Кристофер Руоккио - Ревущая Тьма [litres]

Что со мной случилось?

Что сделали Тихие?

– Адриан! – Плеск привлек внимание Валки, и она поспешила ко мне. – Что ты делаешь?

По темной воде еще шла рябь, напоминая о том, что я только что увидел. Я открыл рот, чтобы ответить, но не смог сказать правду.

– Ничего, – помотал я головой. – Я…

– Идем.

Она взяла меня под руку и отвела на берег. С ней рядом мне было спокойнее, намного спокойнее. Ее близость делала меня сильнее, несмотря на туман перед глазами.

– Они нас сметут, – указала Валка на низкий уступ над водой, откуда приближались СОПы.

– Нет, – кивнул я. – Смотри.

СОПы спустились с холма и волной нахлынули на оставшихся сьельсинов, кромсая тех на куски, как сами ксенобиты ранее рвали наших солдат. Они делали это беззвучно, как на замедленной в два раза голограмме. Наших они не трогали, обходили, словно их отталкивало какое-то магнитное поле. Вдруг позади, у разрушенного павильона в тени дерева, я увидел фигуру в золотой мантии. Ее поддерживал под руку, как Валка с Бандитом – меня, голем Юмэ. Где он пропадал все это время?

Сузуха.

Новый Кхарн.

Она взяла отцовскую – свою – мантию с тела своего предыдущего воплощения. Сегодня умерли мы оба. Оба изменились. Кхарн подняла руку, и СОПы по ее команде разом сменили курс.

«Защити детей», – просило меня Братство.

Кажется, мой поступок не прошел незамеченным.

– Опустите оружие, – тихо, почти шепотом сказал я. – Опустите.

Я обмяк на руках моих друзей, вновь провалившись в мягкую, яркую Тьму, с которой был уже так хорошо знаком.

Капелла учит, что сон – единокровный брат смерти. Повстречавшись со смертью, я твердо могу заявить, что они вообще не родственники. Скорее, сон – это хранитель жизни. Во сне мы исцеляемся от ран и обретаем новую жизнь. Я спал долго, несколько раз просыпаясь от холода и тихого попискивания машин. Рука на груди, рука на лбу. Кто-то теплый рядом. Валка – понял я по прикосновению. Помню, как мне улыбались глаза. Бледно-золотые. Черные, черные, снова черные. Бассандер, Джинан и даже сама Вечная. Карие глаза Сиран и Отавии. Одинокий голубой глаз Паллино. И зеленые. Зеленые глаза в тумане. Без лица. Проснувшись однажды, я решил, что рядом молча, сложив руки, сидит мой отец. Но лорд Алистер Марло был в килосветовых годах отсюда и никак не мог навестить меня.

Я ворочался, ненадолго всплывая из сна, чтобы перевести дух перед следующим погружением, и с каждым разом боль ослабевала. Поначалу обрубок руки жгло как огнем, как будто кто-то молотил по костям, которых у меня больше не было. Кажется, я потел и кричал во сне. Мне снилась тьма и кровавые клыки. Я видел руку Смайт – трофей на кровавом пиру – и свою руку, отрубленную, восстановленную и снова отрубленную.

– Инфекцию удалось победить, – раздался голос. (Доктор Окойо?) – Ваши имплантаты прижились. Он поправится.

– Хорошо.

Другой голос был… голосом бога.

Я очнулся и увидел перед собой темный потолок. Медицинские приборы тихо гудели, фиксируя мой медленный и ровный пульс. Тело одеревенело; я тяжело, болезненно вздохнул.

– Что снилось? – раздался голос Вечной. Тот же голос. Тот же низкий замогильный тон, который я сотни раз слышал из машин Кхарна.

Я повернул голову и увидел детей. Рен и Сузуха сидели в мягких креслах у огромного аквариума – первого уголка природы, который я увидел на «Демиурге» после сада. На Сузухе по-прежнему была отцовская золотая мантия поверх черного платья, а на Рене – черный костюм и золотое хаори с широкими рукавами. Синеглазые дроны кружили над ними, наблюдая за всем, что происходило в комнате. Моя шея затекла. Меня пристегнули, чтобы я ненароком не поранился. В горле саднило, говорить было тяжело. Я сглотнул.

– Ваши друзья утверждают, что вы покидали наш бренный мир, – произнес Рен.

В его детском голосе появилась неподходящая ему взрослость и весомость. Они с Сузухой одновременно прищурились, а Сузуха еще и склонила голову.

– Вы оба? – спросил я вместо ответа.

– Оба, – прогремели машины.

– Дети отправились спать, – сказала Сузуха. Кхарн. Она скрестила ноги. – Я уже давно не… – она не сразу нашла подходящее слово, – регенерировала.

Рен – Кхарн – склонился и тронул сестру за коленку. Потом тронул свою.

– Это… что-то новенькое.

– Вас двое?

– Двое? – повторил младший Кхарн.

– Двое, – согласилась девушка.

Ее глаза почти наобум осматривали меня и белые простыни, которыми я был накрыт. Я чувствовал, что одежды на мне нет, и видел выделительные трубки, подключенные ниже пояса, и капельницу, подсоединенную к руке.

– Мы пока толком не поняли, как так вышло, – сказала Сузуха. – Вероятно, дело в том, что ваш друг вырубил моего двойника. Мы… я планировала переселиться в тело Рена, но станнер повредил его имплантаты и нарушил синаптический кинез.

– Это тело было предпочтительнее, безопаснее, – ответило существо, бывшее Реном. – Задачей Сузухи было защищать его от опасности в любых обстоятельствах. – Он вздохнул. – Как бы то ни было, она права; мои повреждения замедлили мое возвращение.

– Когда прибудем на Воргоссос, Братство проведет полную диагностику, – сказала девушка. – До тех пор, – она взяла мальчика за руку, – нас двое.

Будучи раздетым и невооруженным перед Вечным повелителем Воргоссоса, отдавая себе отчет в том, что мои поступки навредили ему и его планете, я понимал опасность своего положения.

– Простите, что так вышло с Воргоссосом, лорд Сагара.

– Простить? – Черные глаза мальчика зловеще вспыхнули, придав его круглому детскому лицу жутковатое выражение. – За что?

Я старался забыть ребенка, когда-то существовавшего в этом теле, застенчивого, мягкого мальчика, который постоянно прятался за сестрину юбку. Мне стало дурно, но, возможно, дело было лишь в моей жидкой диете.

– Воргоссос открыт для нападения Империи, – ответил я, крепко зажмурившись. Слова на несколько секунд повисли в воздухе, как дым после выстрела древней пушки. – Я этого не хотел.

Последовала знакомая гнетущая пауза. Я даже едва не задремал. Когда я наконец открыл глаза, оба Кхарна по-прежнему смотрели на меня с беспристрастным видом, как будто были каменными стражами у дворца древнего фараона.

– В чем дело? – спросил я.

– Воргоссос выживет. – На этот раз зловещая улыбка заиграла на губах девушки-Кхарна. – Мы всегда выживаем.

Она сняла что-то с подола платья и выбросила.

– К тому же мы неплохо на этом заработали, – добавил мальчик.

Об этом я успел забыть. Двадцать тысяч имперских подданных. Двадцать тысяч человек, которых просто отдали. Заключая сделку, Смайт не знала, что за существо был Кхарн. Но незнание не спасет этих людей и их потомков от всех ужасов, что ждали в закупоренном городе Кхарна. Тут я вспомнил, что Смайт была мертва и Кроссфлейн тоже. В итоге победила воинственность Лина. Араната Отиоло был мертв. Нобута Отиоло было мертво. Танаран было мертво. Вся сьельсинская скианда была разом уничтожена.