Дарья Кинкот - Хроники Чарма

– Это моя вина…

– Нет же, – Люси мотала головой, – я…

– Мне нужно было рассказывать тебе вещи помимо тех, которые ты читала в учебниках по истории.

– Что ты имеешь в виду? – Люси вытерла щеки тыльной стороной ладони.

– Я всего лишь обычный человек, – она пожала плечами. – Всего лишь женщина. Мне было больно, и я совершала ошибки. В книгах не написано, как я скручивалась в калачик и плакала после этого. Как подставляла своих же людей под угрозу. Какие жестокие приказы им давала. Там не рассказано, как на моих глазах умер Гарри Минтвуд – молодой парнишка, в которого я была по уши влюблена, – на глазах женщины проступили слезы. – Мой брат расписан там как самый ужасный злодей своего времени, но я все еще помню, каким он был прежде. И я буду любить его всегда, несмотря ни на что. И буду винить себя за то, что не уберегла его жену, Сильвию.

– Сильвию? – уголки губ девушки едва заметно приподнялись. – Ты никогда не говорила мне ее имя. Люциан… Сильвия… Лю-силь.

Констанция рассмеялась, опуская голову и руки:

– Все верно… А моему племяннику сейчас бы было сорок шесть. И я даже не могу праздновать его день рождения, потому что он так и не родился. А ведь я чувствовала его движения под своей ладонью, – она смотрела куда-то в пустоту, будто бы погружаясь в этот момент. – Это будет преследовать меня вечно.

– Это нормально, мам, – Люси убрала прядь волос ей за ухо. – Ты любила их, и ты потеряла их. Я лишь надеюсь, что когда-нибудь вы встретитесь вновь.

– Встретимся. На мгновение, быть может, – женщина мечтательно кивнула. – Но не со всеми из них я останусь.

– Что? – недоуменно переспросила девушка.

– Я думаю, знаешь, наша душа связана со столькими другими… Но некоторые из них ближе, чем остальные. Я думаю, что Эдвард, Люциан, Сильвия, Доминик, Гарри, Артур… Все остальные… Они где-то там все вместе. Потом к ним присоединюсь и я с твоим отцом. А мои родители, Колетт и Клод, Кей Линн… Они в другом месте. Но тоже счастливы. И Константин… Он со своими родственными душами. С теми, кто должен был стать ему семьей в этой жизни.

Люсиль заворожено смотрела на свою мать, ловя каждое произнесенное ей слово. Сердце ее сжалось, ведь казалось, что она уже не может полюбить эту женщину сильнее, чем есть. И все же это было возможно.

– Мам… – колдунья снова обвила ее ладони. – Это так красиво. Я надеюсь, что это правда. Что так и будет. Потому что я тоже хочу оказаться со своими родственными душами. Только я не могу представить, как я буду там без тебя, – она рассмеялась со слезами на глазах.

– Ох, дорогая, – Констанция поспешила стереть влагу с ее лица. – Это не значит, что мы никогда не увидимся. Ты будешь в одном раю, а я в другом, но это не значит, что между ними нет двери, – она улыбнулась.

Люси уткнулась в ее ладони:

– Я так сильно тебя люблю, мам…

– Я знаю, дорогая, – она притянула дочь к себе. – Я тоже тебя так сильно люблю.

Это объятие казалось вечным. Возможно, оно и было таковым. Заканчиваясь в одной вселенной, тут же начиналось в другой, создавая неразрывную бесконечную цепочку. Может быть, так происходило с любым нашим действием? Тем самым, которое хотелось запечатлеть в самом пространстве. Навсегда.

Чуть позднее в поместье Редлоков проходил очередной званый ужин. Правда, на этот раз было бы уместнее сказать «обед». Он был намного более праздничным и радостным, чем обычно, ведь сейчас на нем присутствовали давно утерянные компанией единицы, а именно – Бенджамин Уорд и Феликс Минтвуд. Часть собравшихся по своему обыкновению помогала хозяйкам дома с готовкой и сервировкой стола, а другая часть уже принялась вести около светские беседы и напиваться воккой.

Антуанетта и Элеонора были как раз из вторых – женщины обложили Феликса с двух сторон, расположившись на диване в гостиной. Леди Гринфайер даже выпросила настоящее вино из запасов Редлоков. Несколько капель уже успели испачкать ее белоснежную блузку.

– Может быть, попробуешь мелирование? – Тони потрепала свободной рукой черные волосы колдуна.

Ее ноги были закинуты на ноги Минтвуда, и она в принципе выглядела крайне увеселенной.

– Тебе не кажется это какой-то обыденностью? – рассуждал он, покачивая свой бокал.

Нора вдруг резко схватила его за плечо:

– Может быть, попробуешь красный цвет? – в ее глазах пылал самый настоящий энтузиазм.

– Любовь моя, ну ты совсем, что ли, с ума сошла? – хохотал Феликс.

– Нет, ну а что? Не попробуем… – пепельноволосая задумчиво притихла, пытаясь придумать продолжение фразы.

– …не попробуем! – поддержала ее Леруа.

– Именно! – женщины стукнулись своими фужерами.

В эту же секунду из коридора вышла Шерилин и уверенно зашагала на кухню. Маргарет и Натаниэль, распивающие вокку у камина, перекинулись с ней парой слов.

– Эй, Шерил! – вдруг окликнула ее Антуанетта. – Иди сюда!

– Что такое? – колдунья улыбнулась, видя веселый настрой своих гостей.

– Сделай-ка Феликсу красные волосы.

– Да-да! – радостно завопила Нора. – Огненно-красные!

– Нет, ну вы издеваетесь, – нарочито неправдоподобно возмущался Минтвуд.

Редлок скрестила руки на груди и недоверчиво нахмурилась:

– Серьезно? Вот прямо красные?

– Прямо да! – не унималась Элеонора.

– Ладно, – Шерил ухмыльнулась, потянув ладони к волосам друга.

– Вот же проклятие, – мужчина закатил глаза, пока колдунья проводила руками вдоль всей прически.

Преобразование тут же изменило цвет его волос, и присутствующие неистово расхохотались.

– Что? – Феликс не мог сдержать улыбку. – Все настолько плохо?

Нейт промокнул заслезившиеся от смеха веки:

– Ну, как тебе сказать… Может быть, лет тридцать назад это бы еще смотрелось неплохо…

– Ну вас! Уберите этот кошмар!

– Так, вот уж нет, – Шерил все еще хихикала, – сами разбирайтесь.

Антуанетта коснулась ее ладони, а затем то же самое сделал Натаниэль, когда подруга прошла мимо него:

– Не переживай, Феликс, я все поправлю… – напоследок он провел ладонью по волосам Редлок, превратив ее в платиновую блондинку.

Присутствующие сдержанно прыснули, чтобы не выдать Шерил случившееся.

– Я думаю, – начала рассуждать Леруа, – тебе бы отлично подошел рыжий…

Ребята были уверены, что колдунья разговаривает с Минтвудом, но, неожиданно для всех, она вдруг схватилась за прядь волос Элеоноры, и вся ее голова мигом окрасилась в приятный медный оттенок.

– Я уже обожаю этот вечер, – Маргарет покачала подбородком, пригубив свой напиток.

– Богиня, как забавно! – Нора заливисто хохотала, смотря на свою прическу.

– Ладно, Феликс, – Гринфайер решительно направился к своему спутнику, – что ты предпочтешь – насыщенный каштан или цвет морской волны?