Андрей Шумеляк - Веллоэнс. Книга первая. Восхождение

Глава 23. Игра на выбывание

Трехметровый огр, угрожающе рыча, замахнулся кряжистую дубину и

неуклюже кинулся на серебристого вервольфа. Тот был наготове, шерсть на

загривке дыбом, острые когти отливают медью, глаза-щелочки внимательно бдят за

противником. Зеленокожий монстр промахнулся и упал, влекомый тяжелым

оружием. С виду, похожее на волка – только в два раза выше и с более мощными

передними лапами, существо, полоснуло когтями, на плече гиганта проступили

пятна алой крови. Тот истошно завопил, перехватил дубину и очертя голову

понесся на противника. Вервольф выждал, пока между ними осталось пару метров, и кинулся огру под ноги. Послышался тупой удар, огромная зеленая туша, споткнувшись, кувыркнулась и растянулась на мягкой земле. Хищник запрыгнул на

спину, послышался треск раздираемой шкуры. Пахнуло мочой, в воздух полетели

лоскутья кожи, кровь щедро поила почву, закрашивала в багрянец траву и

булыжники.

Прозвучал гонг, вервольф спрыгнул и понуро побрел в свой загон. Огр

попытался подняться, но лапы отказали, тело содрогалось от судорог. На пятый раз

существу удалось с трудом приподняться, побежденный гигант поплелся в

оборудованную лечебным оборудованием камеру. Его сразу окружили работники

лаборатории – один дезинфицировал раны, другой проверял повреждения, третий –

осматривал пасть.

В наблюдательной кабине Диптрен и Сартмес наслаждались настоящим

зерновым кофе:

– Вервольф достиг внушительных результатов за короткое время.

Вико анализировал схватку:

– Да, если смотреть только на победу. Но огр научился пользоваться

предметом. Кроме того, мохнатый вырос намного меньше зеленого.

Диптрен что-то рисовал в кристалле. Стилус скользил по синеватой

поверхности, подтягивал линии, переключал слои.

– Огру мы загружали паттерны развития мышления. А вервольфу – животных

инстинктов. Думаю, зеленый – если, конечно, доживет – станет подобен человеку.

Так что отставание в развитии – временное. Интересно, когда у образцов

разовьется осознанная речь?

Ученый подошел к парню, взглянул на схему.

– Ты неплохо наживешься на продаже существ, вот только безопасно ли это?

Диптрен кивнул, не отрывая взгляда:

– У образцов нет свободоволия. Даже развиваются через пробы и ошибки, никакого творческого мышления. Их легко перепрограммировать модуляторами.

Они всего лишь компьютеры из мяса.

– В любом компьютере может быть сбой. Даже кристаллы последнего

поколения дают осечку – а казалось бы…

– Хватит о делах. Огр восстановится за неделю. Вервольф за это время еще

подрастет, закрепит повадки хищника. Дел на сегодня нет. Давай заглянем в

игротерру?

– Хорошо. А потом по кружке эля в «Витязе».

– Расчет картой или златом?

– Златом. Это сейчас модно.

«Идет игра с утра и до утра…

Не знает боли и прощальных горьких слов

Этот самый новый из миров!»

(Твой новый мир. Ария)

«Загрузка завершена. Захват чертога. Сложность легкая».

Всадник вскинул знамя. Пронзительно затрубили в рог. Диптрен, облаченный

в легкую кольчугу и шелом с гравировкой сокола, вместе с десятком ратников

кинулся осаждать крепость. Миновав острые колья засеки, он взбежал на насыпь.

За ней расположился бочажный ров, ограждавший стену из лиственных стволов –

очищенных и заостренных.

«Они не станут охранять эту стену. Основные силы обороняют врата».

Там, за оградой, находится Вико Сартмес, его противник. Полноватый и

неторопливый в жизни – здесь он может победить, если будет думать быстрее.

Настоящих игроков немного – человек пять, остальные – боты. Хорошие битвы

приходятся на вечера и выходные, хотя в клонах и заложено больше программ, в

людях есть непредсказуемость, ошибка, иногда оказывающаяся идеальным

решением.

Ирэн дал знак и его десяток принялся осыпать поверхность чужаков стрелами.

Одновременно Диптрен закинул кошку, взобрался по канату к верху стены.

«Живые бы уже пронзили мне лодыжку или плечо».

Перемахнув через ограду, парень спрыгнул с лестницы и огляделся. Крытые

избы, стойла, огороды. Услыхал шорох – «кто на этот раз?»

Засвистела тетива, юноша уклонился. Наконечник скользнул по колечкам, укрывавшим руку – Диптрен, не целясь, выдернул кинжал, метнул – в одном из

домиков раздался стон. Справа выбежало двое, невысокие, в тусклом свете блестят

голые тела, глаза горят огнем, копыта яростно стучат по обработанному камню.

Черти. Он и сам мог принять такой облик – сил больше, быстрее. Только из оружия

– две сабли и никакой защиты. Усмехнулся. «Поиграем». Он бросился им

навстречу, на бегу сняв со спины круглый щит, крутанув легкий клинок. Слабое

место чертей – голова. То есть, разрубить ее сложно – лобная кость тверда, стрела

не прошибет. А вот в плане хитростей – головой не думают, хоть и вертятся, аки

ошпаренные, но прут напролом.

Когда до встречи с вопящими тварями оставалсь шаг, Диптрен резко дал влево, и, падая, с силой выпрямил руку с мечом. Существо упало, на месте укола осталось

тонкое красное пятно. Покончив со вторым таким же образом, воин принялся за

обыск изб. Нужно заглянуть в каждый дом – победный артефакт может быть где

угодно.

Сартмес ожидал его на небольшой расчищенной кулиге. Ирэн предполагал, что соперник выберет мускулистое тело начальника стражи. Но тому больше

пришелся по вкусу тюремщик – здоровенный бородатый детина в рогатом шлеме, в

вареной коже, с внушительным топором. Подле лежали поверженные тела – с

десяток ботов и два-три человека.

– Встречай смерть, узкоглазый.

Великан оказался на удивление ловким. Диптрен с трудом отражал удары

стремительно вращающегося топора – все-таки силы захватчика-татарина меньше

скандинавского наемника-викинга. Ощутив усталость, заметив на теле порезы и

ссадины (Вико пару раз кинул в Ирэна табуретом), налетчик побежал.

«Не сила, так скорость».

Он вилял по узким улочкам, забегая в дома, заглядывая под скамьи и столы в

поисках артефакта. Поиски завели его в каземат. В каменном мешке, под

соломенной подстилкой, в куче навоза и мочи, он отыскал его. Артефакт – синее

яйцо, расписанное золотом и медью.

За спиной послышалось тяжелое сопение. Диптрен, лучезарно улыбаясь

повернулся. Тюремщик залился краской, на губах выступила пена, как у

юродивого, глаза закатывались. Юноша привычно тряхнул фиолетовой шевелюрой, приставил к яйцу кинжал:

– Учись, детка!

Изумленный татарин пялился то на разбитое яйцо, то на оскалившегося, заслонившего собой выход, скандинава. Вико занес топор: