Кристофер Руоккио - Ревущая Тьма [litres]

Мне пришел конец. Конец. Конец.

Афоризмы Гибсона на этот счет не приходили на ум, и мне оставалось лишь бороться со страхом, железной хваткой сжавшим сердце. Меня ждала смерть, и того хуже: я погибал один, в страхе, потерянный в океане жестокости. Дрейфовал, как планета без звезды.

Вот!

То ли по воле судьбы, то ли по стечению обстоятельств моя рука нашарила рукоять меча. Я с триумфальным кличем схватил ее и перекатился на спину ровно в тот миг, когда сьельсин набросился на меня. Высшая материя вспыхнула между нами, как последний луч умирающей звезды. Острие вонзилось противнику в живот, проткнув его без сопротивления. Ксенобит рухнул на меня, и клинок прошел ниже, распоров броню и плоть, как воздух. Горячая кровь хлынула на мой белый доспех и черную тунику; на холоде от нее повалил пар. Враг умер, я спихнул его тело с себя и наконец смог встать.

Туман рассеивался, оседал внизу. «Скьявона» прекратила выброс газа, и сквозь дымку я увидел их – выживших, группу высоких рогатых чудовищ, вооруженных и яростных. Увидел на полу мертвые тела наших солдат. Некоторые еще содрогались в конвульсиях, раздираемые изнутри нахуте. Окровавленные, дымящиеся змеи вновь взмывали в холодный воздух. Тела были свалены у трапа одно на другое, по два и даже по три, образуя то ли кривую арку, то ли баррикаду.

Мы терпели поражение.

Несмотря на свет, несмотря на фокус Валки с газом. Несмотря на все усилия.

Я понял, что исход решили нахуте. Их было слишком много, и они нападали на солдат со всех сторон. Сверху, снизу, сзади. На полу было порядка сотни трупов. Почти половина легионеров, которых я вывел из трюма.

– Не отступать! – скомандовал центурион, держа наперевес копье.

Он выстрелил, его солдаты принялись стрелять следом, осыпая сьельсинов плазмой. Бледные сбрасывали вспыхнувшие робы и продолжали наступать, неотвратимые, как морской прилив. Легионеры припали на колени за баррикадой из трупов товарищей, надеясь, что еще теплые тела отвлекут дронов. Воодушевившись, я вышел на всеобщее обозрение, приманивая змей к себе. Разрубил одну, другую, третью. Они летели на меня, будто стрелы, отскакивая от щита, прежде чем я поражал их мечом.

Щит работал исправно, но так везло не всем. Рано или поздно дроны пробивались сквозь защиту, прогрызались сквозь слои белой керамики и металла, пока кровь не начинала извергаться из-под них вместе с криками.

Рано или поздно.

На меня спикировала целая стая дронов. Три, пять, десять. Я махал мечом, описывая короткие дуги, как ребенок с завязанными глазами, атакующий куклу еретика на летней ярмарке. Я рассек одного точным ударом и больше почувствовал, нежели увидел, как его фрагменты шрапнелью пронеслись мимо. Высшая материя пела в моей руке, жидкие молекулы плясали, отбрасывая яркие, похожие на солнечные, блики. Я быстро разобрался еще с одним дроном и не позволил третьему отправиться на поиски более податливой жертвы.

– Назад! – услышал я крик. – Назад, к трапу! Перегруппироваться! Построиться!

Этот отчаянный приказ заставил меня отвлечься и на секунду оглянуться.

Секунды оказалось достаточно.

Дрон, находившийся уже близко, замедлился и просочился сквозь щит, присосавшись к вогнутому диску, защищавшему мое правое ухо. Шлем наполнился ужасным скрежетом, как будто череп мне буравило ювелирное сверло. Я в панике схватился за ухо, пытаясь оторвать змею.

– Адриан! – раздалось из передатчика.

Мое имя прозвучало как-то тускло, как и мои мысли. Я сжал пальцы вокруг летучей змеи; та обвила мою руку хвостом, крепко прицепившись. Когда я подумал, что хуже уже некуда, отказала энтоптика – и спроецированные на глаза конусы света погасли. Теперь я видел лишь темноту внутри шлема.

Ослепнув, я закричал, но никто меня, вероятно, не слышал. Сверление в ухе не давало думать, и я отчаянно сопротивлялся дрону. Меня вдруг посетила безумная мысль – отрубить себе руку, одновременно разрубив змея. Я уже занес меч.

Но тут ноги отказали мне, и я вновь выронил его. Теперь я боролся с машиной смерти двумя руками, изо всех сил пытаясь отодрать ее от своей головы. Я почувствовал запах дыма и понял, что конец близко.

Тут вдали громыхнуло.

Сверкнула молния, запахло сырой землей после дождя.

Тварь в моих руках обмякла и отцепилась от руки. Я слышал металлический лязг повсюду, как будто пустые доспехи падали на палубу. Кто-то дотронулся до моей головы. Снял шлем.

Свет.

Повсюду был свет.

– Вы целы?

– Валка…

Надо мной склонилась Валка, держа в руках испорченный шлем.

– Что вы здесь делаете? – спросил я.

– Вас спасаю, идиот, – возмутилась она, отбросив шлем, и выругалась про себя на пантайском.

Нахуте по-прежнему цеплялся за шлем, присосавшись зубами. Судя по всему, я был в прямом смысле на волосок от смерти. Меня передернуло.

– А как же воздух?

– Гелий весь выветрился. – Валка указала на потолок. – Не волнуйтесь.

– А дроны?

– Сьельсины не пользуются радио для переговоров между кораблями, но для управления этими штуками – еще как. – Она постучала себя по лбу и поднялась, пнув нахуте подальше. Дрон был неподвижен, как дохлая рыба. – Их код мне не разгадать, но выключить получилось. – Валка улыбнулась, несмотря на царивший вокруг хаос. Как будто кто-то снял покрывало со светильника.

– Как?

– А чем я, по-вашему, занималась с Танараном, пока вы валялись в фуге?

– Я готов вас расцеловать.

– Может, потом, – парировала она.

Неподалеку что-то взорвалось, и мы подскочили от неожиданности. За взрывом раздался боевой клич десятка человек, которые ринулись на беспорядочную толпу сьельсинов у входа в трюм. Задумка была смелая, но сырая, и четверых солдат мгновенно порубили превосходившие их числом и размером противники.

Валка тронула меня за плечо. Я обернулся.

– Кое-что потеряли, – сказала она.

В ее татуированных пальцах был мой меч, навершием ко мне.

– Уже дважды за сегодня, – признался я, принимая его с кривой стыдливой улыбкой. – Спасибо.

– Попробую разобраться с остатками дронов. – Валка развернулась, чтобы уйти.

– Валка… – Я схватил ее за руку и, немного поколебавшись, посмотрел в глаза. – Спасибо.

– Не тратьте время попусту, варвар, – отмахнулась она.

Я слабо усмехнулся. Изо рта вырвалось облачко холодного пара.

Не прошло и секунды, как раздался шум и крик множества голосов, за которым последовал слабый скрежет – это сьельсины в недоумении повернулись к новой угрозе. Я почувствовал, что ужасный день подходит к концу.

Красный отряд наконец появился.

Я увидел фиолетовые всполохи плазмы за взорванными воротами, услышал, как враги с криками поспешили туда, чтобы укрепить тыл или бежать. Сьельсины понимали, что окажутся зажаты между Красным отрядом и «Скьявоной», как в челюстях хищника.