Люси Сорью - Стигмата

Один вид израненного полотна заставил Айшу вздрогнуть.

Она прошла следом за Темировым к гранитному подножию Администрации, мимо двух флагштоков. Дождь и не думал униматься; вода шумела, стекая вдоль канавок на фасаде, омывая широкие каменные ступени, глухо стуча по козырькам фуражек. Воздух был влажным и будто спёртым — как духота перед грозой. Но гроза и не думала миновать.

Айша прошла мимо двух постовых у входа, державших гравивинтовки с примкнутыми штыками на плече. Массивные двери открылись, пропуская их внутрь, в залитый светом зал со сводчатым потолком, в прохладу кондиционированного воздуха, ударившую ей в лицо.

Им пришлось пройти через поле турникета, пропустившее их; служащая госохраны в мундире выдала им временные пропуска, а другой служащий — повёл их за собой, вежливо попросив не отставать. Он провёл их вверх по ступеням зала, на второй этаж, в коридор с кремовыми стенами и тёмно-красным ковром под ногами. Окон в коридоре не было; тусклый свет отбрасывал тени по углам. Служащий подвёл их к невзрачной двери, у которой дежурили двое солдат в серых бронекостюмах; одна из них, судя по фигуре, кивнула и открыла дверь перед ними.

Айша сглотнула и вошла внутрь.

И застыла на пороге.

- Госпожа капитан Хосино. - произнесла Эмилия ван Хаутен. Президент Марции стояла напротив высокого окна, заложив руки за спину, ярко-белая фигура против свинцовых облаков в небе снаружи.

- Госпожа президент, - начала было Айша и осеклась, оглянувшись на две фигуры в чёрном, стоявшие по сторонам от ван Хаутен. Свет люстры под потолком ярко блестнул на золотых львиных головах наплечников, и Айша поспешно вытянулась «смирно», вскинув руку к козырьку фуражки: - Господин адмирал! Господин министр!

- Вольно. - ответил ей Ханс Фальке. Адмирал — начальник Генерального штаба — стоял у невысокого стеклянного столика, слева от ван Хаутен и министра обороны, генерала Мирзаева. - Сержант Темиров, оставьте нас.

- Так точно. - произнёс Темиров и вышел наружу. Айша слышала за спиной его шаги, а затем — шелест двери и щелчок замка позади.

Она опустила руку. Фальке чуть наклонил голову в знак одобрения.

- Капитан Хосино, - сказала ван Хаутен, глядя на неё. - Польщена встретиться с вами. Прошу вас, подходите ближе.

Айша нерешительно шагнула вперед. Ноги будто не слушались её. Ван Хаутен ожидающе наблюдала за ней, стоя вполоборота. На груди её белого костюма горел алый росчерк вымпела. Голубые глаза изучающе смотрели на Айшу; короткие рыжие волосы обрамляли лицо.

Рыжие . Точь-в-точь, как у Фон.

Она нерешительно застыла в нескольких шагах от собравшихся. За окном, из-за красных крыш Старого Города, выглядывал Монумент Республики, будто вонзаясь в сумрачное небо. Белые фасады Пьяццале Серениссима терялись в тумане; Музей Республики чёрным пятном выделялся на их фоне.

Она отвела взгляд.

- Насколько я понимаю, - вновь заговорила ван Хаутен, глядя на неё, - вы только что вернулись из боевого вылета, капитан Хосино. Я права?

- Так точно, госпожа президент. - ответила Айша, глядя прямо перед собой.

- Хорошо. - произнесла ван Хаутен. - Капитан Хосино, что вы можете сказать об истребителях, которые вы пилотируете?

Айша моргнула.

Сказать? Она могла много сказать о тех трёх истребителях, что ей пришлось поменять за последние три месяца, причём в основном — в нецензурных выражениях. Учебно-боевой «Фольгоре Дуо» был четвёртым в этом послужном списке: за последние пять вылетов у него три раза накрывалось охлаждение, один раз — заглох из-за износа катушки правый маршевый двигатель, и один раз — прямо во время атакующего броска произошёл облом системы. Тогда им с Фелицией очень повезло, что они остались живы. И что их противником был не вавилонский перехватчик.

Но сказать это вслух президенту Марции? Министру обороны? Она глянула на Мирзаева; генерал-карабинер выжидающе смотрел на неё, стоя рядом с ван Хаутен. Начальнику Генштаба? - впрочем, поправилась она, у Фальке просто не было выбора. Как и у неё.

И сейчас она могла об этом сказать.

- Разрешите говорить начистоту? - спросила она пересохшими губами.

Ван Хаутен едва заметно кивнула.

- Я настаиваю. - произнесла она.

Айша сглотнула. От волнения горло пересохло.

- Истребители класса «Фольгоре», - проговорила она, глядя в сторону, - которые я пилотирую с самого начала войны, абсолютно непригодны для боевых действий.

- С начала войны, - продолжила Айша; она слишком хорошо помнила начало этой войны, - мне пришлось сменить четыре машины из-за боевых потерь. Мой ST.99, который я пилотировала на Кафе, в 629ой эскадрилии, из-за сильного перегрева был вынужден… выйти из боя и бежать. - последние слова она выдавила из себя, стараясь не думать, не вспоминать; не слышать голос Фон в последний раз, как она делала это каждую ночь; не видеть, как её истребитель исчезает, отрезанный коконом сверхсветового привода; как она остаётся одна .

- После прибытия на Марцию его было решено списать по результатам технического осмотра. Второй истребитель, на который меня назначили в 31ой эскадрилии, мне пришлось оставить уже во втором вылете из-за облома системы… фатальной ошибки системы управления огнём. - поправилась она. - Третьей машиной был ST.98E – из экспортной партии для Стефии; и я могла бы назвать его самым надёжным, если бы в последнем вылете у него не сгорел от перегрева генератор фронтального щита. Месяц назад я была назначена на ST.101D вместе с лейтенантом Кьяромонте, и только за предпоследние пять вылетов он трижды перегревался из-за отказа системы охлаждения, один раз произошла аварийная остановка двигателя, и один раз — фатальная ошибка системы управления огнём. В последнем вылете из-за перегрева вышел из строя главный радар целеуказания.

- В среднем примерно половина лётного состава нашей эскадрилии во время вылета теряет боеспособность из-за перегрева, поломки, ошибок системы, износа деталей или всего одновременно. - сухо проговорила Айша. - В то же время противник не испытывает таких же трудностей. Истребители вавилонян не перегреваются, у них не глохнут двигатели и совершенно исключены ошибки системы. Из трёх пилотов моего звена только у одного был налёт больше ста часов, и он погиб сегодня на орбите, в бою с вражеским перехватчиком. Настоящее чудо, что мы даже сбиваем кого-то из них. Госпожа президент.

Она замолчала. Слова всё ещё крутились у неё на языке; усилием воли она удержала себя.

Ненадёжный истребитель несколько раз чуть не убил её.

Ненадёжный истребитель убил многих её друзей, товарищей и — теперь — подчинённых. Лишняя секунда, лишний градус тепла, лишний километр в секунду, лишний выстрел: вся разница между жизнью и смертью в бою истребителей была в них.