Дэн Абнетт - Прямое серебро

Солдаты с благодарностью стали стягивать противогазы.

Воздух был холодным и влажным, и всё ещё отдавал металлическим запахом газа, гнилью и мокрой землёй. Некоторые солдаты были так рады сбросить противогаз, что тут же начали болтать и смеяться. Гаунт отправил Белтайна обойти мельницу и передать всем приказ закрепиться здесь.

Цвейл обнажил голову, воздал благословение небесам, и вернулся к Сикре и Мквилу.

Оба были мертвы, и он уже отправил прощальные обряды над ними обоими. Но посчитал нужным повторить службу. «Чтобы они смогли расслышать мои слова», — сказал он Дордену.

Темнело. Но несмотря на это и плывущие над землёй клочья артиллерийского дыма, видимость сохранялась аж на несколько километров. Небо совсем почернело, и огни окопов стали отчётливо видны: как свои, так и вражеские.

На востоке ложный свет от ракетницы озарил ландшафт белым. С юга доносились вспышки и отблески контр-атаки. За линией горизонта землю освещали яркие вспышки супер-осадных орудий.

Прямо над головой, на фоне мутно-синей темноты, Гаунт смог разглядеть звёзды – впервые с тех пор, как он ступил на Айэкс Кардинал. Они блёкло мерцали через рассеянный дым в верхних слоях атмосферы, но он мог их различить. Время от времени небо пересекали красные или оранжевые линии, пролетавших ракет. Часть Линии Пейнфорк, Сектор 56, догадался Гаунт, стала переливаться светом, приступив к ночному артобстрелу. Послышался вой и визг летящих снарядов. На краю линий шадикцев вспыхнули пожары.

Где-то гремели минометы, грохотали полевые орудия. Началась очередная ночь на фронте.

— Что случилось? — спросил Гаунт. Он отвёл Рэглона в более тихий угол разрушенной мельницы и усадил его. Сержанта трясло от напряжения.

— Простите, сэр, — сказал он.

— За что?

— За то, что я фесово облажался.

— Отставить, сержант. Что случилось прошлой ночью?

— На нас напали. Мы шли по мёртвой траншее и наткнулись на вражеских рейдеров.

Схватка длилась недолго, но была яростной. С одной стороны колонной шли мы, с другой – они. Думаю, с нашей стороны был достойный ответ. Они отступили, а мы направились на север, забрав с собой раненых, в надежде присоединиться к Десятому. Мы знали знали, что Криид захватила мельницу.

— И?

Рэглон вздохнул. — Я не знаю, на сколько мы опоздали, но их уже не было. Затем шадикцы начали артобстрел. В итоге мы остались на месте. Это показалось мне правильным выбором. Я счёл, что смогу удержать мельницу даже с половиной взвода.

— Были контакты ночью?

— Никак нет, сэр.

Гаунт кивнул. — Ты оставил кого-нибудь на поле боя, Рэглон?

— Нет, сэр!

— Тогда, я думаю, ты всё сделал правильно. Тебе стоит перестать укорять себя.

Рэглон посмотрел на Гаунта. — Я думал, Вы сразу заберёте у меня лычки, сэр.

— За что, Рэгс?

— За мой промах. За то, что потерял так много людей.

— Давай я расскажу тебе об одном из моих первых заданий, Рэгс… В качестве командира, как ты понимаешь. Лесной район, на Фолионе. Я вёл отряд гирканцев из десяти человек. Нам сказали, что там чисто. Но это было не так. Я потерял семь человек. Семьдесят процентов потерь. Я ненавидел себя за это, но сохранил звание. Октар знал, что я просто попал в передрягу. Такое случается. Рано или поздно с этим сталкивается любой гвардеец. А когда ты командир, кажется, что это имеет ещё большее значение. Ты всё сделал правильно. Тебе просто не повезло.

Рэглон кивнул, но всё ещё казался встревоженным. — Я просто ненавижу отвечать за…

— Смерти?

— И ошибки…

Гаунт помедлил. — Рэглон, это твоя первая реальная проверка как командира. Пока не было ни сражений, ни других заданий. Истина – это испытание. Если всё пошло наперекосяк, как ты и сказал – пусть. Но если ты кого-то покрываешь – это другое дело. Если ты хочешь быть офицером в моем полку, тебе нужно с самого начала иметь дело с правдой. Итак… ты хочешь рассказать мне ещё что-нибудь?

— Командовал я, сэр.

— Ты. Но кто всё-таки облажался?

— Я. Потому что я командовал.

— Сержант, отличительной чертой хорошего командира отряда является то, что он или она распознаёт слабые места и обращает на них внимание вышестоящего офицера. Командир принимает и переносит это, во всех смыслах. Одному фесу известно, с какой болью тебе предстоит жить. Если ты знаешь своё «слабое звено», расскажи мне об этом сейчас.

Рэглон вздохнул. — Я думаю, мы в любом случае столкнулись бы с налетчиками, хотя мне сказали, что разведчик Сут действовал на упреждение. Я позволил себе находиться слишком далеко в колонне. Насколько я понимаю, нас раскрыли из-за действий рядового Костина.

— Каким образом?

— Он пил при исполнении служебных обязанностей, сэр. Он выдал нашу позицию, не соблюдая надлежащую скрытность. Гаунт кивнул и поднялся на ноги.

— Ради Бога-Императора, сэр! — застонал Рэглон. — Не надо!

— Сержант Адаре, да упокоит Император его душу, в прошлом году сообщал мне о неосмотрительном пьянстве Костина. Адаре должен был отреагировать на это. Я должен был отреагировать на это. По крайней мере, мне следовало предупредить тебя об этом, когда ты принимал командование Семнадцатым. Это мой промах, и промах Адаре, случившиеся задолго до твоего. Но прежде всего, это вина Костина.

— Сэр…

— Говори.

— На выходе из окопа я лишился половины взвода. Прошу, не сокращайте количество выживших.

Гаунт положил руку на плечо Рэглона. — Выполняй свой долг и ни о чём не сожалей. А я позабочусь о своём. Рэглон, из тебя получится первоклассный командир взвода.

Гаунт зашагал через мельницу. Его догнал Мколл.

— Сэр?

— Минуту, Мколл.

Гаунт добрался до тёмной ниши в рокрите, где лежал Костин. Дорден менял повязку на искалеченной руке солдата.

Доктор поднял глаза и сразу всё понял по мрачному лицу Гаунта.

— Нет, — сказал он, вставая. — Нет. Ни за что, Гаунт. Только не сейчас. Он наполовину истёк кровью, и последние двадцать минут я потратил на то, чтоб спасти ему руку.

— Мне жаль, — сказал Гаунт.

— Фес, нет! Нет, я сказал! Я не буду стоять в стороне, глядя, как ты это делаешь! Где твоё фесово сострадание? Я уважал тебя, Гаунт! Я бы последовал за тобой на край света, потому что ты не был похож на других! Это дерьмо на станции сортировки… это я понял! Я ненавидел тебя за это, но простил! Но только не повторяй всё снова.

— Значит, он признался тебе?

— Он выговорился, — Дорден посмотрел на Костина, — рассказал мне обо всём. Он подавлен. Раскаивается. Скорее всего, он на грани самоубийства.

— Самоубийство – это не вариант. Его промашка стала причиной смерти нескольких Призраков.

— И что? Ты пристрелишь его?

— Да, — произнёс Ибрам Гаунт.

Дорден встал перед Костином. — Тогда заодно и меня. Давай же, ублюдок. Сделай это.