение было последним в ряду, а за ним, в противоположной от причала стороне, лежала дорога — прямая, посыпанная гравием лента, ведущая к скоплению огоньков в отдалении.

Это, без сомнения, был город. Ближе, там, где дорога терялась во тьме, виднелось медленно движущееся тусклое мерцание — должно быть, хвостовой фонарь последнего фургона. Больше нигде ничего не двигалось.

Без особого риска ошибиться можно было предположить, что столь хорошо охраняемые телеги должны направляться в ставку Амброзия. Я не представлял, смогу ли сейчас попасть к нему или вообще в какой-нибудь город или деревню; пока я был озабочен лишь тем, чтобы добыть какую-нибудь еду да найти теплое место, где мог бы спрятаться и поесть, а потом дождаться рассвета. Когда станет ясно, куда занесла меня судьба, бог, несомненно, и дальше направит меня.

Ему придется позаботиться и о моем пропитании. Первоначально я собирался обменять на еду одну из фибул, но теперь, плетясь следом за повозками, я подумал, что мне придется что-то украсть.

На самый крайний случай у меня был еще ломоть ячменного хлеба. А потом податься куда-нибудь и спрятаться до рассвета… Если Амброзий на «встрече», как упомянул о том Маррик, было бы просто безрассудно идти в его ставку и просить аудиенции у него сейчас же. Каково бы ни было мое чувство собственного достоинства, вряд ли его достаточно, чтобы обеспечить особое обхождение со стороны солдат Амброзия — появись я одетый подобным образом, да к тому же в его отсутствие. Придет день, а там посмотрим.

Подмораживало. Изо рта шел пар, серый в черном ледяном воздухе.

Луны не было, но высыпали звезды, яркие и пристальные, как волчьи глаза. На камнях дороги мерцала изморозь, она же звенела под копытами и колесами впереди. К счастью, ветра не было, от бега я немного согрелся, но не смел догонять медленно идущий обоз — и время от времени мне приходилось останавливаться и даже отходить.

Обжигающий холодом воздух проникал сквозь рваную мешковину, и я, пытаясь согреться, хлопал руками по телу.

К счастью, в укрытиях недостатка не было; придорожные кусты, иногда целыми зарослями, а когда и одиночные, были причудливо изогнуты ветром, да так и замерзли — но все еще тянули следом за ним свои негнущиеся пальцы. Среди кустов стояли громадные камни, их очертания вырисовывались на фоне звездного неба. Первый из них я принял за огромный дорожный столб, но потом заметил другие, стоявшие рядами, торчащие из земли, как оголенные бурей аллеи деревьев. Или как колоннады, по которым прогуливались боги — но не те боги, что были известны мне. Звездный свет пал на поверхность камня, у которого я замедлил шаг, чтобы переждать, и что-то на нем привлекло мой взгляд, какой-то грубо вырезанный в граните образ, пятном сажи выделявшийся в холодном свете. Топор, топор с двумя лезвиями.

Стоячие камни тянулись от меня во тьму подобно шествию великанов.

Сухой, надломленный у основания чертополох хлестнул по обнаженной ноге. Повернувшись, я снова посмотрел на топор. Но топор исчез.

Я бросился назад, к дороге, сжимая зубы, чтобы унять дрожь. Конечно, меня бросило в дрожь от холода, от чего же еще? Телеги снова ушли вперед, и я побежал следом, держась у обочины, но земля здесь казалась такой же твердой, как и гравий дороги. Под моими сандалиями хрустела и поскрипывала изморозь. За спиной в темноту уходили ряды все уменьшавшейся молчаливой армии камней, а передо мной сияли теперь огни города и тянуло навстречу теплом его домов. Подумалось, что впервые я, Мерлин, бегу к огням и обществу людей, бегу из одиночества, как будто оно было кольцом волчьих глаз, все ближе подступавших к костру.

Город был окружен стеной. Мне следовало догадаться — ведь он находится так близко к берегу моря. По верху высокого вала шел палисад, а ров перед валом был широк и белел льдом. Через равные промежутки лед был разбит, чтобы не мог выдержать лишний вес; я видел черные звезды и спутанную паутину трещин, только что покрывшуюся серым стеклом свеженамерзшего льда. Через ров к воротам вел деревянный мост, здесь повозки встали, пока офицер ездил вперед, чтобы объясниться со стражей, и люди стояли неподвижно, как камни, в то время как мулы били копытами, выдували воздух и звенели сбруей, торопясь в теплые стойла.

Если у меня и была идея прицепиться сзади к последнему фургону и попасть таким образом в город, то от нее пришлось отказаться.

Всю дорогу до города солдаты шли в две колонны по обе стороны обоза, а офицер сбоку, так, чтобы видеть весь обоз. Теперь, когда он скомандовал двигаться вперед и на мосту идти не в ногу, сам он развернул своего коня и отправился в хвост колонны, чтобы проследить за въездом в город последней телеги. Я увидел мельком его лицо — лицо мужчины средних лет, злое и побелевшее от холода. Не тот человек, что стал бы терпеливо слушать и даже слушать вообще. Безопаснее было остаться снаружи со звездами и марширующими великанами.

Ворота с глухим стуком захлопнулись за обозами, до меня донесся звук задвигаемых засовов.

Едва заметная тропа вела на восток вдоль края рва. Глянув туда, я увидел, что в отдалении, достаточно большом, чтобы можно было предположить там какое-то поселение или загородную усадьбу, появились еще огни.

Я рысцой направился вдоль тропы, стараясь на бегу отгрызть от ломтя ячменного хлеба.

Как оказалось, огни горели в довольно приличных размеров усадьбе; ее внутренний дворик был окружен с трех сторон одноэтажными строениями: банями, жилищами слуг, конюшнями, пекарней — и все это обнесено высокой стеной, имевшей лишь несколько узких окон-щелей на недоступной для меня высоте.

Внутрь вела сводчатая арка ворот, рядом с ней на железной скобе, на высоте поднятой руки взрослого человека, горел, разбрасывая огненные брызги и шипя мокрой смолой, факел. Во дворе пылали еще огни, но не было слышно ни движения, ни голосов. Ворота, разумеется, были накрепко заперты.

Я, конечно, и не рискнул бы воспользоваться этим путем, чтобы не вверять свою судьбу в руки привратника. Я начал огибать стену в надежде найти способ перебраться через нее. Третье окно принадлежало пекарне; доносившимся оттуда запахам было несколько часов, они утратили уже свою свежесть, но все равно заставили бы меня карабкаться на стену, не будь окно это просто щелью, в которую не смог бы протиснуться даже я.

Следующим было окно конюшни, и следующим тоже… Я ощущал запах лошадей в смеси с запахами других животных, доносился и сладкий дух сена. Затем дом, совсем без окон на обращенной вовне стене. Баня, то же самое. И снова я оказался у ворот.