Люси Сорью - Стигмата

Она не могла выдержать этого взгляда.

- Эзер! - рявкнула она. - Пускай поторопятся!!

***

Тактическое ружьё оглушительно хлопнуло. Бежавший впереди вавилонянин рухнул на пол, отброшенный выстрелом. Тело, прошитое дробью, безжизненно ударилось об пол.

Но остальные успели убежать.

Лейрик досадно щёлкнул языком, разглядывая люк командного пункта станции, захлопнувшийся у сергала прямо перед носом. Труп вавилонянина, напоминавший окровавленную груду мяса, валялся посреди коридора.

С их стороны это было невежливо.

- Браво-Шесть, Браво-Три. - сообщил он, подбежав к люку с ружьём наготове. - Часть экипажа забаррикадировалась в командном центре. Приём.

- Ага, точно. - поддакнул Эзер. - Бортовой компьютер только что попытался начать цикл самоуничтожения. - раздалось электронное фырканье. - Наивные.

- И настырные. - зло бросила командир. Лейрик слышал её ругань в общем канале: что бы командир не нашла в тюремном блоке, она была сильно не в духе. - Браво-Три, выбейте им двери.

- Есть! - откликнулся Лейрик и обернулся к своему отряду: - Вы слышали?! Фарид!

- Есть!

Один из бойцов подбежал к двери; он прикрепил заряд ровно посредине люка, взвёл взрыватель и отбежал в сторону:

- Чисто! - выкрикнул Фарид, и Лейрик скомандовал подрыв.

Взрыв вывернул створки люка внутрь, превратив его в воронку со рваными краями. Дым ещё не успел рассеяться, как Лейрик нырнул в пролом, вскидывая ружьё и стреляя.

Он нажал спуск ещё до того, как его бронекостюм успел отметить цели. Тактическое ружьё хлопнуло несколько раз, заполняя командный центр дробью, отбрасывая ближайших ко входу вавилонян. Следом раздались выстрелы карабинов: за Лейриком в пролом бросился остальной отряд.

Командный пост был круглым помещением с рядами консолей, расходившихся концентрическими кругами от центра. Вавилоняне знали, что их вот-вот возьмут штурмом. У них было время вооружиться и занять позиции — в полном соответствии с правилами и инструкциями, в командном посту хранились карабины и пистолеты.

Отряд Лейрика смял их за секунды. Бойцы в рефлексных бронекостюмах рванулись вперед, ныряя в самую глубину командного поста, стреляя на лету. Защитники успели выстрелить несколько раз, и ответом им были вспышки щитов, принявших на себя удар.

В следующий момент они были уже мертвы.

- Браво-Три, Браво-Шесть! - раздался голос командира; Лейрик нажал на спуск снова, и ещё двух вавилонян отшвырнуло назад. Слева от него выстрелы пробили насквозь ещё нескольких противников. - Мы потеряли их главную! Нужен язык!

- Понял!

Ему хватило доли секунды, чтобы отыскать живого вавилонянина.

Оператор связи Эйэ Ляатиине не успела даже вскрикнуть, когда затянутая в перчатку бронекостюма рука припечатала её об консоль. Бронированные пальцы, чересчур длинные для человеческих, сомкнулись вокруг её черепа. От неожиданности Эйэ выпустила пистолет, который только что была готова пустить в ход.

Но она не успела даже поднять оружие.

- Где ваш командир? - спросил по-вавилонски синтезированный голос позади неё. Эйэ попыталась вырваться и закричала, когда пальцы сдавили её голову. - Где?!

- А-а-а-а! Реакторный отсек! - завопила она, притиснутая лицом к консоли. - Ручное самоуничтожение! Чтоб вы сдохли, выродки!!

- Браво-Шесть, Браво-Три. Главная движется к реакторному отсеку. - глядя на трепыхающуюся вавилонянку, сообщил Лейрик. - Хочет вручную запустить самоуничтожение. Приём.

- Браво-Шесть, поняла. - бросила в ответ командир. - Браво-Девять, займитесь. По возможности берите живой. Язык?

- Так точно.

- В расход.

Эйэ Ляатиине завопила от бессильной ярости. Её крик оборвался, когда бронированные пальцы сжались, одним движением раздавив её череп.

- Браво-Шесть, Браво-Три. Командный пост захвачен. Ждём дальнейших приказов. Приём.

- Продолжайте зачистку. - приказала командир. - Эзер, записи?

- Сломал их доступ. - откликнулся Эзер. - Начинаю загрузку. Там в командном всё поломано или ещё что-то осталось?

- Это поправимо. - ответил Лейрик. Труп вавилонянки скатился с консоли, и он брезгливо переступил через него. - Браво-Шесть, вас понял.

Он оглянулся к своему отряду и кивнул, вытянутым забралом шлема указав на выход.

- Продолжаем зачистку.

***

Полковник Хайню Миениине бежала по коридору, сжимая в руке пистолет. Коридор уходил вглубь станции, к цилиндрической камере реакторного отсека. В отличие от остального экипажа, Миениине сразу поняла, что произошло: это помогло ей выиграть время и добраться до четвёртой палубы, где находились шлюзы реакторного отсека, прежде чем нападавшие вломились в систему станции и отключили лифты. Бортовой компьютер всё ещё предпринимал тщетные попытки сопротивления — и был неспособен что-либо сделать. Для этого он был слишком примитивен.

Но коридору не было конца. Четвёртая палуба находилась в самой широкой части станции, а шлюзы реакторного отсека, как назло — не поблизости от лифтов. Планировка станции была рассчитана для максимального использования её внутреннего объёма, но уж никак не для удобства суицидальных станционных командиров.

А другого выхода не было. Миениине не знала точно, кто именно напал на станцию: но она точно была уверена, что это были галактиды. А где галактиды — там и их отвратительные машины, жалкие подобия рукотворных соломанских богов. А значит, надеяться на бортовой компьютер было нельзя.

Оставалось только одно. Сделать всё самой. Уничтожить станцию вручную. Уничтожить все данные о том, что здесь происходило. Вместе с собой.

Марцианка уже давно наскучила Миениине: забавляться с ней в конце концов стало чересчур однообразно. Будь у неё с десяток таких марцианок, было бы куда интереснее, но руководство МГБ передало ей только одну. Какая жалость!

Её нужно было убрать, напутствовали её. Засунуть в самый дальний уголок, который у нас только есть. Но ни в коем случае не убивать — во всяком случае, не сразу.

Сперва марцианка должна была поплатиться.

Миениине облизнулась. Радостные воспоминания нахлынули на неё, заставив сердце биться чаще. У неё было полтора месяца, полтора прекрасных месяца, чтобы вдоволь поразвлечься с марцианкой. Она даже не помнила её имени; не то, чтобы низшее существо вроде неё заслуживало имени. Но она помнила её лицо в последний раз, когда они виделись: круглые от ужаса глаза, когда-то бывшие лиловыми, слёзы, заливающие белое лицо, окровавленные губы и рот, заходящийся в отчаянном крике.

После этого Миениине приказала распять её. Она совершенно утратила к марцианке интерес, препоручив её младшим чинам. Всё равно марцианка не протянула бы больше двух-трёх недель; Миениине даже не пришло в голову облегчить её страдания.