Андрей Шумеляк - Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры

Феанор начал сердиться.

«И как же я изучу историю царств без чтения?»

Вегедэ, казалось, ждала этого вопроса. Она провела губами по лбу юноши, шепча неведомые мантры и слегка отстранилась. Царевич ощутил уже знакомое переплетение в голове, не такое резкое и болезненное по сравнению с тем, когда Скорбь закинула его в тело летающего существа (он не был уверен, что это птица, так как легко нёс в когтях барана). Перед глазами мелькали образы, знаки и линии, раздавались гудки и свист. Спустя секунду всё прекратилось. Феанор находился в кресле и удивленно хлопал глазами.

– Вот ты и знаешь всю историю. Причем не только красный том, но и зеленый, синий и черный. Абсолютно без чтения.

Безрукая собралась уходить. Обескураженный, он заметил, что ноги ее и в самом деле, не касались пола.

«А как изучать то, чего не знаешь ты или другой передатчик мыслей».

Девушка улыбнулась.

– Да, для этого придется полистать страницы. Но сейчас тебе важнее обратить внимание на то, чему только начал учиться. Например, вторить разумом не только ударам сердца, но и его молчанию.

Феанор попытался услышать мысли прислужника. Его голова, как и голова любого бездушного «изнутри» походила на простые счеты. Одна задача запускала одну программу. Если появлялся голод, Хаунеки дожидался разрешенного времени и шёл в трапезную. Царевич «слышал», что еда горячая – гороховая пресная каша с чечевицей и черным хлебом. После того, как он смог погружаться внутрь себя настолько, что не замечал мокрых простыней, обрушивавшихся в морозном восьмиугольнике, Вегедэ позволила ему послушать ее ощущения от еды. Эти переживания были намного богаче, чем прямые рефлексы педеля. Каждый вкус выводил на поверхность воспоминания, те цепляли ассоциации и поток наполнял его сознание до того, что начиналась мигрень. «Человек настолько привык к своему сознанию, что не осознает широты его течения».

Юноша мог слышать яркие, облаченные в слова, мысли людей. Иногда с ним говорила Скорбь. Все люди слышат мысли – говорила она. Мысли проявляются в выражении лица, а между телом и духом нет границы, как привыкли считать многие. Просто люди настолько заняты собой, что не обращают внимания на других. Феанор же учился «слушать» сердцем, больше понимать и меньше догадываться.

От слышания слов нужно было перейти к слышанию мыслей.

Первая ступень школы Летаа – умение слышать мысли зверей.

Вторая ступень школы Летаа – умение транслировать свои потоки сознания зверям. Вызывать образы, мысли, передавать сообщения. Гораздо сложнее слышать мысли человека – они запутаны, противоречивы, с многими контекстами. Когда адепт начинает понимать зверей и птиц, его называют «глиир» – ясный. Человек отрешился от привитых ограничений и принимает жизнь во всей полноте.

Третья и четвертая ступени – мыслеслышание и мыслеговорение с людьми, достигались лишь немногими. На вопрос Феанора – почему он может слышать и разговаривать, неужто достиг, Скорбь ответила, что это не его заслуга, но старания управителей и за пределами обители он станет «немым» и «глухим», как и все обычные люди.

Пятая ступень достигалась единицами. На этом уровне посвященный мог управлять своим сознанием и сознанием другого. Об остальных трёх ступенях царевичу не рассказали – рано ещё.

«Великие маги тоже могут следить за нами через птиц, а некоторые могут даже перекидываться в зверей!»

– Это не то, – Вегедэ уже не скрывала, что умеет летать. Она парила среди библиотеки, заложив руки-крючки за голову – будто лежала на полянке. Накидка свободно свисала, очертив перекошенную фигурку. – Переверты рождаются со своей способностью обращаться. У них очень интересное сознание – наполовину звериное, наполовину человеческое. А колдуны творят чудеса с помощью камней, амулетов, посохов, мазей и прочего. Настоящий адепт Летаа управляет сознанием без этих – девчушка поморщила носик – «костылей». Овладеешь духом – овладеешь и телом. И наоборот.

«И долго доходить до этих ступеней?»

– Всё зависит от твоего желания и физических особенностей. Настоятельница с рождения обладала способностями выше пятой ступени. Она не говорит, что произошло, но её возможности кто-то ограничил – или специально скрывает их по своим причинам. Максимум, до которого смогли дойти единицы, она назвала пятой ступенью. Обычно до этого уровня доходят за пятьдесят-семьдесят лет.

«Семьдесят лет!!!»

Феанор сообразил, что выглядит не очень приятно с отвисшей челюстью и выпученными глазами.

«Но это же вся жизнь!»

Вегедэ потянулась, сделала колесо и отлетела к верхней полке одного из высоченных книжных шкафов.

– Телепатия – осанве – только начало. Надо бы слушать меня повнимательнее. Параллельно ты осваиваешь владение телом. Старение тела и духа нам подвластно. Что такое семьдесят лет по сравнению с тысячелетием? Но…

Безрукая замолчала. Юноша попытался «услышать» – поток сознания будто разбился о каменную стену. Вегедэ повернулась и, ничего не объяснив, исчезла в одном из узеньких воздухопроводных окон.

Феанор хмыкнул и стал читать дальше. В Обители ему оставалась четверть. За это время важно постичь и укрепить «первую ступень». Этого ему вполне хватит. Царевич хотел вернуться домой, увидеть Отца, Суфия, обнять братьев и сестру. Его выбор вполне созрел. Зачем управлять реальным Царством, если можно жить в царстве книг, разговоров. Он заявит о намерении скрыться в Башне Мудрецов, изучать древние рукописи, быть советником при дворе. Но не царем. Хорошим царем будет Андор. Он утвердит мир и порядок на границах. А нечисть с Третьей Земли даже не сунет нос в их владения. Или Лавьен. С таким умом и хваткой Веллоэнс установит экономическую власть на Второй Земле. А может даже и на первой. Ионнель-Генриетта… Сестра недурна собой, искусна во многих делах – и готовке, и пении, и охоте. Ее следовало бы выдать за вождя Свеберов. Или хана, правящего Бангхиллом. Женщина у власти может смутить народ, но со своей хитростью и смекалкой Ио станет вертеть мужем, как пожелает. Утверждение, что «муж – голова, а жена – шея» относительно царевны всецело верно.

Царевич откинулся на спинку кресла, представил, как сестра отчитывает пухлого бородатого хана и говорит, что ему следует делать с государством. Кривоногий толстяк в цветастом халате краснеет и пыжится, но молчит. Пот градом заливает лицо, а на шее вздуваются вены, когда Генри дает наказ купить ей шелковой платье с драгоценной золотой вышивкой, с декольте, усеянным бриллиантами. «Дорогая, ведь это половина нашей казны!» А она ему – «Ханнушка, ты же меня любишь? Или твоя страсть ко мне угасла и я пишу Андору, чтобы он забрал меня, покрытую позором… Нет? Вот так-то. Значит, я хочу, чтобы ты заказал это платье у Ильдефонса – другой такого не сделает. Хорошо, любимый?» И состроит мужу невинные ласковые глазки.