Андрей Шумеляк - Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры

– Так обезвредь эту… плеть и идем дальше.

Юноша поник, упал на колени, начал изо всей мочи тереть затылок.

– Это не просто бранное поле. Чую. Тут сила большая нужна. Боюсь нас уничтожить. Если же не плеть, а заклятие, то мы под ним уже. Его изнутри не уничтожить. Только если…

– Если что? – Марх почти кричал, проникшись душевными переживаниями Авенира.

– Заклятие можно снять, если удержаться от действий, его подкрепляющих. Например, мы подрались, но не убили друг друга. Значит, на нас оно не действует. Почти. Но, – юноша собрался с мыслями, – это заклятие места. И оно влияет на всех проходящих. А если мы и вырвемся, то после нас поле расширится еще больше.

– Так что делать?

– Самое главное – не давать тебе Кото. У этого ятагана черная душа. Хоть он и освобожден от демонических сил, но тебе нужно подчинить его волю своей.

– А дальше?

Чаровник думал. Откуда-то он знал, что делать. Без трепета, без переживаний и дум изрек:

– Дождемся вечерних мар.

Солнце уже скатывалось за виднокрай, тени удлинились. Авенир достал кисть, широко взмахнул и принялся выписывать пируэты. Марх с Парменом находились неподалеку, мула стреножили, из повозки выгрузили все тюки. Поднявшийся ветер доносил до мужчин вдохновенную песнь:

– «Проклятья веков, полночные тайны

Развеются лентою чистого неба

Круги Зортзиара, сил необычайных

Да явят нам правду земли непотребной…»

Кисть колыхалась, оставляя прозрачное, едва уловимое свечение. В воздухе формировался затейливый рисунок. Юноша что-то бормотал, глаза закрыты, двигается духом. «Танец» закончился и символ, спустя несколько мгновений, растворился. Волхв опустил голову, шумно дышал, руки упер в колени.

– И что должно произойти?

Сабельщик уловил во взгляде парня растерянность. Авенир разогнулся:

– Ждём. Больше ничего на ум не приходит.

Через пару минут воздух сгустился, в вечернем мареве показались людские фигуры. Пармен что-то промычал и друзья удивленно уставились на зеленеющую под ногами свежую траву. Марх указал на край поляны, шагах в двухста от обоза – там по прежнему поверхность была гладкой и беспокровной.

– Не так уж и сильно съежилась бранница, – Авенир не считал себя могучим колдуном, но и простым фокусником он не был. – Должно быть логичное объяснение этому явлению.

Они погнали мула к кайме, где исчезала зелень. Странное дело – спутники прошли не две, а четыре сотни шагов, но травяной рубеж был все также далеко.

– Что это за шутки? – Тарсянин нахмурился, достал из кармана безрукавки трубку. В воздух взмыло вонючее белесое облачко.

– Наверное, сила распространяется постепенно. Нужно просто идти за полоской.

– Минуем пустыню, купим коней. – Сабельщика изматывало ожидание. Он высунулся из арбы, наблюдал, как Авенир погоняет животное. – Дай хоть ножичком поиграюсь? Шучу, мне вектир запретил к оружию прикасаться. Говорит, для ума и печени вредно.

Юноша почувствовал облегчение. Марх начал юморить – значит, не все потеряно.

– Тебе нужно овладеть ятаганом. И ты его получишь. Но в более безопасном месте. Заклятое Марсово поле не лучшее место для тренировки воли.

Мул резко остановился. Развеявшийся туман обнажил. С высоты виднелись два боевых стана, разделенных вытоптанной полосой в пару стадий. По сравнению с истинным размером этой бранницы, поле казалось крохотным пятачком.

Стан ниятов расположился на юге алоди. К ним Авенир и направил обоз. Воины не обращали внимания на приезжих, разводили вечерние костры и толковали о предстоящем сражении. Волхв окликнул молодого парня, раскладывающего шатёр:

– С кем бранитесь?

Тот уставился на Авенира водяными, белесыми глазами, разлепил синие губы:

– Завтра грянет битва и мы одолеем джунгар.

– Чего это нияты идут в ратную на джунгар? Вроде как родственники? – Марх спрыгнул с повозки, взял поводья в руку.

– Не тот вопрос, – волхв почесал затылок. – Сейчас важнее придумать, как не допустить братоубийства. Джунг – суровый бог и строго наказывает за преднамеренное кровопролитие родичей. Да и так – помнишь, рассказывал, как он уничтожил Дябду, когда этот нечистый сожрал Тулая?

– А Мардук-то, их папаша, тогда уж просто елейный дедулька. Скажи-ка мне, умник, у ниятов и джунгар есть право первой битвы?

Авенир уставился на Марха:

– Что ты хочешь?

Сабельщик наигранно отозвался:

– Хочу предложить ниятскому хану выгодную сделку. А ты можешь мне подыграть.

Наступило утро. Нир вылез из теплого шатра. Воздух свеж, пахнет травой, мясом, конским навозом и потом. «Неужели это от меня так? Закончится морока, отмоюсь-отпарюсь. А не закончится…» Утренняя радость омрачилась. Если Марху не удастся его замысел… Если сила начертанного Зортзиара рассеется раньше заклятия… Если что-то пойдет не так… Что с ними будет? Станут такими же призраками-умрунами и этот день будет повторяться до великой скорби?

Перед Марсовым полем в ряд выстроились всадники. Кто-то сжимал кистень, кто-то приготовил копье, многие обнажили кривые сабли. На гордом ахалтекинце восседал невысокий молодой хан. В щелочках-глазах искрилась ненависть, крепкие пальцы сжимали поводья. Марх стоял рядом, о чем-то шептался с правителем.

– Все готово?

Сабельщик кивнул:

– У них даже оказалось масло. Не пескорлиевое, но все же.

Кожа тарсянина лоснилась, портки облегали тело, на спине белели шрамы, а торс был изрисован ритуальными знаками ниятов.

– Позволит ли Великий Хан поговорить с бойцом? Сии низкие речи слишком убоги для правителя.

Хан коротко кивнул.

Авенир отвел Марха в шатер.

– Как ты убедил его на первую битву?

Тот отмахнулся.

– Пришлось помять его силачей – никак не верил, что у меня удали хватит. А ещё пообещал, что унижу вражье войско, одолев их бойца без оружия. – Воин подошел к ларцу, пригубил кумыс. – А в залог отдал тебя с Парменом и телегой.

Юноша кивнул. Ход верный, нияты и не подозревают о заклятии. Если разрушить его не удастся – неважно, что будет дальше.

– Постарайся не пролить ни капли крови. Ни его, ни своей. Ты хоть не из стана, но осторожность не помешает. Кулак.

Марх ощерился:

– Этот парнишка будет без колдовства.

Авенир пожал плечами:

– Всякое может быть. У джунгар есть шаманы.

Посыльный уже вернулся. Хан недовольно посмотрел на сабельщика:

– Они согласны. И выставят сильнейшего. Подумай об оружии.

– Мне не нужно ничего кроме этого. – Марх поднял кулаки, обмотанные мягкой кожей.

– Это твоя жизнь, пришелец. И жизнь твоих соратников, – хан указал на волхва и цыгана.

– Значит, пора.

Сабельщик шёл к противнику спокойно. Недавнее смирение, видимо, кардинально изменило характер. Хотя, может, сказывается отсутствие ятагана? Марху снова захотелось сжать удобную рукоять, ощутить приятный холодок черной стали, сделать несколько выпадов этим прекрасным и, одновременно, ужасным оружием. Обладание Кото наделяло силой и яростью – с ним мужчина был готов выступить в одиночку против любой армии. Или Кото обладал им? Тарсянин подавил мысли. Он подумает об этом после битвы. В середине бранного пятака стоял юноша в зеленом кимоно – длинная коса с вплетенным лезвием, ноги в мокасинах, заостренные носки обуви загнуты – смотрят вертикально вверх.