Константин Калбазов - Воевода [litres]

– И что теперь будем делать, Михаил Федорович? – поинтересовался Гаврила, наблюдая бесславный конец онагров.

– Как что. Договариваться, конечно, – хмыкнул Михаил. – Гордей, готовь моего коня, сам поеду за стену, – повысив голос, приказал он десятнику личной охраны.

– То есть ты все равно хочешь откупиться? – удивился полусотник.

– Гаврила, если этот урод упрется, то он все равно нас пожжет. Не мытьем, так катаньем. А так мы огрызнулись. Показали, что просто с нами не будет. Он ведь не знает, сколько у нас пушек. Ему остается либо сохранить лицо, согласившись на разумный выкуп. Либо раскатать нас, потеряв уйму народу.

– Так, может, тогда дать им еще возможность проявить себя и щелкнуть по носу больнее. Не раскатает он нас. Сил не хватит.

– Нет, Гаврила. Не лучше. Везде нужна мера. Сейчас их потери еще не такие серьезные, чтобы нам договориться пусть о худом, но мире. А если отобьемся, нанеся серьезные потери, то он вернется. Здесь же не вся его орда. Словом, я пошел.

Не сказать, что затея Михаила понравилась Гордею. Десятник провожал его недовольным взглядом. Но Романов сделал вид, что ничего не заметил. Когда же тот попытался увязаться за ним, молча одернул его укоризненным взглядом.

Слишком уж отдаляться от стены не стал. Ни к чему это. Сотня метров более чем достаточно. Сейчас его могут прикрыть как лучники, так и стрелометы, от которых не спастись даже закованному в броню рыцарю. В смысле, таковых пока нет. Но если бы были.

На противной стороне поняли все правильно, и в его сторону направился одинокий всадник. Никаких сомнений в том, что это хан. Ну или куренной, смотря кто сюда припожаловал. Мало ли в чем уверен Романов. На самом деле это может быть кто угодно.

– Привет тебе, Тугоркан, – жизнерадостно встретил подъехавшего Михаил.

– Зачем ты убил моих людей и сжег мои машины, – тут же насел тот.

– Я думал, что защищаюсь от нападения неприятеля, великий хан. Откуда мне было знать, что ты просто проходишь мимо. Если бы ко мне прибыл гонец от тебя, то тогда, конечно, я повел бы себя иначе. Как я могу загладить свою вину?

Ничего, придет еще время, когда на подобную выходку Михаил ответит огнем и мечом. Но сейчас сила не на его стороне. Зато у него в активе годы Тугоркана. Опыт, как и половое бессилие, приходит с годами. Хану же уже хорошо за пятьдесят. Глупцы до таких лет на подобных высотах не доживают.

– За свою неосмотрительность ты уплатишь мне штраф в три сотни киевских гривен [13]серебром.

Ого! Это почти полсотни кило. Нехилые у него запросы. Но такие деньги у Михаила есть. И лучше заплатить. Понятно, он может и вернуться. Значит, придется откупаться снова. Благо виды на поступления имеются. А вот бодаться с ним не с руки.

Как, впрочем, и сразу соглашаться. Поэтому начался торг как на базаре. В результате Романову удалось сбить пятьдесят гривен. На том и договорились. Пока.

Михаил не страдал наивностью и прекрасно понимал, коль скоро повадилась коза в огород, то ее уже не отвадишь. Он и не откупался бы, будь уверен в том, что сумеет отбиться без особых потерь. Но вот как раз этой-то уверенности и не было. Половцы не дети, и им уже приходилось брать города на меч. Хотя кровью они умылись бы изрядно. Но погибшим оно как бы и без разницы, как не легче и угодившим в полон.

У пограничников всего лишь неполная сотня воинов, ребятня да вчерашнее мужичье с бабами. И тот случай с зарождающейся паникой был вовсе не единственным, который задушили на корню. Кто знает, до чего дошло бы, начнись штурм. Он помнил, каково оно было в их слободе. Пока держали стены, все было нормально. Все бились, как и положено. Но как только враг проник внутрь, он, а вернее, Зван, одним из первых вдруг осознал, что бой проигран и нужно спасаться. Кто-то, конечно, бился, но немалая часть ударилась в панику. Не воины, что тут сказать.

Поэтому вопрос с Тугорканом нужно решать радикально. Нет человека, нет проблем. Как-то так. Задача ясна. Остается понять, каким образом подступиться к ее решению. Поэтому, едва только воины великого хана ушли за горизонт, Михаил уже был в седле и направился в стойбище к своему тестю. Ну и жену прихватил с собой. Пусть с матерью пообщается.

Вообще-то, по половецким обычаям, вышедшая замуж дочь не должна появляться в отчем доме в течение года. Но в случае с Леной на этот обычай можно не обращать внимания, потому как она теперь другой веры. А любящим родителям что? Была бы возможность обойти запрет, так они и рады стараться.

На подходе к зимовью на них вышел конный разъезд из двух десятков воинов. Поначалу-то напряглись. Двенадцать всадников с заводными лошадьми и явно не кочевники. Да, их меньше. Только это ничего не значит. Бывает такое, что и втрое большего противника гоняют. Но как только поняли, кто пожаловал, так молодые с веселым гиканьем и понеслись к стойбищу. За радостную весть полагается подарок. А о том, что в семье куренного все любили Алию, знал каждый.

– Ну, рассказывай, Михаил, как твои дела? С чем пожаловал? – усадив гостя за стол, начал разговор Теракопа.

Мать, подав обед, увела дочь в дальний угол, откуда доносился их тихий щебет. Куренной время от времени бросал туда взгляды с добродушной улыбкой. Сильно радоваться ему не пристало, но хорошо у мужика на душе, и особой причины скрывать это он не видит.

– Новость у меня одна. Тугоркан в гости захаживал.

– Тугоркан?

– Угу. При трех метательных машинах, и воинов прихватил больше тысячи. Пришлось сначала огрызнуться, а потом откупаться. Но не думаю, что он успокоится.

– Я предлагал тебе воинов, – тут же помрачнев, произнес куренной.

– Предлагал. Только им платить нужно. А я серебром по нужде не хожу. Сотня твоих воинов в год мне будет обходиться вдвое дороже, чем я отдал Тугоркану.

– Зато он трижды подумает, прежде чем нападать на город, где находятся воины орды Белашкана.

– Вообще-то я рассчитывал на наш союз и вашу поддержку.

– Ты забываешь о том, что договор касался на случай нападения русов. Половцы между собой не воюют, – отпивая легкий кумыс, все так же мрачно возразил Теракопа.

– И что, все всем довольны? Никому Тугоркан хвост не отдавил? Никто не желает его немного урезонить? А может, кто-то хочет и сам стать великим ханом?

– К чему тебе это знать?

– К тому, что, когда он заявится в следующий раз, я буду с ним биться до последней возможности. Он не удовлетворится прежним выкупом и захочет больше. А серебра у меня уже меньше, чем я отдал, и оно предназначено для другого. Мне уже будущей осенью нужно платить Белашкану и Ростиславу. А для этого запускать мастерские.

– Так, может, тогда все же я отправлю с тобой сотню воинов? Это будет хорошая защита.