Марк М Одер - Конец Антропоцена [publisher: SelfPub]

– Арина, вы свободны, отправляйтесь к себе. Я вызову вас позже и все скажу.

Арина отдала честь:

– Есть, господин президент!

Развернулась и вышла.

Вечерело. Солнце начало катиться к закату, когда Арина проходила мимо санчасти. На подоконнике сидели два совсем «зеленых» медбрата – из новоприбывших. Они беседовали так громко, что даже при всем своем желании Арина не смогла бы сделать вид, что не услышала то, о чем они говорили.

– Слышал, б…я, сегодняшний указ президента? Я случайно услышал. Это просто нечто! Я в ах…е! Это шок! Он возвращает смертную казнь как за военные преступления, так и за преступления на гражданке. Это просто очуметь!

– Да ладно, нах! Сириоз? Охренеть! Просто охренеть! Ты думаешь, это не гонево?

– Да не, ты че? Конечно, это серьезно. Я это услышал, когда меня заставили принести бутыли воды. Типа, я их должен был спиртом обработать, перед тем как открывать. Это попросили все эти чувихи, которые приехали с сопровождением президента. Ну и короче… Я так стою в уголке, открываю бутылки, и одна такая влетает с подружкой. И в комнате такие: «Пипе-е-ец! Ну ваще пипец!» Видимо, слов они не слишком много знают. Еще чего-то сказали про то, что «это, наверное, специально для нее». Для кого – для нее?

– А! Это, наверное, для той бабы, которая этого хрена из соседнего батальона побила. Но вообще все говорят, что он урод конченый.

– А что за баба-то его побила?

– А та, которая единственная из двух рот на Галичьей Горе выжила.

– Да уж, вот судьба-то. Там выжила, а тут из-за какого-то утырка ее на плаху отправят.

– Ну, в нашей стране никогда ничего справедливого не было и не будет.

– Да, уж.

– Да.

Арина тихо удалилась, ничем себя не выдав. Придя в свою комнату, которую ей вроде бы распорядился вернуть Бейдер, Арина наконец решила дать волю своим эмоциям.

Она села и приготовилась хотя бы немного, по-женски, всплакнуть перед тем, как ей официально объявят чудовищное – она была в этом уверена! – решение президента. Но время шло, а плакать совсем не получалось. И Арина решила, что она просто будет готова к этому решению. У нее даже мелькнула мысль, что, может быть, так будет и лучше. Она не увидит всего того ужаса, который будет происходить дальше, не увидит исход войны. А потом Арина представила, что, может быть, больше никогда не увидит родных и близких, своих сыновей, мужа, маму. Комок подступил к самому горлу, внутри все сжалось, но слез все равно не было. Арина свернулась в углу койки и задремала.

Очевидно, дремота плавно перешла в сон, потому что Арина не сразу услышала стук в дверь и смогла проснуться окончательно только тогда, когда в дверь уже начали ломиться.

Она выглянула наружу. Перед ней стоял все тот же полковник Субботин. Он выглядел взволнованным. Он сказал ей:

– Так, девочка, быстрей надевай форму. Тебя ждут.

Арина удивилась, вскинула брови:

– Кто?

– Все те же, – лаконично ответил Субботин.

Арина поникла, тихо кивнула и удалилась переодеться.

Через несколько минут они уже шагали нога в ногу, удаляясь от казарм в сторону штаба. Всю дорогу Арина молчала. Думала. Ей казалось, что Субботин неплохо к ней относился. Почему же тогда он теперь ничего не говорит? Ни одного слова ободрения. Никакого сожаления. Он выглядит грустным. Но спокойным.

Пока Арина рассуждала про себя, она и не заметила, как они подошли практически к двери штаба. Арина уже намеревалась шагнуть к двери, как вдруг Субботин потянул ее за локоть:

– Ариша, девочка ты наша! Не знаю, что там сегодня будет, но ты не думай ни о чем. Если что, я тебе сбежать отсюда помогу. Пусть меня и самого потом на плаху отправят.

Арина смотрела в глаза Субботину и видела, что глаза у него блестели. Нет, слез не было. Но глаза… Глаза выдавали всю боль, все переживания и страхи этого человека.

Арина обернулась, огляделась вокруг. Удостоверившись, что никого рядом нет, она взяла большую ладонь Субботина и прижала к груди обеими руками:

– Спасибо вам! Спасибо! Но сбегать мне нельзя. У меня семья, дети. Мой побег отразится на них. Нельзя!

Арина вздохнула, чуть приобняла Субботина и тихо сказала:

– Все хорошо. Пусть будет, как будет. Я сделала и сказала все, что считала нужным. И не жалею об этом. И вам не стоит меня жалеть. Лучше умереть с чистой совестью, чем жить, как последняя сволочь. Вы сами это знаете.

И, улыбнувшись ему своей белоснежной улыбкой, Арина тихо сказала:

– Пойдемте, дядя Миша!

Субботин зажмурился и на несколько секунд отвернулся от Арины. Потом, утерев рукавом лицо, повернулся, похлопал Арину по плечу, коротко кивнул и направился к двери. Арина последовала за ним.

Вот уже минут двадцать Арина Грик и Михаил Анатольевич Субботин стояли посреди знакомого Арине зала.

На этот раз тут находились только охранники, которые стояли непосредственно перед окнами. Больше в зале никого не было. Вообще никого.

Субботин нервничал, а Арине стало любопытно, где все и что же будет дальше. Внезапно дверь, расположенная в дальнем углу зала, которую Арина раньше почему-то не заметила, открылась, и вошли два президентских охранника. Они прошли к Арине, проверили на наличие оружия и сопроводили ее к дверям. Субботин остался один в ожидании.

Двигаясь за одним из охранников и сопровождаемая вторым, Арина очутилась в небольшом коридоре, в котором было еще две двери. Куда они вели, Арина не знала.

Когда они поравнялись с одной из дверей, охранник, шедший перед Ариной, остановился. Встал, выждал некоторое время. Потом открыл дверь, жестом приглашая Арину пройти внутрь следующей комнаты.

Арина шагнула вперед, и дверь позади нее захлопнулась. Оба охранника остались в коридоре. Перед Ариной предстала следующая картина: комната была без окон, и в ней была только одна дверь, посредине комнаты стоял стол, за которым сидел президент и что-то подписывал. Перед ним стоял небольшой переговорный стол и несколько стульев, на одном из которых сидел генерал Бейдер. Лицо его было безмятежным. Заметив Арину, он улыбнулся и подмигнул ей.

«Умирать, так с музыкой», – подумала Арина, вспомнив знаменитую фразу из советского мультика.

– Садитесь, Арина, – сказал президент, не поднимая головы от бумаг.

Арина глубоко вздохнула и села напротив генерала Бейдера. Не обращая на Арину внимания, президент продолжил заниматься своими делами. Он еще минут десять что-то читал в бумагах, подписывал, читал, снова подписывал…

Наконец, отложив все документы в сторону, надев на ручку, которой только что подписывал документы, колпачок и также отложив ее, президент скрестил пальцы рук между собой. Он очень глубоко вздохнул, повернул голову, посмотрев на стену. Затем, покачав головой, сказал: