Калинин Алексей - Земля не своя - 2. Часть 4 «Фирма» [СИ]

Проверил, подошёл, тут всё в порядке. Куры и рыбы тянутся к ряске с разных сторон. Застывают иногда, рассматривая друг-друга. Иной раз прям «целуются», на границе сред обитания, хватая зелень.

Во-какую я хозяйственную экосистему учинил! Как Сергей Калугин говорит, «гордостно мне!».

Прошёлся к обрыву, к пляжу. Там кутерьма в лагуне: у морских ежей брачный сезон. Вода в лагуне восстановилась, опреснение сезона дождей закончилось, и теперь у ежей праздник любви. Дельфины тут-как-тут. Больше развлекаются, чем жрут, играются. Ежи в брачный период становятся безопасными, ибо лысеют перед любовными играми, ну хищники рады этому. Правда, мало-кто может ежа добыть на границе воды и суши. Морским слишком сухо, земным слишком мокро. Есть, конечно, хищники, кто и в этих условиях свободно себя чувствует. Гигантские выдры, копытные волки-мезонихии, с разбегу врывающиеся в пенящийся прибой и хватающие своей ужасной пастью влюблённых, крупные зубастые чайки размером с земного орла. Но в здешней, освоенной людьми местности, таких уже мало на побережье. Равновесие в системе нарушилось, и у ежей начинается перенаселение. Новинка здешнего локального животного мира, земные дельфины-переселенцы, заметной роли не играют. Их немного, ежей этих жрут они мало, да и не каждого лысого ежа дельфин может сожрать. Ибо те вырастают порой очень-уж крупными. Да и к тому-же, ежи дельфинам заметно симпатичны, забавны, они играют с ними, и даже защищают. Вон из-под рифа, из своей засады в пещерке, выскочил разноцветный осьминог размером со спаниеля и ухватил молодую ежиху-девицу. Так дельфин, недолго думая, прихватил агрессора зубастой пастью. Осьминог бросил ежа и обвил щупальцами дельфинью морду. Второй дельфин, товарищ первого, тоже вцепился в осьминога, и ну его тянуть. Растянули, как баян колхозник.

С рифа за всей этой толчеёй наблюдает, вытягивая шею, новая подруга наших дельфинов, серферная черепаха. Морская черепаха, в ходе эволюции совсем утратившая верхнюю половинку своей брони (карапакс) ради облегчения веса. Этот вид обычно водится там, где часты большие прибойные волны. Щиплет водоросли на дне, заметив врага, устремляется на поверхность и там, лавируя по гребням, устремляется на берег, уходя от погони, как заправский серфингист. Вот и в наши края такую занесло в сезон дождей, когда волны и тут были велики. А теперь большие волны тут редкость. И пришёл-бы конец ей, замеченной акулой, да вмешались дельфины. Акул они не любят. Бывает, что забивают их насмерть, повстречав. Вот и этой наподдали, долбили своими достаточно твёрдыми рылами по мягким щелям жабр. Один так всадил с разгона, что аж воткнулся глубоко в акулью шею, еле выкрутился сам. Акула, скорей всего, потом и не оправилась от такого. Ну, а черепаха к нам на риф выбралась. А-то досталась-бы акуле, как цыплёнок табака на блюде на своей половинке панциря. Теперь в воду за водорослями слезает, только когда дельфины близко. К нам тоже привыкла, перестала бояться. Я ей водорослей подкидываю. Когда ловушки на лангустов проверяю, заодно и несколько пучков водной растительности цепляю. Девчонки в беседке рисованием занимаются, она шею вытягивает, рассматривает, качая головой.

Аа, вон, слышу, и дети возвращаются с учёбы. «Волга» привычно скрежетнула сцеплением. Иду встречать. Здороваемся. Говорят мне:

— Летали посмотреть на твой главный корабль.

Это они про земснаряд. Я им рассказывал, что сдаю его в аренду. А «летают» они не в прямом смысле этого слова, конечно, а на беспилотнике. Это входит в учебную программу, обслуживание и пилотирование беспилотников (на случай войны готовят, даже ребёнок или инвалид сможет быть полезным таким образом). И морскими делами интересуются, сейчас мода пошла у молодёжи, на шкипера-каботажника выучиться на соответствующих курсах. «Крутая» профессия, заработки хорошие и сам-себе хозяин, ещё-бы, целый капитан корабля получается. Предполагается, что вот-вот будет взрывной спрос на таких капитанов, как только запустим нашу металлургию на полную мощь, собирая массово ПДХ (паром дальнего хода) и докопав каналы, береговой и амазонский. Вот и сегодня девчонки смогли воспользоваться случаем и полетели глянуть на нашего красавца-флагмана. Спрашиваю:

— Как он там, копает?

— Нет, ещё плывёт. То-есть, идёт.

— Хм, да что там ему идти-то, всё в одной нашей гавани, где стоял, там и дно углублять рядом.

— Не-ет, он далеко уже. Сейчас, наверное, уже в дельту входит. Вдоль рифа туда шёл, когда мы его последний раз смогли видеть. Опять орденский самолёт помехи устроил, наш БЛА на автомате в школу вернулся.

Что ещё за хрень?!?! Земснаряд должен дно копать, а не в опасную дельту переться! Бросаюсь связываться с кем-нибудь, ещё не соображая от неожиданности, с кем лучше. Проводной связи у нас тут нет. Только по эфиру. Чёрт! Везде помехи, по всем доступным мне частотам. Это орденский разведчик «развлекается», самолёт или, реже, корабль. Не очень часто они так, но и не сказать, что очень редко. Тренируются на нас. С украинской территории взлетают, запретов на полёты над отдельными странами тут никаких ещё нету. Летаем друг над другом, разведку ведём. Не признают, конечно, официально, что ставят помехи. Говорят, ничего не знают. Ну и наш в ответ беспилотничек автоматический им может лазерами в кабину посветить. Мы, мол тоже ничего не знаем, чей это беспилотник, раз вы не знаете, кто помех набросал в эфир. Сбивать пока не рискуем.

Короче, связи никакой нету. Что делать?! Метнулся к машине, мчаться в Береговой, хрен знает к кому там, корабль-то уже далеко, и с ним не связаться из-за помех. Вдруг слышу звук мотора с моря. Это сосед на своём поплавковом катере, переделанном из списанного гидросамолёта.

— Серёгааааа!

Спрыгиваю с обрыва. Сергей врубается быстро, и вот уже несёмся, мешаясь ежиным свадьбам, на восток, к дельте. Волнения на море почти нет, надо выбираться из лагуны. Ближайший пролив в рифе узок и извилист. Спускаюсь на поплавок из кабины, хватаю притороченный там багор и направляю на нужный курс, отталкиваясь от скал. Наконец, в открытом море. Понеслись.

Скорость, не берусь определить, какая. Самолётные приборы тут неверно показывают. Но весьма большая. Мелкие волны начинают бить слишком жёстко, приходится сбрасывать. Когда попадается волнишка повыше, удар уже опасен. Снижаем постепенно скорость ещё больше, плавающий растительный мусор всё чаще. Рифа справа уже нет, опреснённые рекой воды не дают жить кораллам. Река выносит много мусора, лишь-бы не наскочить на какое-нибудь дерево. Иногда целые плавучие растительные островки на пути.

Впереди по курсу (приходится его обогнуть) качает длинной шеей морской жираф. Обжирает плавучий островок, вынесенный рекой. Они вообще больше речные, чем морские, эти жирафы, но заметили их впервые в море у эстуария, потому и прилипло название «морские». Пожалуй, его можно сравнить с плезиозавром, только млекопитающий, теплокровный и растительноядный. Подплывая к берегу, объедает ветви. Или-же, опустив голову ко дну, жрёт водную траву. Тело с плавниками у него лёгкое, плавучее, нырять тяжело. Вообще, пловец из него никудышный, слишком медленный. Потому и еду добывает там, где она близка к поверхности воды. Безопасность, опять-же. Крупные наземные хищники не прыгают на него в воду, а чисто водные, акулы и т. п., не лезут на мель. Если-же нападает какой-нибудь крокодил или среднего размера хищный кит, то обычно получается взаимное уничтожение. В отличие от земного жирафа, на которого этот так похож мордой, рога подлинней и очень острые. Если хищник, набросившись, вцепляется в тушу, жираф с размаху успевает нанести очень глубокую рану, как правило, несовместимую с жизнью. Поэтому у хищников постепенно выработался рефлекс, не нападать на жирафа.