Михаил Тырин - Отраженная угроза

— Вот как? А мне представлялось, что мы окружены врагами, которые перешептываются у нас за спинами.

— Нет-нет, никто не считает вас врагами. Но на каком-то интуитивном уровне они не дают причинить грибнице вред. Меня вызвали, чтобы я ее уничтожил, а теперь об этом и речи нет. Наоборот, мне постоянно мешают. Мягко так, без агрессии, но мешают. И вам будут мешать.

— Поэтому мы полезем в подвалы скрытно?

— Мы теперь всё должны делать скрытно. В том числе и выходить на связь с Сектором. Я вам помогу пробраться к пульту через вентиляцию. Открыто вам этого сделать не дадут, вы уж поверьте.

— Отчаянный ты парень, Валенски. Не страшно было в лесу одному жить, по подвалам с нелюдями ползать?

— Я реалист и боюсь лишь того, что действительно опасно. Мне на этой земле ничего не угрожает. А вам угрожает ваш подражатель. Возможно, он еще растет, а может, уже созрел и ждет момента для удара. И поверьте, эта опасность серьезней, чем вы думаете.

— М-да, и что посоветуешь?

— Держаться надо вместе, особенно по ночам. Насколько я понимаю, они предпочитают нападать без свидетелей. А еще я советую подумать, что мы будем делать дальше. У вас есть какой-то план?

— План зреет. До прибытия спасательной экспедиции нужно как-то прикрыть людей. Не знаю, может, и в самом деле вывезти их отсюда?

— Не думаю, что это легко устроить… — усмехнулся Валенски.

— Легко или нелегко — придется напрячься. Расставить ночные посты, раздать людям оружие.

— На масштабные действия особо не рассчитывайте. Вам не позволят.

— Что значит — не позволят? У меня есть определенные полномочия, права и власть на этой территории.

— Увидите, чего стоит ваша власть. Но мы всё равно что-нибудь придумаем. — Валенски наконец собрал свои пробирки, одернул ремни ранца. — Я готов. Идем?

Гордосевич подогнал машину вплотную к двери коттеджа, и никто не заметил, как группа вооруженных разведчиков погрузилась в кабину.

— Мы ведь уже пробовали туда лезть, — произнес Вельцер. — Там всё забито этими лианами.

— Пойдем через дренажные каналы, — ответил Валенски. — Там полегче. А дорогу через «лианы» я вам сделаю.

Машина тихо въехала во дворик насосной станции. Место было тихое и закрытое, Валенски специально рекомендовал спускаться под землю именно отсюда.

— Если увидите подражателя — стреляйте, не раздумывая, — сказал он. — Этим вы спасете человека.

— Тебя где научили стрелять, не раздумывая? — поинтересовался Сенин. — На курсах ботаники?

— Вообще-то я закончил академию. Дайте и мне какой-нибудь пистолет.

— Занимайся своим делом, Валенски. Тут хватает стрелков.

Вельцер открыл электрощит и, повозившись с минуту, включил люкс-кабель. Сенин тем временем управился с замком насосной станции. В машинном зале приглушенно гудели насосы, где-то капала вода.

— Здесь, — сказал Валенски и показал металлическую дверь.

За дверью начиналась многоярусная железная лестница, уходившая во мрак подземных уровней. Фиолетовая жилка люкс-кабеля давала слишком мало света, и разведчики включили фонари.

— Зачем здесь накопали столько тоннелей? — пробормотал Вельцер.

— И продолжают копать, — сказал ему Валенски. — В идеале все технологические блоки и комплексы должны уйти под землю. Наверху останутся только жилые дома, ну, и всё, что не портит вид.

Лестница отзывалась на шаги гулким, долго не затихающим стоном. Минус-первый уровень здесь был относительно чистым, но уже на втором стали видны пышные заросли «мочалки», опутавшие трубы, фермы и пучки кабеля. Еще больше зарослей было на третьем уровне.

Наконец достигли пятого. Теперь в «мочалке» приходилось стоять по колено. В свете фонаря было видно, что уже в двух десятках шагов коридор забит ею полностью — почти до потолка.

Валенски привел в готовность свой распылитель.

— Наденьте маски, — сказал он. — Этот состав довольно ядовит.

Он шел впереди всех и время от времени брызгал на «мочалку» своими химикатами. Она сразу съеживалась, скручивалась и становилась совсем непрочной — волокна рвались на ботинках, не мешая ходьбе.

Потом ее стало так много, что пришлось останавливаться и ждать, пока Валенски проделает проход. Его средство было на самом деле эффективным — даже толстые стебли разваливались, как гнилушки.

Сенин чувствовал себя паршиво. У него разболелась голова, легким не хватало воздуха, да еще этот противогаз… Подземелье давило так, словно тело накрыла тонна сухого мертвого песка. Хотелось скорей выйти на поверхность, на воздух, к открытому, пусть и пасмурному небу.

Внезапно биолог поднял руку, заставив всех остановиться.

— Вот, — тихо сказал он.

В нескольких шагах впереди среди хитросплетений волокон висело округлое образование, похожее на огромный кокосовый орех.

— Вот вам кокон, — сказал Валенски. — Еще совсем молодой. Не желаете взглянуть, что внутри?

— Направьте туда все фонари, — сказал Сенин. — Нам нужны четкие кадры для рапорта.

Валенски вытащил из-за пояса узкий нож и осторожно рассек нижнюю часть кокона. К его ногам вывалилась груда желто-коричневой слякоти совершенно неопределенного вида.

— Зародыш слишком юный, — сказал биолог. — Еще непонятно, что это такое.

— Пакость какая, — с отвращением произнес Муциев.

— Сейчас еще найдем, — сказал биолог. — Чем дальше, тем их больше.

— Валенски, — позвал Сенин. — А в коровниках тоже стоят ненастоящие коровы?

— Думаю, да. А что?

— Да так, ничего… Пытаюсь представить, как корова-подражатель карабкается по лестнице, проникает на ферму, убивает оригинал и прячет тело.

— Я не знаю, — признался Валенски. — Возможно, у коров всё по-другому.

Коридор стал свободнее. Огромные космы «мочалки» свисали и здесь, но между ними можно было пройти без применения химической отравы. Бойцы начали снимать уже надоевшие маски.

— Не разбредаться, — скомандовал Сенин, заметив, что парни почувствовали себя слишком вольно.

Через, минуту Валенски что-то недовольно забормотал и затем сказал в полный голос:

— Пожалуй, их еще слишком мало.

— Кого?

— Коконов. Но это хорошо. Значит, у нас еще есть время.

Сенин хотел ответить, но промолчал. К его дрянному самочувствию добавилась мысль, что их вылазка безрезультатна. Единственный результат — куча непонятной, ничего не объясняющей слизи.

И тут началось что-то умопомрачительное. Сенин услышал топот, а затем дикий визг. Он не смог ничего понять, лишь отскочил к стене и вздернул автомат.

— Стреляйте! — заорал Валенски. — Убейте его, убейте! — Снова по ушам резанул визг, который перешел в отчаянный, истеричный плач навзрыд.

— Сюда! — крикнул Гордосевич.

— Убейте! — продолжал надрываться Валенски.