Вадим Саитов - Цитадель души моей

Это даже вержьи волки умеют — бросаться из любого положения, не приседая и не подбираясь. Но глаза их всегда выдают. Что волков, что самих вергов. Поэтому на его движения я почти и не смотрю — только взгляд держу. И когда он рывком сокращает расстояние, я готов — отклоняюсь чуток в сторону, ныряю под его лапы, подсекаю ему опорную ногу и кулаком в бок добавляю. Верг летит кувырком, но падает грамотно — уходит с перекатом, встаёт на четыре лапы, смотрит зло снизу вверх. Я не расслабляюсь — это человеку с четверенек атаковать сложнее, а вергу — без разницы. А кстати, почему у меня удар такой мягкий получился? Я бил ему в защищенный доспехом бок, а ощущение — как будто просто по телу ударил. Доспех у вергов своеобразный — с людьми они никаких дел (кроме как подраться насмерть) не имеют и одежду себе сами выделывают. Первые-то бестии вообще без одежды ходили — оно им и не надо было. А потом люди начали понемногу в их анатомии разбираться, и волей-неволей пришлось бестиям о дополнительной защите задуматься. Вольпы людской выделки доспехи носили, у лучших мастеров заказанные. Гиттоны и урсы — где как из положения выходили. Порой на замирённых территориях, несмотря на строжайший запрет, у людей выменивали, а уже оттуда доспехи в другие кланы и гнёзда попадали. Урсы, случалось, похищали скорняков и кузнецов и уже у себя заставляли их броню мастерить. Бывало, и сами пытались. Одни только верги как затеяли однажды из мочёного липового лыка себе доспех плести, так того и держались. Неплохой у них, кстати, доспех получается — не тяжелей кожаного, да и как бы не прочнее даже. Одна беда — негнущийся совсем. Я как-то пробовал напялить — как будто бочонок на себя надел. И как только верги в нём ходить и бегать умудряются? Хотя у них и ноги немного по-другому сгибаются, и форма таза чуток иная — наверное, в этом всё дело. Доспех-то ихний не весь равномерно твёрдый — в сочленениях он гибче и тоньше.

Закрывает он верга от середины бедра до верха живота, а тверже и толще всего пластины на бёдрах спереди — где яремные вены проходят — и выше пояса — живот и нервное сплетение защищают. Стукнешь верга в живот — как по доске кулаком треснул.

А вот нет ведь — мягкий удар получился. Надо бы посмотреть — неужели? Вот верг на меня бросился, теперь зубами в ногу пытаясь вцепиться. Я разворотом от него увернулся и даже бить его не стал, присматриваясь. И чуть не заулыбался от радости — это за что ж мне такой подарок-то? Доспехи-то у него как будто только для виду — то ли в два, то ли вообще в один слой плетёные — вон, даже шерстка местами между полос лыка проглядывает. И очень мне интересно, у других такой же дрянной доспех? Так и тянет отвлечься-посмотреть, но понимаю, что нельзя. Ладно, чего гадать — сейчас увижу. Вот только с этим закончу.

Он на меня опять с четверенек прыгает. Так ему и хочется меня за ногу цапнуть — и не могу сказать, что замысел его так уж плох. Пусть даже победа ему не светит — так я ему и дал мою ногу спокойно жевать — но их там еще девять штук своей очереди дожидается.

Если он своего добьется, то всё — с прокушенной ногой не очень-то попрыгаешь. Ну и прыгает он на меня, стало быть, а я рядом с ним и навстречу ему — падаю, еще в полёте на спину переворачиваясь. Рискую, конечно. Но боец из него средненький, а уж больно мне невтерпеж ждать, когда он на ноги встанет, и живот мне подставит. Ну вот — сработало — растерялся, голову повернул, пытаясь за руками моими уследить, об ноги мои чуть не споткнулся. Я ему и зарядил со всей дури кулаком под крестец — влепи я так бедолаге Феларгиру — рёбрами бы ему легкие проткнул, и никакой лекарь бы уже не понадобился. А вот нету у верга там рёбер. И доспех, как выясняется — никакой.

Не торопясь, я на ноги поднялся, подошел к лежащему вергу, ногой его попинал.

Лежит, лохматый, на боку, клубочком свернувшись, хрипит и всхлипывает, лапами конвульсивно дёргая. Больно, наверное. Я к стае обернулся — смотрят на меня большими глазами, челюсти отвесив.

— Следующего, — говорю, — давайте. Не видите — этот кончился.

— Нет, — хрипит мой побитый, — я еще… нет…

Встать пытается и падает, в ногах запутавшись. Тоже мне, актёр паллиаты [9] Паллиата — комедия. .

А доспехи у всей стаи такие же. На троих следующих я в сумме и десяти минут не потратил. И вообще, драки получились похожие, как яблоки с одной яблони — я после всего даже не смог бы рассказать, чем каждый из этих троих мне запомнился — да ничем.

Хотя на память я не жалуюсь. Просто они и в самом деле одинаково дрались — а у вергов всё так. Традиции у них во всём — в жизни и в смерти, в мире и в войне — и авторитет этих традиций непререкаем. Это многие замечают, и на этом наблюдении ошибочно вергов глупее, чем они есть, считать начинают. И зря — нет ничего опаснее, чем врага недооценивать. Верги не одного такого, предел вержьему уму нашедшего, удивили. А у нас, егерей, оно обычно как: удивился — так уж до смерти. Поэтому и я не торопился считать, что победа у меня в кулаке — хотя надежд на это у меня побольше стало, разумеется.

Следующие два — седьмой и восьмой, стало быть — посильнее оказались. Минут десять на каждого мне понадобилось, хотя закончил я всё тем же — кулаком в надбрюшье.

Но подустал. И последний меня когтями по бедру зацепил неплохо — штанов моих кожу в лохмотья изодрал, да и мою собственную не пожалел. Ладно еще, крупных кровеносных сосудов не повредил — кровью не истеку. Но и так — хорошего мало. А вожак всё ждёт, не лезет в драку. Вожак — он в стае самый лучший боец, это без вариантов. Он уже на втором — третьем поединке мой уровень должен был оценить и сам выйти. Однако же он еще пол — стаи против меня выставил, хотя и не мог не понимать, что я их одолею. Что-то новенькое в их тактике, от традиций отступление, причём серьезное. Бой на равных — это одна из основ их мироздания. И — измотать противника слабыми бойцами, чтобы потом одним ударом его одолеть — в эту картину никак не вписывается. Как и бой «без оружия», впрочем. Вполне неглупо, но на «честность» мало похоже. Прям как у нас — у людей. Если эти новы так легко от, считавшихся незыблемыми, традиций отказываются, то нам вскоре всю тактику пересматривать придётся.

А вот девятый меня всерьез озадачил. Не могу я к нему подобраться, и всё тут.

Хотя, морда его зубастая и лапы когтистые — вот они — подбирайся на здоровье. Но какое уж тут здоровье — когтями он мне весь доспех на груди исполосовал, ладно, до плоти еще не добрался, а от зубов его я уже устал уворачиваться. Разок даже не успел — и цапнул он меня в бок, да так удачно, что и руку мою правую прихватил, вместе с кармашком потайным и унгвой, в нем припрятанной. Цапнул и давай челюсти сжимать — я себя враз в пыточных тисках ощутил. В глаза вергу тыкать бесполезно — глаза только у урсов слабая точка, а у верга, если он веки успел смежить, то без ножа ничего ты его глазу не сделаешь, вот бы мне сейчас унгва пригодилась, так нет же — как знал, скотина! И по лбу ему кулаком стучать толку мало, да и не кулаком — тоже. Лоб у верга каменный — любому магистру на зависть. Имей я дело с теми, прежними вергами — тут бы мне и конец пришёл, поскольку кожу лентнера он мне, я чую, прокусил, да и рёбра уже похрустывать начали.