Денис Шабалов - Человек из Преисподней. Джунгли

– Один – Карбофосу, – обрывая мысли, на канале вдруг обозначился Стас. Вышел не по общему каналу, по закрытому командирскому – и в голосе его слышалось столько растерянности, что Серега мгновенно насторожился.

– На связи!

То, что сказал комод, не лезло ни в какие ворота.

– Я не знаю, командир… может, и нервы у меня… Но я ребенка видел!.. – голос у него был напряжен, аж подрагивал.

Серега опешил от неожиданности. В Джунглях всего можно ожидать… но ребенок?! Неужели Кирилл, сын Светланы Ильиной? Жив еще? Спустя целый месяц!..

– Сейчас видишь его? Приглядись! – тут же запросил он. – Да внимательней смотри!

– Уже нет. Но бля… я тебе клянусь! Движение в галерее ухватил, шмыгнуло что-то! Пригляделся – а там мелкий за ребром сидит!.. И один, без никого! Я только общие контуры уловил, силуэт – но это точно ребенок!

Это было невозможно. Настолько невозможно, что Серега даже растерялся. Ильины отстали от мотовоза по дороге на Плантации, в северной транзитной галерее. Если где искать – только с той стороны. Как мог ребенок в одиночку пройти десятки километров Джунглей и оказаться с запада от Дома?!.. Даже если по Кольцу – это как должно повезти?! А вода? А провиант? Разве что запасы с собой… Но если это и впрямь Кирюха – а кому еще здесь быть? – что делать ему, Сотникову? Останавливать экспедицию и высылать на поиски группу? Или вставать на привал, вызывать поисковиков и ждать? А если на железяк нарвешься? Хотя на домашнем горизонте зачастую контрóллера на сутки-двое пути не встретишь – раз на раз не приходится. Встреча с врагом – это бой, риск потерять людей. И тогда экспедиция под угрозой. А приказ меж тем получен ясный. Но и пацана тут оставить – тоже, знаете ли… Серега едва представил, что чувствует сейчас ребенок – тошно сделалось. Напуган до полуобморока, не иначе. Никак нельзя его тут бросить.

Впрочем, мелкого сначала выловить нужно, а уж потом решать.

– Карбофос – Одину! Бери своих и за пацаном! И Тундру возьми! Учти, он сейчас каждого шороха ссыт! Как бы и вас за контрóллеров не принял! Ты голосом подманивай, если увидишь! Покажи, что ты человек, а не кадавр! Как понял?

– Понял, командир. Принял. Работаю.

Пока Стас прочесывал галерею, Серега пару раз попытался связаться с Домом по кабелю, но не преуспел. Что было довольно странно – кабельное хозяйство здесь, в районе Кольца, сохранилось неплохо, а тем более в транзитной галерее. Однако Знайка с Мудрым как ни колдовали – так и не смогли дать устойчивую связь. Шипение, помехи, кваканье в трубку – на этом и все.

– Черт знает что за дела… – озадаченно развел руками Мудрый. – Вообще, тут связь всегда устойчивая. Десять километров от Дома. Может, провод где оборван. Не иначе, железяки опять постарались.

– Так они когда приходили! Месяц тому!.. – проворчал Знайка, продолжая терзать трубку. – С того времени коммунальщики должны уже починить! Пройти с проверкой до самого Кольца! Обленились нахрен!

– Они и проходили, – вступился за Слюсарева Мудрый. – Судя по звуку – это не просто обрыв. Словно несколько жилок еще целы – но этого мало и сигнал лишь частично проходит.

– Ладно, черт с ним, – решил Серега. – Нет – и не надо. Приведут пацана – встанем на привал. Ничего страшного, сутки потеряем. Не горит. Выделим группу, отведут. Заодно и про обрыв скажут.

Не тут-то было. Вернувшийся через полчаса, Один доложил, что в галерее пусто. Пацана и след простыл.

– Мы и по транзитной полтыщи метров прошли, и в коридоры боковые совались. Нет его. Тундрыч говорит – удрал.

– Ринат?.. – Сотников повернулся к следопыту.

– Есть след, – кивнул Тундра. – Но слабый. За ребром точно мелкий сидел. А потом как по галерее побежал – так и пропал. На бетоне следы вообще не очень читаются… От слова совсем.

– И что делать? – спросил Букаш.

Серега, чувствуя себя в этой ситуации абсолютно беспомощным, молчал. Понятно, пацан с перепугу либо удрал дальше по галерее – либо забился куда-нибудь в дыру или в боковом коридоре спрятался. Попробуй теперь найди… Страшно ему. Сердце колотится, в пятки ухает, словно у зайчишки, паника не даст к людям выйти. Вроде и свои видятся – а вроде и чужие. Тем более, если он за этот месяц успел уже горюшка хватить. И ведь успел, судя по всему, раз без матери. Он теперь как волчонок – ничему не верит, никому не доверяет. Времени кучу убьешь, прежде чем выловишь. Да и получится ли? Хуже всего если поймет, что это его ловят. Дернет в паутину – только и видели. И тогда не просто пользы не сделаешь – больше навредишь.

Деваться было некуда. С одной стороны – отсутствие связи и бесперспективность дальнейших поисков; с другой – приказ. Тем более и Злодей уже прошел лестницу и ждал на сорок восьмом горизонте. Там пока чисто – но как всегда в паутине обстановка могла измениться мгновенно. Нарвался на патруль, завязал бой… а там и всех собак с округи на себя собрал. Можно в такую жопу встрять, что шагу не сделаешь. Пока путь свободен – нужно идти. Но при малейшей возможности выйти на связь с Домом и по ребенку доложить. Пусть собирают людей, выставляют посты на Кольце и тщательно шерстят. Если дальше Кольца не ушел – найдут рано или поздно.

И с тяжелым сердцем Серега отдал приказ двигаться дальше.

Теперь обойма шла в обратную сторону, к Дому, но двумя горизонтами выше. Судя по физиономии Знайки, шагающего рядом, тому не терпелось попасть к гермозатвору – однако здесь Серега его разочаровал.

– До переборки не пойдем, – глянув на друга в очередной раз, не выдержал он. – Свернем за километр до нее. Не очень-то предвкушай.

Илья бросил на него сердитый взгляд, но промолчал. Ибо нехрен. Упавшая переборка для научника – как и Люк, загадочная и непреодолимая. Словно красная тряпка для быка. Пройти по галерее до нулевого километра и выйти над Домом не представлялось возможным – третий километр транзитной оканчивался тупиком, ход преграждала многотонная переборка. Так же и с восточной стороны, и с северной, и с южной. Причем на всех горизонтах, где ступала нога человека, что выше, что ниже. Оказавшись рядом с любым из гермозатворов, Илья буквально терял силу воли – часами готов был возле торчать. И щупал, и пальцем колупал, любую трещинку обнюхивал… и даже простукивать пытался. Тщетно – гермозатворы молчали. И зависнуть около переборки снова, в который уже раз – ну его нахрен. Перебьется.

Отсюда до нужного коридора было недалеко, километра четыре. Тупичок тихий, машины здесь шастали редко, и Серега буквально чувствовал, как бойцы понемногу расслабляются. Чуть свободнее движения, уже не так напряжены, даже разговоры пошли. Впрочем, одергивать не стал. Пускай. На марше надо с умом работать. Если есть возможность вожжи отпустить – отпусти. Что, конечно, не касалось передового и замыкающего дозоров.