Марк М Одер - Конец Антропоцена [publisher: SelfPub]

Арина была очень зла. На плечо капала кровь из рассеченной о кровать головы. Арина секунду смотрела на потуги человечка, а потом ударила его наотмашь. Человечек перелетел через соседнюю койку и громко бухнулся на пол. Арина со скоростью змеи перелетела через ту же кровать и молча стала бить человечка. Только прибывшие на шум дневные дежурные по территории части смогли оттащить ее от переставшего сопротивляться противника. Арину отвели в карцер.

Вот уже несколько томительных часов Арина сидела, опершись о стену карцера, и вслушивалась в темноту. Эту камеру не использовали, наверное, уже не один десяток лет. Она даже не была обустроена как следует. Кроме стен и пола с потолком, тут не было абсолютно ничего. Не стали ставить ни скамью, ни стол. Не стали проводить и какой-либо свет. Даже окна здесь не было. Возможно, изначально, в советские годы, эта камера предназначалась для пыток, потому что стены были очень толстыми и неровными, и никакие звуки извне сюда не проникали. А раз ничего не слышно здесь, то и с другой стороны, снаружи, не слышно то, что происходит в камере. Эта мысль посетила Арину в тот самый момент, когда дверь внезапно распахнулась. Арина зажмурилась от слепящего света, от которого за эти часы уже отвыкла. Но прежде она успела понять, что перед ней находится грузный мужчина. И только когда мужчина подошел к ней и нежно, по-отечески, но при этом очень крепко взял ее за локоть и шепнул на ухо, она узнала этот шепот. Это был Субботин:

– Ну, что же ты наделала деточка? Что ж ты, милая, натворила-то? Пойдем, поднимайся, родная. Надо тебя вытаскивать.

И Арина встала. Глаза ее еще не успели привыкнуть к свету, но она доверилась Субботину, вцепившись в него, сделала несколько первых шагов прочь из камеры.

Так они и шли потихоньку, небольшими шажочками, пока она вновь привыкала к свету.

Субботин вывел ее из катакомб, где располагался карцер, наверх. Оказавшись снаружи, Арина увидела, что уже вечерело, небо на западе было расцвечено в розово-багряно-сине-фиолетовые тона. Значит, прошла вовсе и не пара часов, как она предполагала.

– Куда мы идем, Михаил Анатольевич?

– Ох, Ариша, Ариша! Мы идем к президенту.

Арина и Субботин подошли к зданию, где располагались кабинеты всей командующей верхушки части. По слухам, на территории части, где-то на подземных этажах этого здания, располагалось собственное функционирующее бомбоубежище. Вход в него, правда, был строго засекречен. Руководство было настроено рассекретить вход только в случае крайней необходимости, а именно: при бомбардировке части. Арине, конечно, тоже было интересно, правда ли это, но пока она не решалась спрашивать об этом Субботина. Хотя уж кто мог знать это точно, так это именно Михаил Анатольевич.

Субботин открыл перед Ариной дверь, и она вошла в здание администрации. Внутри все кардинальным образом отличалось от всех прочих зданий, расположенных на территории части. Осматриваясь, Арина отметила, что стены кажутся гораздо толще. Создавалось впечатление, что они покрыты каким-то особым составом. Субботин заметил Аринино любопытство и, усмехнувшись, тихо сказал ей:

– Стены пуленепробиваемые.

Арина удивленно посмотрела на Субботина и даже с неким восхищением покачала головой.

Они подошли к двери, ведущей в зал переговоров, перед которой стояли четверо охранников президента. Увидев Субботина с Ариной, они жестом приказали расставить ноги на ширину плеч, а руки развести в сторону. Ощупав Арину, они открыли дверь и запустили внутрь только ее одну, безмолвно приказав Субботину оставаться на месте.

Арина вошла в большой, просторный зал. Охрана была рассредоточена повсюду: у дверей, у каждого окна – спиной к присутствующим. В середине зала располагался большой стол, на котором были расставлены мониторы и планшеты. Сбоку, у края стола, были разложены в ряд несколько раций. На столе Арина увидела бумажную карту. Последнее почему-то весьма удивило ее. Именно на эту карту сейчас было обращено все внимание тех, кто находился теперь у стола. Арина оглядела собравшихся. Первым она увидела Бейдера. Тот стоял, прижимая край карты ладонью. В другой руке он держал карандаш. И было очень похоже, что только что… за мгновение до того, как она вошла в комнату, он делал отметки этим карандашом на карте. Говорил что-то оживленно человеку, находившемуся теперь спиной к Арине. Тот отвечал – уверенно и дружелюбно. Справа от Бейдера сидели начальник части и неизвестный Арине мужчина. Последнего она никогда прежде не видела, хотя лицо и показалось ей смутно знакомым. Впрочем, задерживать свое внимание на нем она не стала, потому что в этот момент человек, стоявший к ней спиной, повернулся. И она узнала в нем президента.

Когда Арина только появилась в дверях зала, начальник части в ответ на какую-то реплику Бейдера вскочил, ринулся что-то пояснять, но человек, в котором пару мгновений спустя Арина опознала президента, не без раздражения усадил его на место. Взмахнул пару раз рукой, ответил что-то коротко.

В тот момент, когда Арина вошла, оживленная беседа прекратилась. Президент повернулся лицом к Арине и какое-то время молча изучал ее. Внешне он был вполне доброжелательно настроен.

Подойдя к президенту, Арина вскинула руку в армейском приветствии и доложила:

– Здравия желаю, господин главнокомандующий! Младший сержант Арина Грик по вашему приказанию прибыла!

Президент улыбнулся. Улыбка была не натянутая, вполне искренняя. Он сделал жест и одновременно сказал:

– Вольно, младший сержант. Я давно хотел с вами познакомиться. И хотя обстоятельства сегодня не особенно к этому располагали, все же я рад, что знакомство состоялось.

Арина посмотрела на президента и вымученно улыбнулась. Внезапно на нее навалилось такое сильное беспокойство, что даже просто дышать стало тяжко.

Она понимала, что утренний инцидент не будет забыт. И ждала… с тревогой ждала вопросов или комментариев. Будто услышав ее мысли, президент сказал:

– Арина, прежде чем мы начнем обсуждение того, что произошло на Галичьей Горе, – собственно, из-за этой информации, которую я хочу получить от вас лично, я и прибыл в эту часть, – нам следует разобраться в утреннем инциденте. По какой причине вы напали на старшего лейтенанта Елисея Травинского?

И вдруг, к удивлению Арины, она не почувствовала вообще никакого страха. Но в ней заклокотала горечь. Несправедливое обвинение обидело… даже оскорбило ее. С едва сдерживаемым негодованием она переспросила президента:

– Что вы имеете ввиду под словами «я напала»? Простите, я совсем не понимаю. Я защищалась!

– А у меня есть сведения, что напали именно вы. Расскажите, как именно было дело?