Константин Калбазов - Неугомонный [litres]

– Да как-то так… В общем, проездом. Хочу поступить во французский Иностранный легион.

– Все никак не угомонишься?

– Да не по мне покой. Вот не поверишь: вернулся домой и даже полгода рыбачил, как нормальный рыбацкий сын. Ну, бате купил пару баркасов, оснастку новую. Коптильню поставили. Чуть не оженили.

– И?

– И так мне тоскливо стало, прямо спасу нет. Понял, что либо сопьюсь, либо порешу кого. Плюнул на все, оставил деньгу родителям да и рванул в голландские владения на юге Африканских архипелагов. Целый год чувствовал себя человеком и при деле. А потом наскучило гонять зулусов. Так-то они воины свирепые, но драться с ними – все одно, что детей валять. А тут узнал, что у лягушатников с макаронниками заваруха. Ну и рванул сюда. Сегодня прибыл. Дождусь парохода до Вольвика, а там уж разберусь.

– А если все закончится только действиями на море? О десантах пока ничего не слышно, – поинтересовалась она.

– Не. Однозначно в холку друг дружке вцепятся. А иначе и начинать не стоило. Присматриваются пока. Но чую, дело будет.

– Хм. Ну, раз уж ты говоришь, то, наверное, так и случится. У тебя на такое нюх.

– А ты как?

– Да вот так, – слегка разведя руками, начала пояснять она. – После войны осела на Вольвике. Два года проработала клерком в русском консульстве. Правда, о замужестве не думала. Как-то со спокойной жизнью не сложилось, хотя я и старалась.

– И что так?

– Случайность, – пожав плечами, произнесла она. – Двое дурачков захотели, чтобы я одарила их лаской. В драке оказались умелыми, вот и пришлось их пристрелить. А там уж пошло-поехало.

– Знакомо. И что сейчас?

– А сейчас у меня есть близкий друг. И пока с ним скучать не приходится. Во всех отношениях, – посылая Борису милую улыбку, пояснила она.

Вот прямо ласковая кошечка. Скажи кому, что она собиралась в одиночку драться с шестнадцатью сомалийцами, а потом хладнокровно простреливала головы раненым, так ведь и не поверят. Да что там, Борис и сам с трудом верит, порой ловя себя на мысли, что это ему всего лишь пригрезилось.

– Денис, а может, к нам присоединишься? У нас своя яхта, да вдвоем управляться не с руки.

– Яхта – это, конечно, хорошо, да только не совсем то, что мне нужно, – отпивая глоток пива, покачал головой Новиков.

– Но тебе ведь все одно нечем заняться. А твой Иностранный легион… Никакой гарантии, что дело не завершится унылой гарнизонной службой, – настаивала на своем Алина.

Борис же тем временем попивал мелкими глотками холодное пиво да посматривал на нового знакомого, который с легкой руки его подруги теперь вроде как стал кандидатом в члены команды «Бродяги».

Верил ли он в происходящее? Не видел ли подвоха? Положа руку на сердце и верил, и второго дна не наблюдал. Будь это охотники на гения, им не нужно было бы разыгрывать эту комедию для одного зрителя. Алина имела массу возможностей спеленать его и хоть передать кому, хоть самостоятельно доставить куда. Понадобилась помощь для дальнего перехода? Пусть так. Но в этой комедии все одно никакого смысла. Иное дело, а желает ли он обзаводиться таким вот членом экипажа? Уверенности в этом никакой.

– Может, объяснишь, отчего мне это должно понравиться? – полюбопытствовал Денис.

– Скажем так, с некоторых пор у нас прямо-таки дар притягивать неприятности. Хочешь верь, хочешь нет, но едва успеваем отмахиваться.

– Алиночка, во что ты вляпалась? – вздернув бровь, поинтересовался новый знакомый.

– Ни во что и во все сразу. Два года была пай-девочкой, но… – Она нарочито развела руками, потешно надув губки и выпучив глаза, что должно было изобразить саму невинность.

– Понятно.

– Кстати, подтянешь заодно боевую подготовку Борису. Ему это не помешает. Не забыл еще, как натаскивать новобранцев?

– Я-то не забыл, – окидывая парня оценивающим взглядом, задумчиво произнес он.

– Кроме того, нам понадобится силовое прикрытие, – продолжала вещать Алина.

– Какого характера?

– Скажем так, нас могут попытаться захватить, – уклончиво ответила она.

– Подробности будут? – поинтересовался Новиков.

– Извини, – и вновь – нарочито разведенные руки.

– Хм. Ну, как вариант, если твой друг не будет против.

– А если буду? – поинтересовался Борис.

– Тогда я продолжу свой путь в Иностранный легион, только и всего.

– Боря, я надеюсь, твое решение будет основываться не на глупой ревности?

– Считаешь, что тебя нельзя приревновать?

– С чего бы это? – кокетливо поправив волосы, игриво возмутилась она.

– Ладно. Оставим ревность в стороне, – произнес Измайлов. – И на какое жалованье ты рассчитываешь, Денис?

– Двести рублей в месяц плюс по сотне премиальных за каждую заварушку.

– Ого! А ты не мелочишься. Уверен, что в Иностранном легионе тебе платили бы столь же щедро?

– Разумеется, нет. Но тут дело такое… Им нужно пушечное мясо, а тебе – наставник. Поверь, я стою таких денег, – хмыкнув, заметил он.

– И где гарантии, что при шиле в твоей заднице ты сам не устроишь нам проблемы в виде заварушки?

– Мое слово. Оно дорогого стоит.

– На Суть позволишь взглянуть?

– Не-а. Ты не пожалеешь. Алина подтвердит.

– И как же ты поступал на службу?

– Да так и поступал. Не жаловались. А те, кто отказывал, сами дураки. В Иностранном же легионе и вовсе всем плевать, кто ты и что. Легион – твоя новая семья и тому подобная дребедень. По истечении пятилетнего срока службы – возможность получения гражданства с новыми документами. Правда, мне это и даром не нужно. Как война закончится, так и свалю, пораженный в правах.

– И я должен это принять?

– Другим этого хватало. Но у тебя перед прежними моими нанимателями есть неоспоримое преимущество. За меня может поручиться Алина.

– Ну, Алина. Как выяснилось, я о ней знаю куда меньше, чем думал.

– Это проблема.

Взгляд – на игриво стреляющую глазками девушку. Нет, понятно, что у него ни единой здравой причины для того, чтобы ответить отказом. Но вот не отпускает никак неправильность происходящего. Как-то оно все одно к одному. Такое впечатление, что его обложили со всех сторон. И в то же время он не представлял, с какой радости прибегать к подобным сложностям, чтобы спеленать его любимого. Это попросту глупо и нерационально.

– Судари, если позволите, я в туалетную комнату. – Бочкарева поднялась из-за стола и направилась внутрь гастштетта.

То ли действительно по надобности, то ли решила дать возможность переговорить мужчинам. В любом случае Борис посчитал это своевременным.

– Вепрь? Рысь?

– Она не рассказывала?

– Нет. Я эти прозвища услышал только сейчас.

– Это еще в болгарскую кампанию. Алина начиталась книг про индейцев на Американских архипелагах. Ей тогда только девятнадцать исполнилось, вот и навеяло романтикой. Мне к тому времени двадцать семь стукнуло, да и остальные не молодь, но повелись, как дети, – тряхнув головой, ухмыльнулся он. – Словом, взяли себе прозвища. Правда, такие, чтобы попроще. А то пока выкрикнешь: «Высоко Парящий Орел», так тебя три раза убьют.