Андрей Шумеляк - Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры

Марх закивал:

– О, твой план даже лучше моего. Но всё же давай по-мойму. Магуры не трогают местное зверьё, так?

Юноша кивнул. Тарсянин довольно потер руки:

– А за пределы краснолесья они не выходят. Раз люди не ходили сюда уже добрую тройку лет – магуры жутко голодны? Или питаются зеленью?

– К чему ты клонишь? – Авенир задумчиво пожевал губу. – Если магуры травоядны, зачем они вырезают всех пришлых – и людей и животных? Да и по рисункам видно, что они самые настоящие хищники.

– Я на досуге посмотрел эти картинки, даже почитал, что под ними написано. Магуры слабы на зрение, слух отсутствует напрочь. А вот обоняние острее, чем у гончей. Они, я так разумею, нападают на всех, кто пахнет иначе. Со злости. Например, привыкнув есть мясо, гречки не захочешь, скажешь – «фу, гадость». А каждый ведь знает, что гречка вкуснее.

– И ты…

– Обожди.

Марх скрылся за деревьями. Через несколько минут появился, неся охапку краснолистых ветвей. Бухнув перед акудником связку, самодовольно улыбнулся:

– Иди, вымойся в ручейке – все места ототри докрасна. Да смотри, одежу не пяль, она духом испуганного волхва пропахла. Не хорохорься, голяком – не мертвяком. Солнышко припекает, гроза только к ночи поспеет. Да и девок рядом нет, – тарсянин зевнул. – А тебе надо бы. По два раза в день четыре оборота подряд. Может, на мир проще засмотришь.

Пока Авенир намывался, сабельщик, приспособив ятаган вместо топорика, обстругал ветви, растолок в чаше листья. Густой смолистый запах, с примесью перца, корицы и ладана, заполонил поляну. Из ветвей получилось нечто, похожее на балахоны.

Намазываясь липкой, маслянистой массой, Авенир заметил:

– Вот от чего не отмыться будет.

– Лучше быть обмазанным смолой, чем истекшим кровью – огрызнулся Марх. – Слишком онежнел. Вот был рекрутом, в грязи купался – и нравилось, Гроумит тебя дери.

Пармен оторвался от лютни – увидев нагих Марха и Авенира – в одежде из веток, обмазанных красноватым соком, закатился громогласным хохотом.

– А цыганенку-то лучше, – ухмыльнулся сабельщик. – Смех над дураками исцеляет лучше всякого зелья. Надо в таких костюмах и к Эстер заявиться.

В лесу царила темень. Свет с трудом пробивался через пышные кроны деревьев, освещая и без того красноствольные дерева алым. В глазах у Авенира зарябило, голова закружилась – в душе поднималась волна паники. Волхв сжал Ралисту – когда акудник наотрез отказался оставлять посох, Марх лишь угрюмо что-то пробубнил про идиотов, которые в свой же капкан голову суют. «Быть спокойным. Я – кремень, вода и соль». Волноваться опасно – если магуры почуют пот, толку от притираний будет мало. Они шли, не торопясь, огибая деревья и ветви. Во рту – сладкая смола, слегка поддувает легкий ветерок. Сабельщик вёл уверенно, будто хорошо знал эти места, будто не было здесь никаких тварей, и шли они не за драгоценной водой Озера, а на полдник к тётушке.

На боку у Марха висел мех для воды, в руке – ятаган. Еще один мех был у Авенира, а на шее болтался в оправе кристалл с душой Корво. Сначала хотели вылить на кристалл воду из меха, но вдруг не хватит? – вот и порешили кинуть в озеро.

«Вот только как мы поведём его обратно?» – Авенир укорил себя за то, что не подумал об этом раньше. Это сабельщику всё нипочём – на месте разбираться привык, а ему наперёд всё просчитать хочется. «В пещеру, обязательно! С Веллоэнсом можно и подождать. Лет тридцать. Или нет. Сначала в бордель – потом в пещеру». Осознав, что теперь у него есть план на ближайшее будущее, Авенир ощутил прилив бодрости. Спазмы и дрожь потихоньку отошли и даже лес перестал быть мрачным. В царящей в этом лесу красноте стали различимы оттенки – от бледного розового до темного бургунского. Всё задышало, зажило, деревья ожили, запел тягучую песню ветер. Вверху громыхнуло.

– Мы почти дошли. – Марх ткнул пальцем. Вдалеке забрезжили тусклые лучики. – Еще часок неторопливым шагом – и будет тебе озеро.

Заросли молодняка попадались всё реже. Деревьев стало меньше, но стволы их в разы толще. До ближайших ветвей не дотянуться, поверхность гладкая, без коры, будто оскоблена гигантским рубанком. Да, самое опасное место. От магура не заберешься на дерево, не убежишь – самим же им на таком просторе двигаться легко. Красному лесу не давали расширяться – край поджигали, молодая поросль обгорала по краю, а в глубину огонь не шёл. Черную полосу ежегодно обрабатывали особым раствором – там не росла трава, не оседала пыль, животные не хотели даже переступать через неё – лес же не сдавался, пробивал мертвую землю. С высоты лес выглядел гигантским кровавым глазом – с черной каёмкой и зрачком-бриллиантом.

«Вот эту-то зеницу ока мы и хотим тронуть».

Засверкали солнечные блики – сердце забилось радостно. Обогнуть еще пяток деревьев и выйдут на берег. Кристалл – Авенир держал его свободной рукой – надо сломать над озером. Набрать воды. Натереть Корво мазью из красных листьев. Хорошо, если сможет ходить после такого долгого сна. Иначе придется сооружать носилки – и не вспотеть, пока будут переть тушу через лес.

В зарослях зашуршало. Марх схватился за ятаган, Авенир – за посох. Оба понимали, что толку от них мало, магур подобрался слишком тихо. Раздался вскрик и с пригорка, запнувшись о торчащее корневище, кубарем скатился Пармен. Голый, перемазанный красным соком и грязью, с обернутыми лыком кистями – изломанное тело выглядело нелепо. Напряжение спало. Цыган довольно пялился на друзей. Марх ударил по колену, подбоченился и с заправской вычиткой начал:

– Три дурака в красном лесу

пустились к озеру в грозу,

спасать четвертого дубину,

рыжеволосого детину.

Магуров им не превозмочь

Смекалкой надо им помочь

Чтоб не унюхать их нигде

Залипли увальни в смоле!

– Ну, Марх, ну стихоплёт из Тарса, – Авенир схватился за живот.

Раскат грома совпал с пущенной волхвом волной. В воздухе повисло зловоние.

Громыхнуло еще. Лес потемнел, заслышался неумолимый шелест капель. Припустил теплый ливень. Под ногами зачавкала мульча, зажурчали мутноструйные ручьи.

– Надо делать дело и убираться отсюда, – от былого веселого Марха не осталось и тени. – Надеюсь, вода прибила Нирово амбре.

Он повернулся к озеру и замер. Сливаясь с деревьями, на него смотрела узкоглазая зубастая морда. Тарсянин обернулся. Авенир бледен, Пармен упал на колени, схватился за голову. Их окружили и медленно, выжидая, зажимали в кольцо.

– Я их отвлеку, а ты хватай цыгана и в озеро! Они не умеют плавать! – Марх кинулся к одному из магуров, с размаху рубанул. Ятаган потяжелел и сабельщик мог поклясться – на мгновение принял форму топора. От такого удара мрамор разлетелся бы в крошку. На чешуе осталась ссадина. Хищник свистнул и хвостом откинул Марха в круг.