Марк М Одер - Конец Антропоцена [publisher: SelfPub]

В этот момент из-за стола встал довольно грузный и рыхлый мужчина, лицо которого несколько минут назад показалось Арине очень знакомым. Но вспомнить, где она видела этого человека, она сразу не смогла. Мужчина приблизился к ней и президенту и, оттолкнув Арину в сторону так, что она едва удержалась на ногах, начал быстро и сбивчиво говорить:

– Зачем вы вообще слушаете плебеев? Он потомственный военный. Да он вообще не смог бы ударить подчиненного. Вы же понимаете, что это все чушь. Завидует. Или вообще засланная.

И тут Арина поняла, кто же находится перед ней. Это был отец того самого Елисея.

Мужчина повернулся к Арине и злобно крикнул:

– Теперь ты узнаешь, сучка, где раки зимуют! Ты и вся твоя семья пожалеют, что вообще родились на свет!!!

И Арина в очередной раз удивилась тому, что не испытывала ровным счетом никакого страха. Ни страха, ни дискомфорта. Да и что ей было терять?!

Арина взглянула на отца Елисея, затем пристально посмотрела на президента, подошла на пару шагов ближе и заговорила очень быстро, четко и хлестко:

– Господин президент, а вы как считаете, что именно нужно было сделать? Выродок, у которого отец высокий начальник, но зато нет ни капли совести, приходит в казарму с кучей непонятных девиц. Они видят спящих после суточных дежурств людей, но это ни о чем им не говорит. Им не приходит в голову, что стоило бы успокоиться. Зато они считают себя вправе издеваться над человеком, который не родился в семье высокопоставленных военных и не получил все на блюдечке с голубой каемочкой.

Президент изменился в лице, сделал кому-то из своих помощников быстрый жест рукой, и отца Елисея мгновенно сопроводили до двери. За ним по молчаливому приказу президента последовали еще около десяти человек, до того находившиеся в стороне. Пышной свитой они прошли через всю комнату к выходу. В помещении остались только охранники, продолжавшие смотреть в окна, личные охранники президента, генерал Бейдер и начальник части. После того, как за последним из ушедших закрылась дверь, президент повернулся к Арине и, жестко чеканя слова, спросил у нее:

– Арина, вы считаете нормальным говорить подобные вещи при отце человека, которого вы, в общем-то, отлупили? Вы считаете нормальным поднимать руку на офицера выше рангом? Мне очень интересно, считаете ли вы нормальным то, что сделали вы это в тот момент, когда в вашей части находится лицо высокого уровня, которое пригласило в гости само руководство части, в которой вы служите? Я вас слушаю очень внимательно.

Президент говорил очень спокойно, но от его спокойного тона становилось не по себе. Довольно доброжелательный вначале тон переменился, сделался жестким. И в нем теперь отчетливо звучали металлические нотки.

Арина перехватила на себе обеспокоенный взгляд Бейдера. При этом начальник части, кажется, был этим весьма доволен, поскольку он даже не скрывал ухмылки, которая перекосила его заплывшее лицо.

Арина стояла, опустив голову, потирала ногой пол. Смотрела себе под ноги, как будто пыталась там разглядеть что-то очень важное. В помещении все еще стояла звенящая тишина. Непонятно было, как и с чего начинать свои оправдания. Что и как говорить? Каким тоном? Как долго можно говорить? И стоит ли вообще оправдываться?

В голове Арины бились мысли, а от бешено стучавшего сердца по всему телу распространялся жар. Вот он уже заполнил грудную клетку. Перекинулся на щеки. Вот уже виски налились свинцом и пульсируют, запуская безумный замысел в действие.

Арина подняла глаза на президента, они горели праведным гневом и ненавистью. Именно ненавистью. Здесь и сейчас Арина ненавидела и войну, и президента, и все, что произошло с началом войны, и тех людей, которые даже во время войны продолжали вести себя, как избранные, и позволяли себе делать совершенно непотребные вещи. Арина ненавидела их всех.

Президент недоуменно смотрел на Арину.

– Господин президент, я прошу вас позволить мне сказать все, что я думаю, не перебивая и не останавливая меня. Здесь и сейчас. И когда я закончу, вы и только вы решите, что делать со мною дальше. Отправите меня под трибунал или же примените иное наказание – мне, в принципе, все равно. Сделаете, как посчитаете нужным. Но я прошу дать мне право сказать все, что я думаю. Вы обещаете мне дать такую возможность?

– Какая наглость… – начал было начальник части, но президент поднял руку и остановил его.

Он сделал только один шаг навстречу Арине, перенес вес тела с одной ноги на другую, как будто встал поудобнее, и сказал:

– Хорошо, Арина Грик, я обещаю, что выслушаю вас от начала и до конца. И закончу слушать, только когда вы сами скажете, что завершили свой рассказ. До этого момента никто… – он сделал паузу, скользнул взглядом по чему-то, находящемуся за спиной Арины, потом снова посмотрел ей в глаза. – Повторяю, никто не перебьет вас! Я готов вас выслушать. Прошу!

Арина кивнула и начала говорить:

– Господин президент. Я скажу честно и откровенно. Я никогда особо не поддерживала ваш курс в нашей стране, но и не была вашим ярым противником. Я знаю, что мне в вашей политике категорически не нравится, что я приемлю и к чему могу относиться положительно. Когда началась война, никто не проверял здоровье и навыки обычных людей. Их в приказном порядке сразу отправляли на фронт. Без подготовки. Поэтому в первые месяцы войны было столько жертв. Поэтому меньшая часть призывников из «первых волн» вернулась домой. Израненная, но вернулась. Остальных вернули отцам, матерям, детям – в гробах. Моей семье повезло. Мои муж и старший сын вернулись домой через полгода. И хотя оба получили достаточно тяжелые ранения, они вернулись живыми, а это самое главное. В первые недели наша армия несла просто катастрофические потери. И через три месяца после начала войны было, наконец, принято решение организовать хотя бы минимальную подготовку бойцов, дабы они не становились пушечным мясом. И тогда постепенно начали вводить тестирование, выделили время на подготовку бойцов перед отправкой на фронт. Сначала это были всего лишь три дня, потом подготовку растянули на неделю, а потом уже, как в моем случае, ее сделали длиною в три недели. В принципе, я считаю это достаточным периодом времени для того, чтобы адекватный человек научился минимальным навыкам ведения боя. А если во время подготовки, например, новички будут прикреплены к более опытным… профессиональным бойцам, это, безусловно, в значительной степени способствует обучению бойца к нормальному ведению боя и существенно повысит его шансы на выживание. Как и повысит шансы его отделения, взвода, роты и так далее. Но вернемся к тому, что я хотела бы вам рассказать. Сначала был издан указ президента «О чрезвычайном призыве лиц, подлежащих обязательному призыву в армию». В этом указе, вами подписанном, был перечислен список лиц, которые подпадали под обязательный призыв на два года с возможным последующим перерывом в службе до трех месяцев и дальнейшим повторным призывом этих лиц. Так вот… Изначально в этот список включили мужчин молодых и здоровых, возрастом от двадцати двух до двадцати семи, потом стали призывать мужчин от восемнадцати до шестидесяти. Со здоровьем у последних, сами понимаете, было уже не очень. Потом в списки призывников вошли уже и женщины от восемнадцати до сорока пяти, даже те, которые имели детей. Условие было: не более трех несовершеннолетних детей. Очень милосердно! Позднее всякие ограничения по призыву были практически полностью упразднены. Ни преклонный возраст, ни слабое здоровье – ничто не являлось помехой! При этом если в первые дни призыва в указе стояла цифра, ограничивающая количество призванных из семьи – тогда как минимум один человек из семьи должен был отдать долг Родине, – то потом цифра эта увеличилась до двух человек, потом до трех, а сейчас, насколько я знаю, все ограничения упразднены полностью. Также сняты ограничения на призыв женщин – в связи с материнством либо уходом за пожилым родственником, который имеет ограничения по здоровью или требует соответствующих заботы и внимания. Таким образом, получилось так, что, когда в моей семье двое членов этой самой семьи вернулись с тяжелыми ранами и контузиями, а на руках остались престарелые родители и ребенок до десяти лет, мне поставили условие: или я записываюсь добровольцем в армию, или моего младшего ребенка, еще совсем маленького, заберут в так называемый «юношеский разведывательный отряд», а в простонародье – «отряд смертников». Рассказать вам, что это такое на самом деле? Это отряды, состоящие из детей или просто людей, не сумевших проявить себя в процессе подготовки, которых, как пушечное мясо, кидают на врага, чтобы тот выдал себя. Еще эти отряды используют для прохождения минных полей. Из детей, понимаете?! Лет с семи их уже отправляют в эти отряды. Как?! Что?! Почему?! Это вообще в России происходит?! Может, я сплю?! Естественно, в той ситуации мне не оставалось ничего другого, как записаться добровольцем на фронт. И знаете что? Меня не было дома больше полугода, и я сейчас не знаю, не забрали ли моего сына в принудительном порядке в такой отряд!