Калинин Алексей - Земля не своя [СИ]

Остаток дня, до темноты, ковыряюсь в своей шахте. Спать устраиваемся в будке, поверх заполняющих её вещей, копошимся на мешках с рисом и крупой. Вспоминается анекдот про поручика Ржевского: «Вчера занимался любовью с купчихой на трёх мешках изюма, так я назвал её „изюмительная“».

— Богатырь какой! — хвалит меня Анька. — Ту, резиновую, отлюбил, и на меня силы оставил.

Спим вначале спокойно, но посреди ночи прямо на крышу будки прилетает пилюкан и начинает скрежетать. Ударяю кулаком в потолок, он улетает. Потом похуже. Приснилась свадьба готического доспеха и надувной куклы Памелы.

Замечаю какое-то движение на краю впадины, в которой стоит машина, хватаюсь за автомат. Возле обрыва есть небольшая впадина, с пологими склонами, в целях маскировки я и поставил в неё машину. «Джипчик» полностью скрыт от взглядов издалека, если же влезть на крышу будки, то в бинокль можно иногда увидеть работающих на полях под охраной казаков женщин. Вот на краю этой впадины и вижу человека с чемоданом, он что-то радостно, нечленораздельно кричит и бежит ко мне, несмотря на направленный на него автомат. Узнаю его — это же Пронин, Пронька. Как его сюда занесло, рассекретил моё убежище, блин. Он бросается ко мне с криками «Помоги! Не прогоняй!». Начинаю его расспрашивать, он постепенно успокаивается и объясняет, что его выгнали.

— Выгнали меня, поделом мне, уроду синеносому, грешно каюсь, но жить то всё равно хочется! — Голосит он. — Не прогоняй! У меня нет ничего и пойти некуда.

— Рассказывай, что случилось?

— Я без алкоголя не могу. А отец Иоанн не всякий раз дозой одаряет. Уезжает часто, тогда совсем беда. Вот и стал я рыть подземный ход к его кабинету, где у него запасы в кладовой хранятся. Долго рыл. Наконец прокопал. Приподнял доски пола, аккуратно влез. Раз влез, другой, третий. Совсем меня развезло. А к нам в обитель приехали гостить ради какого-то важного дела высшие священники Новой Земли, архиепископ Новомосковский и Всея Новой Руси и другие, пошли они с отцом Иоанном к нему в хоромы. А я к тому времени сообразил пьяным умом, что чем всякий раз ходить за дозой, лучше отлить побольше из бочки с краником и к себе унести. Взял водосвятительную чашу, наполнил. Ящик стола выдвинул — там деньги лежат, я их за пазуху. Ты пойми, трезвый я бы так не поступил. Краник на бочке ещё забыл закрыть. Наперсный крест одел, мотоциклетный шлем отца Иоанна. Вот входят в кабинет священники с отцом Иоанном, а я там пытаюсь в дыру в полу войти, и всё у меня не получается. А вокруг алкогольные лужи из незакрытой бочки.

— Да уж, отличился. Дальше что?

— Подробности плохо я помню. Как протрезвел, вывели меня из карцерного поруба казаки, отец Иоанн говорит: «Вещи собирай свои и вон отсюда!» Я на колени бухнулся, умоляю, он ни в какую. Вещи собрал под пинками казаков, их всего-то у меня чемодан, как прибыл в обитель, так и убыл, как командировочный. Выкинули меня за ворота, сказали, что если рядом заметят, то пристрелят. Я и пошёл. Если по колее к базам идти — понятно, что не дойду, съедят. Пошёл в эти необследованные края. И вижу чудо тут — будку хорошо знакомую, в которую влезть хотел в обители за запасом спирта твоего. Решил сначала, что галлюцинация, дальний мираж в пустыне синайской за грехи мои. Не погуби! Не прогони! Я тебе пригожусь, слугой верным буду! — Начинает вновь голосить Пронька.

Из расспросов узнаю, что на Земле он был сначала высококвалифицированным слесарем, потом выучился на инженера-технолога, но спился. Начал менять жильё за деньги, «сталинскую» квартиру в Москве на хрущёвку в Подмосковье, хрущёбу на домик в рязанской деревне, домик на сарай в деревне подальше, вернулся в Москву бомжевать. За воровство был посажен, в Бутырке и получил предложение переехать сюда. Был у него и сын-оппозиционер, но его тоже посадили. Пришли домой, изъяли при понятых компьютер, потом там была обнаружена детская порнография и призывы к терроризму. Стандартная отработанная процедура.

Пронька начинает ползать на коленях, умоляя приютить, слёзы катятся по седой щетине, стоящая рядом Анька тоже начинает всхлипывать от жалости. Я ничего не обещаю в долгосрочной перспективе, разрешаю ему остаться ненадолго.

Путин достал вувузелу и начал дудеть. Дудка-вувузела была не африканская, а изготовленная на одном из подмосковных заводов. Хозяева настаивали на подобных символических вещах.

Этот полет начался в России. Те, кто называет себя то «благородными дельфинами», то «белыми стерхами», посчитав, что крах системы совсем близок, становились на крыло, выводили деньги за границу (отток капитала достиг рекордных сумм даже в официальной статистике), строили новые гнезда, в том числе и в Новом Мире. Нельзя было показать, что не контролируется такой мощный процесс, и Путину пришлось сесть в мотодельтаплан. В белом балахоне и с красным клювом, издавая звуки, кружил он над землей. Вожак улетающей из России стаи — такой символизм был предписан ему на этот раз.

Это был уже не первый подобный полёт. Шоу понравилось, а Путин провинился: побочные эффекты от ботокса и других лекарств из кремлёвской больнички нарушали поведение, он иной раз сильно нарушал планы своих хозяев. И вот против воли ему снова пришлось надевать балахон и маску журавля. Прибыв через базу прибытия, на которой были приняты усиленные меры безопасности, он взлетел недалеко от неё. Полёт должен был закончиться на пустыре за православной обителью, где должен был быть совершён обряд помазания его на царство пока лишь только в Новой России. Логичнее было-бы совершить это в муляже храма Христа Спасителя в Нью-Москве, повторяющем собой аналогичный муляж в Москве земной, но время поджимало, и решили сэкономить его на перелёте, не гнать Путина через весь континент. Видеокамеры, установленные на разных концах мотодельтаплана, передавали изображение на мониторы хозяев, а радиомаяк позволял отслеживать местонахождение.

Заодно надо было поэкспериментировать, узнать, как русские будут реагировать на появление царя. Наступал такой момент в земной России, когда удержать стадо в стойле можно было лишь резким усилением православия, РПЦ, а царь — один из центральных персонажей в такой системе. Основное свойство современной РПЦ было не учение православию. Создавалась лишь внешняя пышная видимость того, что всё в порядке и движется в хорошую сторону. Никто не объяснял людям по телевизору того, каким должен быть настоящий православный. Например, молиться. Большинство из называющих себя православными не то, что наизусть, а даже вообще не знало, что такое «Отче наш». Статистика путинизма-же утверждала, что большинство русских православные.