Дмитрий Градинар - Жестокая гвардия неба [litres]

Страх прошел. На его место пришла решимость.

– Кто бы вы ни были… – прошептал Тибор, прикрывая глаза.

Не из-за ветра. Совсем не из-за ветра.

Катер, на котором находился электрик «Тесефона», оплела призрачно-синяя вязь. Секунда, и он перекувыркнулся через нос, превращаясь в комок пузырящейся резины, пластика и обугленной человеческой плоти.

– За борт! Сожгу в головешки! – закричал Тибор, вспомнив рассказ Сотеры о ведьме из старинного города.

С его ладони светящимися каплями стекали сиреневые отблески.

Следующего сеанса связи не произошло, МКС оказалась отрезана от Центров управления. Как от российского, так и от американского. Ни одного проблеска, ни одного слова.

«Сокол», который должен был прийти еще четырнадцать суток назад, так и не пришел. Станция продолжала кружение, по минимуму расходуя топливо для корректировки параметров орбиты. Регенераторы кислорода и воды, резервуары с водой и сжатым кислородом, плюс неприкосновенный запас, были способны обеспечить экипаж на долгое время. Хватало и продовольствия. Но сколько могла продолжаться эта неопределенность, инструкции не давали ответа.

Как командир, он был обязан отдать приказ об эвакуации при возникновении угрозы для жизни членов экипажа. Но пока такой угрозы не существовало. Формально подойти к решению возникшей проблемы он не мог. И для себя уже решил, что отдаст команду на эвакуацию в самом крайнем случае, когда пребывание экипажа на станции станет невозможным.

Кроме этого, с МКС сейчас было состыковано сразу два аппарата, способных произвести спуск с орбиты. Спускаемый аппарат «Дракон» компании «Спейс-Икс» и российский, проверенный временем спускаемый блок «Союз-ТМА». Третий стыковочный узел оставался пустым. Место, зарезервированное как раз для прибытия российского челнока со сменным экипажем.

«Союз» мог принять троих. «Дракон», обеспечивавший доставку шестерых астронавтов и большое количество груза, мог вернуть сразу семерых человек. Камаев внимательно отслеживал состояние экипажа в ожидании признаков нервного срыва с чьей-либо стороны. Тогда он мог бы с полным на то правом эвакуировать хотя бы нескольких при помощи «Союза», втайне надеясь, что их прибытие на Землю спасло бы ситуацию. Ведь на Земле могли решить, что связь утрачена из-за поломки аппаратуры на МКС. Но почему в таком случае не пришел «Сокол»? Или американский «Орион», который уже прошел летные испытания? Земля просто обязана как-то выправить ситуацию! Что могло произойти?

И снова мысли по кругу. Отказ связи? Невозможность использовать основные космодромы? Почему? Тотальные поломки систем запуска? Исключено. Никакая теория вероятности не могла убедить в этом Камаева. Гибель на старте нескольких ракетоносителей? Пока это представлялось самой убедительной причиной, но никак не объясняло потерю связи. Ракеты гибли и раньше. Неудачные старты, взрывы прямо на стартовых площадках. Бывало всякое.

Американский астронавт подкинул в качестве еще одного варианта идею одновременной атаки террористов на все космодромы. Но ведь стартовых площадок много. Байконур, Плесецк, космодром на мысе Канаверал, космодром «Восточный» на Дальнем Востоке, платформа «Морской старт» в центре Тихого океана, космодром во Французской Гвиане, китайские Цзюцюань, Сичан и Вэньчан, а еще Танегасима в Японии, остров Кваджалейн, Ванденберг, резиденция 14-го авиаполка 30-го авиакосмического крыла США, близ Санта-Барбары. В мире больше двух десятков космодромов! И слабо верилось, что террористы смогли бы вот так, запросто, осуществить глобальную атаку на охраняемые объекты. И зачем это им понадобилось? Даешь свободу Анджеле Дэвис? Чьи-то жизни имеют значение чуть больше, чем другие жизни? Чушь.

В первый же день после исчезновения связи с ЦУПами, командир обратился с предложением об эвакуации к космическому туристу.

– А вы уверены, что там, внизу, я буду в большей безопасности, чем здесь, на орбите? – возразил Сотера. – Согласно контракту, я должен вернуться на челноке «Сокол», вместе с частью вашего экипажа, подлежащей замене.

– Все так, но…

– Насколько мне помнится, в числе заменяемых должны были находиться вы и еще четверо космонавтов. Самому себе вы не пытаетесь объяснить необходимость возвращения на Землю. Хотите сказать, что отправите меня одного? В гордом одиночестве, навстречу неизвестности? Послушайте, командор, когда обстановка прояснится и эвакуация станет необходимостью, тогда я не буду противиться. Это логично?

– Все, что вы говорите, логично, – согласился Камаев. – Нелогично то, что происходит у нас. Только зря вы посчитали, будто на Землю отправитесь в одиночестве. Подлежащие замене члены экипажа, двое из троих, себя, естественно, я исключаю из этого списка, составили бы вам компанию.

– На борту нештатная ситуация, понимаю. Но без прибытия челнока, как мне думается, эвакуация может оказаться преждевременной. Я повторяю вопрос – а будет ли мне там, внизу, безопасней, чем на орбите? Посмотрите на сложившуюся ситуацию так, как представляю ее я. Космос… Вселенная… Орбитальная станция. Второй космический дом человечества! Первым был ваш «Мир»… Еще вчера я грустил, что рандеву с космической пустотой, эта возможность видеть Землю вот так, в иллюминатор, словно проплывающую городскую остановку из окна трамвая, все подходит к концу. И вдруг случай, пускай даже тревожный, несчастливый, дарит мне возможность продлить это великолепное время.

– Но ваше состояние и допуск медицинской комиссии… Сроки нахождения на орбите для непрофессионалов берутся не с потолка.

В Купол вплыл кто-то из экипажа, но, уловив суть беседы командира с космическим туристом, сразу ретировался.

– Я разумный человек, – продолжал Сотера. – Конечно, вы правы насчет медицинских норм. Как только медицинское обследование, а я согласен проходить его хоть трижды в сутки, покажет изменения в организме, угрожающие жизни и здоровью, я покину станцию хоть на парашюте. Но…

– Я понял. В этом вы тоже правы. Действительно, существует вероятность, что всем нам лучше находиться здесь, на станции, пусть даже с тающим запасом кальция в организме. Но вы не сможете адаптироваться к земным условиям, если затянуть с вашим возвратом на поверхность.