Сергей Джевага - Когда оживают Страхи [litres]

Элегантно. Достаточно просто. И чертовски смертоносно.

Век живи, век учись. О такой интересной схеме я и подумать не мог. Обычно гностики ищут способы вызвать реакцию напрямую. Но тогда оружие получается крайне слабым. А когда добавляют машинную часть и усложняют – громоздким. Тут использовали третий путь: пропитали снаряд модифицированными эфирами.

Вообще же, чем легче влияние, тем проще получить результат с помощью Изнанки. К примеру, воздействовать на чей-то разум, пролезть в чужие сны, загипнотизировать, приказать, управлять. Следующий уровень – работа с живыми клетками, организмами. Регенерация или отравление, вызывание и лечение болезней. И где-то на такой же ступени стоит работа с энергиями и вибрациями: электричеством, светом, звуком, теплом. Последняя и почти невозможная в наше время вершина – управление временем и пространством.

Но нужно понимать, что сотворить, к примеру, огненный шар или молнию из пустоты невозможно. Ни один человек не обладает силами, знаниями и возможностями, чтобы делать из ничего что-то. Сила Изнанки – это сила изменений и трансформаций. Мы можем влиять на реальность опосредованно или же запуская каскадные эффекты, создавая сложнейшие машины, пробивая бреши на ту сторону для выкачивания силы. Но не лично, а с помощью тех же механизмов.

Именно искусство плетения схем, а также талант к взаимодействию с тем или иным явлением и определял специализацию гностика. Те, кто чувствовал звуковые волны, становились бардами и акустиками. Способные виртуозно управлять светом – эльмиками. Кто здорово разбирался в живом и неживом, уходили в лекари и малефики. Ну а слышащие шум электронов и чувствующие напряжение в металлах, превращались в механиков. Прочие, умеющие виртуозно влиять на разум, учились на гипносов, кукловодов, шептунов.

Потеряли мы многое, разучились пробивать каналы на ту сторону. Многолетний геноцид изрядно проредил таланты. Так что создавать подобное оружие разучились. Лишь изредка гностики выдавали нечто вроде искромета, и то после долгих лет разработок. А старые и по-настоящему удивительные артефакты потерялись, уцелевшие экземпляры разбежались по частным коллекциям и хранилищам Церкви, Лиги. Так что увидеть нечто такое – большая редкость. Увидеть и изумиться не столько самому оружию теургов, а величию мысли, что не ограничивалась какими-то рамками или шаблонами.

Пораженно покачав головой, я отступил под напором жара. А через мгновение сквозь дым и пар увидел, что пламя не помогает. Раскаленный груз пробил спину и вонзился в грудную клетку твари. Жег, обугливал плоть и черное нечто, пузырящееся внутри, камни пола вокруг. Но монстр подыхать не торопился, барахтался. И холод вновь укусил руки. Тьма будто дробилась, разбегалась.

– Мак-Моран-н!.. Чужак-к…

Услышав далекий предупреждающий вопль До, я потянулся к Тени волей и разумом. Заглянул в нее и увидел черную кляксу, плавящуюся, дробящуюся на отдельные ручьи. И понял, что задумал Вестник, внутренне похолодел. Вновь вывалился в реальность, с трудом вскочил на ноги. Упал от слабости, встал опять и крикнул:

– Прекрати! Не получится!

Но Мора меня не слушала, продолжала жечь – яростная, злая. Как дева битвы, как сама богиня мщения. Исступленная, впавшая в другую крайность и зацикленная на желании победить страх.

Цепь, отвечая на желание, раскалилась и покраснела, едкая вонь расплывалась по мастерской, а груз превратился в миниатюрное солнце. Жар расплывался вокруг, от него потрескивали и скручивались волосы, слезились глаза.

Раздался второй хлопок, и густая мгла, состоящая из дыма и пара, снова заволокла помещение, лопнуло несколько фонарей, покачнулся батискаф. Жар усилился, а затем начал ослабевать. Я вновь отшатнулся, прикрывшись рукой, всмотрелся в пелену. Но, естественно, ничего не увидел и пробормотал матерное проклятие.

Будто очнувшись, рыжая дернула цепь на себя, и та невероятным образом извернулась, бледно-красный груз рухнул у ног наемницы – изрядно остывший, дымящийся. На какое-то время наступила тишина – лишь потрескивали камешки, шипело, хлюпало. Но я с возрастающим ужасом чувствовал движение потоков холода, а голоса в ушах стали невыносимыми, больно отдавались в голове.

– Олифф, – негромко позвал я. – Помочь сможешь? В себя пришел?..

– Что нужно? – просипел здоровяк.

– Крути ворот, – приказал я. – Нужно залить поганое место водой.

– С-сделаю, – ответил детина. Перехватил взгляд и хмуро кивнул: – Прикрой.

У него зуб на зуб не попадал от страха. Но первый шок прошел, он убедился, что сражаться с Тьмой можно, и сие если не придало уверенности, то вернуло рассудок. Торопливо вскочил и, оставляя кровавые следы, захромал к шлюзовому механизму. В левом боку торчал кусок ржавой арматуры, по штанам обильно текло красное. Но каторжник ничего не замечал.

Так тоже случается. Пока лупит адреналин, человек может пробежать марафон, совершить кучу подвигов, голыми руками передушить уйму врагов. А потом садится отдохнуть и умирает. Ну а Тьма кроме разума воздействует и на нервные окончания, болевой порог может как повыситься, так и упасть в ноль, превращая суровых мужиков в воющих от любого укола детей.

Я проводил его взглядом, крепко сжал в кулаке ампулу с деактиватором, вздохнул и снял колпачок иглы, вколол в вену. Почувствовал, что голоса в мозгу наливаются силой, становятся громче, и стиснул зубы. Закатал рукав и посмотрел на запястье – татуировки выцветали, блекли, таяли участок за участком, над кожей поднимался бледный дымок.

Должно пройти какое-то время, надо продержаться. А потом…

Потом могло и не наступить, если Тьма заметит до того, как верну способности. Хотя и при лучших стечениях обстоятельств никакой гарантии. Я не сражался против такого противника. И в том, что смогу сдержать шепот, уверен не был.

Не хотелось прибегать к данному средству, оттягивал до конца. Но, похоже, наступил момент, когда защита обедненного селенита могла стать камнем на шее. Иногда, чтобы спастись, надо атаковать.

Все это пронеслось в уме за доли секунды, я снова всмотрелся во мглу и сжал кулаки, начал прикидывать, какие печати лучше применить, в каких комбинациях. Благодаря обучению Старика умел использовать различные техники, экспериментировать, совмещать. И пусть ни в одном направлении не достиг высот, но именно за счет своей универсальности порой удивлял и удивлялся.

Еще… еще немного…

Боль нарастала, а холод в руках сменялся жаром.

– Эй, искатель! – позвала Мора.

– Что? – спросил я.

– Мы победили?

– Нет.

От нее повеяло раздражением – слишком уж верила в силу собственного оружия. И слегка недоумением. Но вместе с тем напряглась и спросила: