Андрей Шумеляк - Веллоэнс. Книга первая. Восхождение

быстрее ветра. До времени, как солнце закатилось за горы, все, что напоминало о

них – запах паленой конины. Великие маги преодолевали Долину, но там, дальше –

Вторые врата. И от магов остались лишь жезлы и амулеты. А вы – кто?

Корво, пристегивая срезанную перевязь, буркнул:

– А мы помельче будем, авось прошмыгнем. Льва убивают подле замка, а паук

спокойно пролезет в царскую опочивальню.

Девушка смутилась:

– Странная мудрость, невиданная.

– Народная. А значит, самая верная. Воинов то – раз, два, ну и я. А народу –

сколько ни убивай, ни притесняй, ни мори голодом и оброком – плодится и

поживает, добра наживает.

– Кроликов тоже плодят. На суп. Я – Вирсавия, владычица здешних мест.

Авенир удивленно глазел по сторонам:

– Чем здесь владеть? Ни души.

Вирсавия бесшумно расхохоталась, обнажив ряд белых, чуть острых зубов:

– Потому и владычица, раз больше никто не желает.

Просмеялась, сплюнула, зеленый рукав отер губы:

– Не люблю живых умников. Из-за дум лихо случается. Животные думать не

умеют, их жалую. Ненавижу альпиров. Пакостные создания.

Корво вырос рядом с волхвом. Солнце било в спину, вытягивая тень в

длинную уродливую фигуру. Бородач насмешливо произнес:

– Альпиры? Это же сказка. Чтобы дети слушались мамок и в лес не убегала.

На скулах конопатой заиграли желваки, из груди вырвалось возмущенное «пф-

ф-ф»:

– Да ты… Сказка? То есть, я лгунья?

– Я этого не говорил. Ты же здесь одна. А девушки… Они любят помечтать.

Вирсавия прищурилась, злобно сверкнула глазами. Потом расплылась в

сладкой улыбочке:

– Поговорим после обеда.

Корво почесал затылок:

– Ты, красавица, дело говоришь. Вот только харчи кончились.

Охотница взмыла в небо, сверху донесся ласковый голос:

– С запада кролики идут, набьете сколько нужно.

Авенир обернулся, губы задрожали, лицо побелело.

– Т-т-ам…

Бородач отвернулся от места, где секунду назад стояла девушка:

– Чего там?

Рука инстинктивно выхватила фальчион, тело напряглось, грея кровь перед

битвой. Навстречу путникам стремглав прилижались четверо монстров.

Квадратные, похожие на человеческое лицо, раскрасневшиеся морды, в темных

глазах без зрачков полыхает кровожадный блеск. На львиных телах развевалась

бурая, с алым оттенком шерсть. Спина оканчивалась изогнутым хвостом – шерсть

переходила в чешую, на конце болталась шишка с кривой иглой.

Волхв собрался с силами:

– Мантикоры.

Корво сплюнул:

– Ничего, ухомячим. Нас двое, а они одни.

Существа приближались. Герои приготовились к битве. Бородач краем глаза

поглядывал на волхва. Парень сжал посох, губы бессвязно что-то бормотали –

побелел как коровье молоко, но испуга не выдает. Корво про себя похвалил парня –

молод и неопытен, а держится. Муравит был наготове. Антеннки залезли внутрь, под пластины, острые жесткие щетинки растопырились. Рана перестала кровить, затянулась плотной пленкой. Через неделю-другую лапа отрастет, как будто и не

наступал в клейкую лужу. Гигант поправил шишак и покрепче сжал фальчион. Его

пальцы, конечно, сдавят что угодно, но лезвием можно вспороть смертоносную

плоть, выпустить кровь, а значит – и жизнь.

Монстры хищно скалясь, окружали путников, изготовились к атаке. Одна из

тварей стояла супротив Авенира. Волхв нахмурился – в открытой пасти сверкает

трехрядье длинных, острых как бритва, зубов. Такими руку отгрызть – три

секунды. Когти загнуты, как у кошки, из объятий мантикоры целым не вырваться.

Хвост похож на скорпионову колючку, яд смертелен, хотя и не намного сильнее, чем у мелких, кроликоподобных марглов.

– Треугольник не разрывать.

Юноша с удивлением услышал свой голос – твердый и громкий. Страх исчез, голова работала напряженно, просчитывая варианты битв. В памяти проносились

боевые занятия в Глинтлее:

– Если нас рассеют, то убьют в миг. Нужно двигаться по кругу, делать лишь

выпады.

Авенир перехватил посох, ралисту накалился, лазурит мерцал:

– Одного прикончим, тогда можно и разойтись.

Мантикоры не торопились нападать, выискивали слабое место. Плавно

переступали, делали пробные броски жалом. Один монстр вильнул влево, ядовитая

колючка метнулась в грудь бородачу. Тот даже не моргнул, перехватил шишку

рукой и, саданул фальчионом по хвосту. Чешуя скрипнула, оголилось вишневое, дурно пахнущее мясо. Корво дернул на себя, пластинки треснули, беловатая жила

растянулась и порвалась. Униженная тварь взвизгнула, глаза налились кровью, вот-

вот лопнут. Из пасти выплеснулось яростное рычание. Разъяренный зверь, забыв

про осторожность, бросился на гиганта. Корво выпустил из рук меч с колючкой, схватил мантикора за космы, резко повернулся, выпрямил руки. Существо

перелетело через волхва, сбив второго зверя. Авенир взмахнул рукой в сторону

живой кучи. С жезла сорвался огненный шар, пламя отшвырнуло тварей на пару

метров, через секунду они уже стояли на лапах, изготовившись к прыжку.

– Ты их водой лучше окати. После жара пустыни твое пламя им как щекотка.

Корво вспотел, раскраснелся, от напряжения на лице вздулись вены. Унтц-

Гаки бросился на зверя слева, гигант кинулся на того, что справа – чего томить, бить надо. Мантикор увернулся от острых клыков, муравит резко боднул – твердое

жвало распотрошило врагу челюсть. Тот по инерции несколько раз быстро ударил

иглой. Не обращая внимания на острую шишку, Унтц-Гаки схватил за шею, сдавил

до хруста.

Авенир, увидев, что оборона распалась, бросился на опаленных тварей. Из

посоха вылетела молния, разнесла лишенного жала монстра на окровавленные

клочки. Боковым зрением увидел, как Корво лежит под мантикором, уворачиваясь

от смертоносного жала, а муравит держит за шею вторую тварь, не обращая

внимания на удары лапами и хвостом. Краем глаза увидел бросившуюся тварь, инстинктивно увернулся от колючки, выставив вперед жезл. Бронзовая палка

ударила по голове, в глазах все расплылось. В сердце укололо холодом, ноги

подкосились. Падая, увидел, как над ним пролетела огромная тень – мантикор

прыгнул к бородачу. В темноте, теряя сознание услышал свист.

– Вставай, умникум! Неслабо по башке шарахнуло, да? Всю магию, чай

порастерял.

Сквозь туман вырисовалась местность: смертельная долина, с ее вонючими

клейкими лужами, обожженными деревьями, чудовищными монстрами. Затем нос

учуял запах жареного. Авенир приподнялся, повернулся, застонал от боли – от

солнечных лучей резало в голове, в боку, словно обухом топора, било сердце.

Прислонил руку – голова обмотана тряпицей, нажал на место удара – под пальцами