Денис Шабалов - Человек из Преисподней. Джунгли

Пацаны одобрительно загудели.

– Тогда понятно, – усмехнулся Илья. – Сергеич давно уже мечтал, а вот и подвернулось… И правильно. Хватит и нас с Артемом.

– Важняк молодец… – одобрительно проворчал Дровосек. – Уважаю генерала…

Серега хмыкнул. Паша сказал очевидное так, будто новое открыл. Генерала уважало все подразделение, причем не как Главу Совета, а именно как куратора, прямого начальника. Важняк был строг, но справедлив. Касаемо же профессионализма – стоит на его иконостас глянуть. Редко у кого из ветеранов столько увидишь. И о людях заботится, и за дело болеет… За три часа до выхода, вызвав Серегу на ковер, еще раз все повыспросил: не нужно ли чего, все ли получено со складов, нет ли каких пожеланий… Хотел даже по маршруту пройтись – но это было явно бесполезно, виртуальное путешествие ничего не даст, и Серега его отговорил. Поэтому генерал ограничился лишь напоминанием.

– Что-то там не то… И сильно не то… Нехорошее что-то на сотом, – повторил он свои давешние слова. – И сотый, и тридцатый – там сугубая осторожность! Старик очень уж хотел эту мысль донести. Ты не присутствовал, запись только слушал… но он когда говорил – аж выгнулся весь, пытаясь выплюнуть. Совсем немного ему не хватило…

Что ж… Примем к сведению. Хотя, если уж совсем скрупулезно подходить, дед мог и не о горизонтах говорить. На записи четко не слышно. А может, вовсе и не слово было, а предсмертный хрип… Что еще в паутине «сотое» или «тридцатое»?

– Что в паутине может быть сотым? – переадресовал Серега вслух. – Или тридцатым… Мужик, которого мы нашли, перед смертью сказал: «бойся сотого и тридцатого». Чем пугал?..

– Да все что угодно, – после некоторой паузы ответил Страшила. И, подтверждая слова генерала, сказал: – Самое близкое – горизонт. Как я понимаю – он про свою дорогу говорил, предупредить пытался. Наверное, самая основная опасность – даже не триста сороковой, а именно сотый. И тридцатый.

– Или километр, – вставил Знайка.

– Тоже подходит, – согласился Артем. – И дальше уже валяй по накатанной. Километр, поворот, тоннель… Выбирай что нравится.

– Может, контрóллер?.. – предположил Дровосек. И тут же смутился: – Да ладно, ладно… Я это так… в порядке бреда…

– И все-то у тебя, Паша, в порядке бреда происходит, – отмахнулся Илья. – Не бывает сотых. Тем более – тридцатых. Никто с такими не сталкивался. Чтоб в боевой машине сто кило массы? Да ну…

– Так это здесь, на наших горизонтах. А выше?..

Знайка пожал плечами, но Серегу это предположение заставило задуматься. Сотый контрóллер… Да вот хрен знает. Паша, конечно, частенько выдавал различный бред, но эти слова все же не лишены смысла. Хотя, с индексами и классами машин давно уже полная ясность, и в последние годы ничего нового не добавилось. Четырехсотый, пятисотый… тысячник КШР-1000ММП, появившийся семь лет назад, аккурат перед Инициацией, двухтонники… И боевые платформы от тридцати тонн и выше. Индексы контрóллеров прописывались у них в мозгах, буквально – выгравированы на металлической пластине с обратной стороны черепа. Что значило, к примеру, такое вот «КШР-400», или «КШР-500», или «ППКБ», люди доподлинно не знали – однако научники сумели вытащить из мозгов самоназвание машин: «контрóллеры». Почему так – поди знай. Но с тех пор механизмы так и называли, а уж расшифровки индексов как-то сами придумались. Может, и не всегда гладко – но суть точно отражало. КШР – «контрóллер штурмовой роботизированный», ШМП – «штурмовая машина поддержки», МРШ – «машина разведки и штурма», ППКБ – «платформа поддержки контрóллеров боевая». Цифры же в точности совпадали с весом механизма и потому здесь даже выдумывать не пришлось. Однако эта линейка действительно зияла пробелами. Ни двухсотого, ни трехсотого, ни шестисотого и дальше люди никогда не видели. То ли их не существовало в природе, то ли это были пробные версии и прототипы, не пошедшие в эксплуатацию… неизвестно. Впрочем, тут Серега тоже очень сильно сомневался. Возможно ли создать машину весом всего в центнер-два – и при этом обеспечить ее достаточной бронированностью и вооружением? Таким, чтоб не уступала тому же четырехсотому. Вряд ли. Потому и он склонялся к наиболее вероятному предположению – мужик говорил именно о горизонтах.

Спустя час они подошли к Кольцу и лестнице на триста сорок восьмой. Примерно за сотню шагов до входа свет головного прожектора проявил на стене указатель – ржавую по краям жестяную табличку с частично облупившейся, но еще вполне читаемой надписью. Указатель гласил: «-350/-348».

– Обойма, стоп, – пришло по связи. Говорил Злодей. – Командир, лестница. Подъем?

– Так точно, – ответил Сергей. – Ставр, готовьтесь. Огневая группа вторым эшелоном, прикрытие. Злодей, идешь с ними. Остальные ждем, втягиваемся по команде. Букаш, обеспечь периметр. Чтоб ни одна тварь железная мне в жопу не вылезла. Начали.

Работа пошла.

Первая группа сразу же разошлась, забирая под контроль все пространство вокруг. Кто-то, уменьшая профиль, присел на колено, а то и улегся плашмя, кто-то прилип к стене, кто-то укрылся за ближайшим ребром тюбинга – на открытом пространстве лучше не торчать. Транзитная галерея в обе стороны, черные провалы ближайших коридоров и ответвлений, открытые вентиляционные короба под потолком, куда запросто может влезть киборг и затаиться, подкарауливая людей… Приклад к плечу – и с этого мгновения есть только ты и твой сектор. Держишь неотрывно, не ослабляя внимания. Это – твое. Об остальном позаботятся товарищи. Подведешь, обосрешься, упустишь момент, буквально секунду, когда из тьмы, блеснув металлом, появится смерть – и сам ляжешь, и половина обоймы вместе с тобой.

– Букаш на связи. Периметр держу, – квакнула гарнитура. – Чисто.

– Принял, – ответил Серега. – Третья группа, доложить о готовности.

– Ставр готов…

– Немой готов…

– Маньяк готов…

– Ненавижу лестницы… – пробормотал рядом О́дин. – Все нервы на пределе, так и ждешь, вот-вот башку сверху снесут…

Лестницы на соседние горизонты не всегда были именно лестницами. Иногда это был широкий транспортный пандус в четыре пролета, опоясывающий опорную колонну квадратного сечения, иногда – обычная узкая лестничная клетка из восемнадцати-двадцати пролетов. При этом – вся конструкция обязательно утоплена в стену, за пространство галереи, чтоб не загромождать. И если с прохождением пандуса проблем нет – двигайся парой, удерживая под прицелом угол колонны наверху – то лестницы, один из самых сложных элементов работы, предъявляли жесткие требования к физухе бойца. Это ведь не просто так, шаг за шагом наверх подниматься, это целая акробатика. Работа идет на корточках, тело максимально низко, колени на одном уровне с головой; иначе тот, кто находится выше – а то, что там кто-то есть, всегда должно предполагаться априори, – увидит макушку поднимающегося человека и отработает. И при такой акробатике, когда на тебе еще двадцать-тридцать кило боевой загрузки… Так что Один нисколько не преувеличивал – самый гадский элемент, лестница.