Дэн Абнетт - Прямое серебро

Гаунт вытащил болт-пистолет из кобуры. — Отойдите, доктор.

— Не отойду. Фес, я даже не двинусь с места.

— Отойдите, доктор, или я заставлю Вас отойти.

Дорден подался вперёд, встав на цыпочки, так что его глаза оказались на уровне глаз Гаунта. — Застрели меня, — прорычал он. — Давай. Я ослушался приказа. Если Костин заслуживает пули за нарушение твоего приказа, то я тоже. Так что стреляй. Или пусть все увидят, какой ты непоследовательный лидер… одно правило для одного, другое – для другого.

Гаунт не моргнул. Он медленно поднял болт-пистолет, пока дуло не упёрлось в кадык Дордена.

— Вы создаёте ненужные проблемы, доктор. Вы – основополагающий элемент Первого, от которого зависят все остальные. Люди любят Вас. Считаю, что мне повезло считать Вас другом. Но если Вы выбираете стоять на своём, мне придётся Вас застрелить. Это мой долг. Мой долг перед Гвардией, Воителем и Богом-Императором Человечества. Я не могу делать исключений. Ни для Костина. Ни для Вас. Прошу Вас, доктор… отойдите в сторону.

— Не отойду.

Гаунт немного приподнял болтер, так что Дордену пришлось запрокинуть голову. — Пожалуйста, доктор. Отойдите в сторону.

— Нет.

— Мы отражения, Толин, ты и я. В зеркалах войны. Я разбиваю их. А ты собираешь по кускам обратно.

На каждый грамм твоей души, жаждущей положить конец войне, моя отвечает десятикратно. Но пока убийства не прекратятся, я не откажусь от своего долга. Не заставляй переходить к следующему раунду, где я стреляю и убиваю Толина Дордена.

— Ты действительно пристрелил бы меня, — прошептал в изумлении Дорден, — не так ли?

— Да.

— Фес святый… тогда мне ещё больше хочется остаться на своём месте.

Палец Гаунта потянул курок. Сильнее. Ещё сильнее.

Он отвернулся и опустил оружие, щелкнув предохранителем.

— Толин, — тихо сказал он. — Из-за тебя я проявил слабость перед своими людьми. Ты только что поставил под удар мой авторитет. Где-то в глубине души, конечно, я рад, что не смог застрелить тебя из-за нашей дружбы. Но я надеюсь, ты готов теперь считаться с последствиями.

— Никаких последствий не будет, Ибрам, — сказал Дорден.

— О, они будут, — заверил Гаунт, — ещё как, будут.

Мколл стоял рядом, встревоженный распрей. Какое-то время он думал, что Гаунт попросит его вмешаться и оттащить Дордена.

Плоховато он знал своего командира. Гаунт ни за что не стал бы вовлекать постороннего в личный поединок.

Но происходило что-то плохое. В Первом не нашлось бы солдата, который направил бы оружие на дока Дордена. Сама эта мысль была преступной. Время покажет, к чему приведёт потеря лица Гаунтом.

Конфликт дал понять, что Гаунту не чужда человечность. По иронии судьбы, не факт, что это было хорошей новостью.

Но, что ещё более иронично, большинство солдат Первого, вероятно, давно догадывались об этом.

Гаунт постоял в одиночестве несколько минут. По всему пространству мельницы солдаты перешептывались друг с другом. Полковник-комиссар вдруг развернулся и зашагал обратно к Костину. Воцарилась тишина. Дорден оторвался от лечения очередного пострадавшего, увидев куда направляется Гаунт. Врач вскочил на ноги, но Майло остановил его.

— Не надо, — прошептал Майло. — Только не начинайте снова.

— Но…

— Майло прав, — вмешался Мколл, подходя к ним. — Не стоит.

Гаунт присел рядом с Костином и снял фуражку, разгладив тулью.

Костин лежал у выщербленной стены, испуг потеснил гримасу боли на его лице.

— Это полк, которым можно гордиться, Костин, — наконец сказал Гаунт.

— Да, сэр.

— Мы заступаемся друг за друга. Присматриваем друг за другом. Так мы всегда поступали. И это то, за что я люблю свой полк.

— Да, сэр.

— Доктор – мой друг. Во взглядах на некоторые вещи мы не сходимся, но это свойственно друзьям, не так ли? Я думаю, ты заслуживаешь казни. Прямо здесь и сейчас, в наказание за твою нерадивость.

Док считает иначе. Я не собирался стрелять в него. Оказалось, что я и не смог бы, даже если б решил, что это допустимо. Так что это ставит меня в затруднительное положение. Я должен быть справедливым. Беспристрастным. Если я не пристрелил его за нарушение приказа, я не могу просто взять и застрелить тебя за то же самое, верно? Поэтому считай, что тебе повезло.

— Да, сэр.

— А ещё ты должен знать, что я испытываю глубочайшее презрение к тому, что ты сделал. Я никогда не смогу тебе доверять. Твои товарищи никогда не смогут тебе доверять. На самом деле, многие могут даже возненавидеть тебя за содеянное. Тебе теперь стоит почаще оглядываться.

— Да, сэр.

Гаунт снова надел фуражку. — Считай это своим первым и единственным шансом. Искупи свой поступок. С этого момента и впредь. Стань идеальным солдатом, образцом для подражания. Докажи, что Дорден был прав. Если я увижу, что ты сделал хотя бы глоток спиртного, или если я узнаю об этом от других – не важно, будет это при исполнении или в свободное время, – я обрушусь на тебя с яростью праведного бога. Всё в твоих руках.

— Сэр?

— Что?

— Я… простите меня. Я очень сожалею.

Гаунт поднялся на ноги. — Это всё слова, Костин. Просто слова. Подтверди их делом. Не говори мне, что тебе жаль. Заслужи прощение.

«Хороший совет», — подумал про себя Гаунт, возвращаясь к Мколлу. Делом, а не словами. Время шло, и они рисковали потерять преимущество, полученное ранее. Либо они атакуют линии шадикцев прямо сейчас, либо можно сворачиваться.

Гаунт подозвал Голке и Белтайна, командиры взводов также присоединились к ним.

— Судя по вспышкам света, искомые орудия находятся примерно в семи километрах от нас, сэр, — сообщил Мколл. — На северо-востоке. Может и больше, учитывая их дальность действия. Хотя их огни теперь ярче, чем в прошлый раз, скорее всего они не слишком продвинулись.

— Они тяжёлые. Вероятно, перемещаются по рельсам. Граф, у шадикцев есть железнодорожная сеть в этом районе?

Голке пожал плечами. — Много лет назад на восточной стороне долины Нэйма проходила железнодорожная ветка. Кто знает, сохранилась ли она доныне? Никто из Альянса в глаза не видел шадикского фронта десятилетиями. Даже от нашей воздушной разведки не было толку. К тому же, они вполне могут построить что-то подобное специально.

— Хорошо, как нам туда добраться? — спросил Гаунт, собираясь выслушать варианты.

— Вражеские линии перед нами. Если по прямой, через нейтральную зону, — продолжал Домор, — то примерно в полутора километрах отсюда. Не считая последних нескольких сотен метров, везде найдётся приличное укрытие. Придётся продвигаться медленно, в духе Призраков.

— А что насчет лаза, который обнаружила Криид? — спросил Гаунт.

Она привела их к задней части мельницы и указала на груду обваленного взрывом грунта на месте входа в туннель. — У меня есть все основания думать, что он ведёт прямо к их линиям, — заявила Криид. — Крытый ход для смены караула на мельнице. Я бы его проверила, если б вчера ночью хватило времени. Но не вышло, поэтому я решила его запечатать.