Андрей Шумеляк - Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры

– Учиться. Осваивать великую мудрость. А ты – соглядатай? – Феанор спохватился.

«Не хватало еще подставить себя. Ничто не помешает ему убить меня!»

Олег, похоже, прочитал его мысли, хохотнул:

– Конечно! И теперь мне придется тебя убить. Что глаза выпучил? Нет, не соглядатай. В древнем мире соглядатаев называли разведчиками – от слова «ведать». Или шпионами, от слова… – Олег потер лоб. – Не важно. Что собираешься делать?

Царевич развел руками:

– Отправлюсь домой. Сума при мне, я вынослив и крепок, до ближайшего селения доберусь – а там, с обозом, до Веллоэнса – месяц странствия.

– Ты вернешься в обитель! – в низком женском голосе не слышалось гнева – один металл.

На флэт взошла настоятельница обители – высокая, в окаймленном красным меандровым узором белом плаще, с капюшоном, открывающим лишь подбородок и тонкую линию губ. – Твое обучение не окончено!

Мужчина дружески потрепал онемевшего Феанора по плечу:

– Что, друг, думал так легко встанешь и уйдешь, куда глаза глядят? От этой женщины так просто не отделаться! Ай, вернуться бы в прошлое, да красотка?

– Ты остаешься ребенком, Олег! – раздраженно отмахнулась настоятельница. – Из-за твоей дурной выходки погружение не состоялось. Мы потеряли время!

– Время нельзя потерять. А вот человека – можно. – То, что выдержала ты… То, что обрёл я… Он не сможет это пережить. Человек не может сделать то, что сделали боги. Их деяния тебе не по зубам, милая.

– У мальчика есть дар…

– Как и всех предыдущих, которые погибли от твоей руки…

– У каждой войны есть своя цена!

– Нет никакой войны!

– Сейчас нет! – вскричала Скорбь – Но будет! И такая, что тысяча мертвецов покажется лишь искоркой в костре. Нужно предотвратить ее, погашать даже начатки возгорания, искоренять всякие очаги зарождающегося зла!

Олег странно улыбнулся. Глаза его заблестели, а лысина покрылась испариной.

– Нет никакой войны. То, что будет, изменить невозможно. Мы вольны распоряжаться только своей жизнью. Я не отдам тебе мальчика. Мое сознание тебе неподвластно.

Комната потемнела. Феанор заметил, что Скорбь распрямилась и будто выросла. Входы затянуло ветвями, вместо листьев на дереве появились острые темно-зеленые шипы.

– Отвори флэт, – прошипела женщина. – Отдай приказ своим лесным духам. Я не хочу убивать их, но сделаю это, если понадобится. Там, снаружи – три сотни вооруженных бритвами и иглами ткачей. Они превратят деревья в пыль.

Олег посерел, лицо стало хмурым:

– Ты играешь нечестно. Не втягивай в это хранителей. Если мальчик согласится идти на верную смерть – пусть идет. Но не смей подчинять его волю!

Скорбь и Олег посмотрели на Феанора. Царевич смущенно молвил:

– Я готов обучаться дальше. Если… Если буду жить здесь, в лесу. И, чтобы Вегедэ вернулась!

– Это будет отвлекать тебя от обучения! – возмущенно воскликнула Скорбь.

– Это поможет ему остаться человеком, – улыбнулся Олег. – Нельзя перетягивать струну. Вот помню…

Мужчину затрясло, он упал и принялся биться в конвульсиях. Глаза закатились, изо рта потекла тягучая желтая слизь. Настоятельница бросилась к Олегу, в руках появился кинжал. Синяя сталь прорвала кожу и вонзилась в сердце. Мужчина застыл в неестественной позе. Феанор застыл как вкопанный, глаза остекленели от ужаса. Тело пробила мелкая дрожь, царевич в бессилии рухнул на пол, градом покатились слезы.

Скорбь обняла юношу:

– Не бойся. Я не причинила ему вреда. Смотри.

Тело заискрилось, оранжевые струйки растекались по ветвям, фигура светлела и истончалась, пока не исчезла совсем. Будто из ниоткуда, ярко вспыхнув, возникла фигура, охваченная неземным пламенем. Огонь утих и Феанор узнал Олега.

– Страшно? – мужчина сочувствующе покачал головой. – Привыкай, если хочешь здесь жить. Ну что, дорогая – пойдем к тебе в обитель, или травной настойки сначала выпьем?

Настоятельница промолчала.

– Как знаешь, как знаешь. – Олег хмыкнул. – В обитель, так в обитель.

Ветви принялись расползаться и через несколько секунд они уже стояли на ровной открытой площадке. Ярко светило солнце, пригревало плечи, осенний ветер приятно трепал волосы.

Феанор воскликнул. Над дубами и вязами, кедрами и лохами возвышались гигантские вьюны. Каждый вьюн крепко опутал ткача, захватив усиками многочисленные паучьи конечности, не позволяя даже шелохнуть бритвой.

Олег хлопнул настоятельницу по ягодице:

– В пыль, значит, превратят. Хорошо, что мы мирно все обсудили, без драки?

Кони Феанора и Олега неторопливо плелись за конем настоятельницы. Та, возмущенная, пожелала не видеть их до самой обители.

Феанор наклонился к Олегу:

– Что это было?

– Что?

Царевич пожал плечами:

– Всё.

– А-а-а. Ну, так бы сразу и сказал. Это…

Олег взглянул на солнце. Рыжий шар плавил окоем, растекался по нему желтой лужей.

– Это, брат, любовь. Настоящая, сильная, бесконечная. Любим мы друг друга – мочи нет. И быть вместе не можем – когда долго рядом, готовы убить один другого.

– Я так и понял, – Феанор пожевал губу, подбирая слова. – А вот с тобой что произошло? Когда настоятельница тебе нож в сердце…

– Так вот ты про что! Это даже объяснять не надо, слишком просто. Я, понимаешь ли, человек-феникс. Возрождаться мне надо, иногда. А нож, он помогает.

– Не слушай этого краснобая, – Скорбь даже не оглянулась. – У Олега редкий дар – способность путешествовать по струнам времени. Протяженность ограничена тремя днями. То есть, он может вернуться на день-два в прошлое и прожить его до настоящего момента по-другому.

– Как это? – Феанор удивленно уставился на женщину.

– Каждый из нас идет своим путем. Я вижу путь от начала мира на сотни лет вперед. Кто-то помнит минувший путь от самого начала своего зачатия – это не так сложно, ты почти достиг. Олег же может забегать вперед и возвращаться назад. Пусть и ненадолго – зато полезно.

– Да-а-а, – мужчина улыбнулся. – Например, попали как-то в меня стрелой. Я на несколько секунд назад ушел и увернулся. А лучник глазами хлопает – ну, как ты сейчас – как это я успел его заметить? Руку за стрелами тянет – а их нет! Я на минуту вперед забежал – и стрелы все вытащил. Лучник опять поворачивается – а у лука тетива пережженная.

– Только вместо того, чтобы свой дар на пользу миру использовать, он им забавляется, как малое дитя! – Скорбь устало вздохнула. – С крестьянами шутки шутит. Охотников и рыбаков пугает. Среди князей местных смуту сеет.

– А нечего в мой лес ходить, деревья рубить да траву топтать!

Феанор удивленно наблюдал за их незлобной перебранкой. Скорбь из строгой холодной настоятельницы превратилась в живую чувствующую женщину.