Александр Шапочкин - Осколки клана. Том 2

– А что, если я тебе… – начал мужчина, прищурившись и слегка побагровев, сделав несколько шагов навстречу, прежде чем перед моим взором из тёмного тумана за какое-то мгновение соткалась спина Мистериона, отсекая меня, как и всю нашу группу от мастера-распорядителя.

– Не думаю, что вам стоит продолжать, капитан, – совершенно спокойным голосом произнёс наш наставник. – Здесь никого не интересуют ваши политические пристрастия, Олег Максимович, и разговаривать со своими учениками в подобном тоне я не позволю.

– Эдик прав, Вятничев, – поддержал нашего учителя чародей с бурыми, практически чёрными волосами и символикой Морозовской Академии на строгой полевой форме, опустив ладонь на плечо мастера-распорядителя. – Вятичев, тебе уже говорили, что ты чересчур заигрался в политику. Ты что Макарову обещал, когда на это место просился? Что проблем не будет! А что сейчас творишь?

– Да у этого кланового выб… всю морду перекосило, стоило только о простецах слово сказать! – рыкнул мужчина, покосившись на морозовского наставника, а затем дёрнул плечом, сбрасывая с себя его руку. – Неужели вы не видите, что…

– Вятичев, уймись, кому было сказано, – перебил его ещё один чародей из Сахаровки.

– А ты, Антон, постарайся больше не оскорблять человека, которого даже не знаешь, – произнёс Мистерион, не оборачиваясь. – Это, в конце концов, просто неприлично!

– Как скажете… – ответил я, а вот капитан промолчал, некоторое время в упор глядя на маску Мистериона.

– Брифинг закончат наставники, – чуть ли не шипя, заявил он и, развернувшись на каблуках, направился к входу в вагон. – Всем внутрь!

– И… что это было? – тихо и задумчиво произнесла Машка, стоявшая рядом со мной. – Ты действительно не любишь простецов?

– Вот ещё, – фыркнул я. – Я, Маша, правошей не люблю. Вот таких вот! Насмотрелся, пока на Дне жил. Там агитаторов разных политических полным полно было, что среди рабочих, что среди артельщиков и бандитов. Правоши, леваши, кракровцы, маламосковцы и прочие ревнители всеобщего равенства. И все лучше знают, как тебе нужно жить. Ты, главное, им партийные взносы плати на будущую «Великую Революцию», и тогда уж точно под их чутким руководством построят «Прекрасную Москву Будущего» с народовластием и без кровавого диктата Кланов, насаждаемого путём великой лжи о существовании духов. А так как «верхи» ничего менять не хотят – нужен социальный взрыв, потому они палец о палец не ударят, чтобы помочь своим горячо любимым простецам, ведь им нужно готовиться, чтобы вовремя подхватить знамя народного гнева и повести массы против коварных угнетателей.

– О Древо… – нахмурилась блондинка. – И что? Это там, внизу, сильно распространено? В смысле, вот эти вот политические идеи! Я о таком даже не слышала…

– Как бы тебе сказать, – задумался я. – Да, популярно. Особенно в последние тридцать лет. Понимаешь, живя там, как-то физически привыкаешь к тому, что вокруг тебя всегда серость и грязь, и безнадёга. А когда при этом изо дня в день работаешь по двенадцать часов и совершенно не уверен, хватит ли у тебя денег, чтобы накормить сегодня голодную семью… Такому человеку всегда хочется стать чем-то большим. Быть причастным к чему-то значительному! И разнообразные политические объединения дают ему такой шанс. Ну а то, что они ещё в большинстве своём незаконны, а потому, вынуждены скрываться в подполье, только добавляет остроты ощущениям.

– А они действительно отрицают существование духов? – тихо спросила до этого внимательно прислушивавшаяся к разговору Дарья.

– Ага, – я кивнул. – Говорят о глобальной лжи и что чародеи держат людей в полисе как скот в загоне. А что ты хочешь? Многие из них… да что там, я сам до прошлого года магии-то ни разу не видел! Тем более духов! Ты не забывай, что большинство обитателей дна даже на второй уровень Москвы не пускают!

– Так ты действительно думаешь, что возможен бунт неодарённых? – поинтересовалась Сердцезарова.

– Ну… Стачки, забастовки и даже мелкие восстания происходят регулярно, – пожал я плечами. – А что-то массовое… Не думаю. На это у них просто-напросто не хватит сил и возможностей как минимум сейчас. К тому же есть ещё мы, одарённые. Всё-таки одно дело – трепать языком о равноправии на тайном заседании партийной ячейки, а совсем другое – выйти на улицу и с ломом в руках доказать всё то же самое первому попавшемуся чародею. На последнее способны немногие.

– Согласна, – кивнула Нина. – Хоть какой-то шанс у бунтовщиков был бы, сумей они привлечь на свою сторону наёмников и армию. Вот только первые просто не будут рисковать головой за голую идею, а военные, во-первых, уже привилегированный класс, с которым по мнению многих нужно тоже бороться, а во-вторых, они точно знают об угрозе, существующей за стенами Полиса.

– А ты тоже состоял в какой-нибудь ячейке? – с явной подколкой задала вопрос Дарья.

– Не! Я был бандитом! Сама же знаешь! – отшутился я. – На самом деле меня пару раз пытались вербовать правоши и кракровцы, но меня это не заинтересовало, хотя в Духов я тоже не очень-то верил. А вот среди обитателей приюта, особенно из тех, кто постарше, многие разделяли их убеждения. Мозги эти агитаторы знатно умеют промывать. Впрочем, на общении это практически не сказывалось…

За разговором мы вошли за наставником в вагон, оказавшись в своеобразном атриуме, узкой щелью идущем между балконов прямиком к бронированному потолку. Таковых здесь было три штуки, тянущихся параллельно друг другу, и наш, центральный, оказался чуть шире боковых. Слева и справа располагались крутые металлические лесенки, которые Ефимова назвала «трапами», по одному из которых мы и поднялись на четвёртый этаж, следуя за Мистерионом. Одинаковые раздвижные двери, абсолютно глухие и без стёкол, скрывали узкий «пенал» купе, в котором, кроме шести откидных коек, по три с каждой стороны, и небольшого неудобного столика у дальней стены, более ничего не было.

– Неуютно тут как-то, – произнесла Маша, аккуратно присаживаясь на нижнюю койку.

– Угу, – согласился я, приземляясь рядом. – Как в тюрьме.

– По сути, это она и сесть, – усмехнулся Наставник, устраиваясь напротив. – Это экранированный вагон для чародеев. Ничего более комфортного от Перевозчиков ожидать не приходится.

– А… Почему так? – спросила Дашка.

– Потому что они уроды! – зевнув, ответил ей Борислав.

– Сами они утверждают, что в локомотиве используется множество «волшебных» механизмов, работе которых может повредить наша активная живица, – Мистерион откинулся спиной на стену и, усмехнувшись и поправив маску, принялся задумчиво рассматривать то ли потолок, изрезанный клёпаными пунктирами швов, то ли тусклую бляху, явно немагического светильника, неровно мерцающую под решётчатым коробом. – Сами знаете, что работы Золотых Дел Анжинерных Мастеров могут очень многое, но излишне чутко реагируют на чародеев.