Андрей Шумеляк - Веллоэнс. Книга первая. Восхождение

Этот юноша может изменить всю историю и тогда Высший допишет свою лучшую

картину.

Моргот нахмурился, из глаз вырывались языки пламени:

– Тогда люди станут подобны нам!

– Не подобны, – в голосе Ишгара слышалась злоба, – сильнее. Они станут

подобны Высшему. Но сейчас есть возможность. Нужно откинуть картины к

временному нулю. Дабы вплести новые нити и совлечь вторую треть служебных.

Тогда исход будет таким, которого желаю я.

Голлиос облизнулся:

– Что же повелишь делать нам?

Хозяин ухмыльнулся, повел рукой. Троица очутилась на крыше небоскреба.

Шел мелкий дождь. Моргот молчал, но глаза накалились, по фигуре скользили

оранжевые полосы. Капли вскипали, не дотрагиваясь до полыхающего демона.

Ишгар указал вниз. По дороге семенил юноша, которого видели в зале.

– Ирэн Диптрен. Гений, богач, мечтатель. На самом деле, господа, уже прошло

несколько недель. Он живет на осколке огнистого Эдема и уже перевез туда

инструмент Высшего. Местные называют его Рукиб.

Худой удивленно открыл рот, фиолетовые зрачки расширились:

– Первоискра? Которой Творец создал материю? Но… что такое огнистый

Эдем?

Моргот мрачно усмехнулся:

– Когда Высший творил Архангелов и ангелов, Он определил им обитель.

После восстания Творец лишил их этого места и, чтобы бунтари не имели

пристанища, воплотил его в материальный остров на дне океана, названный

огнистым Эдемом. Ты был создан позже, потому не знаешь.

Ишгар перебил:

– Сейчас мы в настоящем. Лучшего времени для внесения своей воли, не будет.

Голлиос – ты займешься оставшимися тремя. Направь их против мальчишки.

Моргот – ты приставлен к парню. Вплетай в его сознание тленные страсти, посылай во снах ужасы, приведи его к безумию. Исполняйте, мои верные слуги.

Падшие ушли обратно в духовный мир, где им было привычнее и легче.

Юноша на миг остановился, посмотрел туда, где секунду назад стояла троица.

Щипнул переносицу, устало вздохнул:

– Привидется же. Мог бы поклясться, что на вершине здания что-то

вспыхнуло.

Красные глаза без жалости пронзали юношу взглядом. Кружка не задев

головы, разбилась о стену, разлетелась градом форфоровых осколков. Парень не

успел увернутся от летевшей скалки – та задела скулу, ожгла пальцы.

– Сколько можно? – в надрывном голосе Натиллы выплескивались волны

обиды, – Ты вечно работаешь. Даже дома.

По щекам потекли слезы, белые кулачки были сжаты так, что ногти впивались

в ладони, оставляя розовые ямки на нежной коже.

– Мне нужен муж, а не компьютерный сервер компании.

Диптрен смущенно стоял поодаль. В душе вскипала злоба – он устал и

подавлен, на концерт со спецэффектами сил не осталось. Постарался смотреть

спокойно, тихо произнес:

– Нати, не надо. У меня сегодня трудный день.

– У тебя? А у меня сколько этих дней? Я так не могу жить.

– Подожди, скоро все изменится.

Девушка разрыдалась:

– Когда? Всегда так будет, всегда.

– Но я же…

– Стараешься для семьи? Двести раз уже говорил. Не хочу я таких стараний, пусть нас оставят в покое.

Юноша покраснел. Зубы сжались, на скулах заиграли мускулы. Он засопел, наклонил голову:

– Я занимаюсь важными делами. От моей работы зависит жизнь на всей

планете. Думаешь, легко создавать что-то новое? Да за такие труды Нобелевская

премия – ерундовая награда. Все вокруг это понимают! Меня уважают везде, кроме

собственного дома!

Натилла сквозь слезы выкрикнула:

– Не нужны мне твои награды. Руководство тебя использует, даже «спасибо»

не говорят. Могли бы и отпустить на пару месяцев, ничего бы не случилось.

Уважали бы – дали бы отпуск.

Диптрен ударил по столу кулаком, проорал:

– Хватит. Ты вообще ничего не знаешь о моем руководстве, моей работе и том, чего это стоит. Не хочешь – не надо. Посиди здесь и подумай. Нашла себе

карманного зверька – только свистни – и он рядом.

Парень схватил плащ, хлопнув дверью, выбежал во двор. Вскочил на скутер, задал координаты мегаполиса. Искоса глянул на остров, прошипел сквозь зубы:

– Используют, вечно на работе. Ты бы побатрачила с моё. Я ей и собственный

дом, и собственный остров, покупаю все, что захочет. Где ко мне уважение? Вот, что ей еще надо? Конечно, легко – сидеть и жаловаться. Зажралась.

Набрал на панели номер, после пары гудков из динамика раздался знакомое

«алле»:

– Сарти, это я, Дип. Давай через часик в «Сытом Витязе»? Угощаю. Да не

ломайся – ты холостой, всегда свободен. А, придешь? Благодарю, сир, жду за

нашим столиком.

В ресторанчике царило оживление. За несколько месяцев бизнес поднялся, ролевые вечера, танцы и бесподобные шуты собирали в это место толпы клиентов.

Тут и там сновали разряженные официантки, звучала электронно-классическая

музыка – дикие ритмы разбавлялись пением дев и заунывными трелями скрипок. В

воздухе пахло мясом, потом и чесноком, от дыма щипало глаза, искусственные псы

лаяли, дерясь за кость, брошенную раздобревшим клиентом.

Сартмес увидел друга. Тот сидел, ссутулившись, локтями облокотился на стол.

Вместо его любимого матэ в руке была чарка с элем, рядом стояла почти пустая

бутыль. Диптрен поднял голову, хмыкнул:

– Садись.

Светловолосый сел, заказал рулет, фаршированный яйцами и зеленью. На

круглом лице выражалось недоумение.

– Отмечаешь запуск спутника?

Парень фыркнул:

– Можно и так сказать. Запустил бы еще одну «Натиллу», да подальше.

– Что, повздорили?

Диптрен закатил глаза:

– Достала она меня. Сколько можно? Я и так пашу, как тягловая лошадина, а

что взамен? Чувствую себя в древнем Ленинграде во время блокады.

– Может, нужно выслушать ее? Уделить время, поехать куда-нибудь?

– Я и хотел. Пришел же домой, заказал же билеты, хотел обрадовать. Так с

порога началось.

Махнул рукой:

– Да и гори оно. Поехали вместе, а? Диваху тебе найдем. Мне и так делать

нечего.

Сартмес удивился:

– А спутник? Только вывели?

– Да и герр с ним, с этим спутником. Даже студенты смогут отслеживать его

траекторию и контролировать прирост массы.

Он взглянул на ученого, у того пошел холод по коже – глаза Диптрена

потухшие, обреченные, голос мертвый:

– Пустота в душе. Новых проектов не придумал. Семья приелась – какое-то

поле битвы. Только хобби и осталось. И то – хочу придумать что-то хорошее, а в

голову лезет всякая белиберда. Хотя ее хорошо разбирают – народ любит нервишки

пощекотать.

Указал на псов:

– Это последнее, что я придумал из полезного. Полгода назад. Бездонный

желудок, способны переварить любые отходы. И любят всех. Из пасти не воняет, блохи не водятся, шерсть приятная, не линяют, легко обучаются командам. И все!