Константин Калбазов - Неугомонный [litres]

– Стойте!

– В чем проблема? – поинтересовался Измайлов.

– Что вы собираетесь делать?

– Как вы считаете, господин Силвейра, за какой надобностью я устроил весь этот маскарад?

– Я понимаю, вы хотите сохранить инкогнито…

– Не просто инкогнито. Я не желаю, чтобы кто-то хотя бы заподозрил мою истинную личность. В этой связи данные картины только вяжут меня по рукам и ногам. Дарить их вам в мои планы не входит. Поэтому я предпочитаю их уничтожить.

– Д-дьявол! Остановитесь! Мм. У меня здесь и впрямь нет такой суммы. Максимум, что я смогу собрать, только сотня фунтов, да и то в реалах, которые вас не интересуют. Но если вы мне предоставите хотя бы один час…

– Вы действительно полагаете, что я совершу подобную глупость? – вздернув бровь, иронично поинтересовался Борис.

– О мадонна! Да погодите вы! Позвольте я хотя бы отправлю записку жене. Разумеется, вы ее прочтете.

В записке не было ничего крамольного. Господин Силвейра всего лишь просил свою супругу немедленно направиться в банк, снять со счета шестьсот фунтов и принести их в галерею. У него наметилась выгодная сделка, и он не желает терять клиента. Кстати, ничего удивительного в том, что у хозяина галереи имелся валютный счет. Португальский реал – слишком уж нестабильная валюта из-за навалившегося на страну кризиса. Очень напоминает Россию, причем не только девяностых, когда люди стараются откладывать накопления в более стабильной валюте.

– Надеюсь, вы понимаете, что в случае, если здесь что-то нечисто, я вас убью. Мне же за это, по сути, ничего не будет. Разве только придется поступить к кому-то на службу.

– Я понимаю.

– Хорошо. Отправляйте записку.

Найти посланца было несложно. Мальчишки – они везде мальчишки и за скромную плату готовы пробежаться по улицам города со скоростью ветра. Причем непременно исполнят поручение в точности. Ведь если начнут пробавляться обманом, то и веры им уже не будет.

Ждать пришлось больше часа, но Борис особо по этому поводу не переживал. Это ведь не двадцать первый век с его сумасшедшим темпом жизни. К тому же его успокаивало поведение господина Силвейра, который был занят сугубо изучением картин. Не может так спокойно вести себя человек, задумавший игру со смертью. Борис вовсе не шутил, когда обещал пристрелить его, и оружие продолжал держать наготове.

– Дорогой, прости, я повстречалась с сеньорой Алвареш. Ты же знаешь, она такая болтушка. Надеюсь, я не опоздала? – затараторила вошедшая моложавая женщина весьма привлекательной наружности и с игривым блеском в глазах.

Вообще-то Бориса посетили сомнения относительно болтливости подруги сеньоры Силвейра. Скорее уж этим страдала она сама.

– Нет. Все хорошо, дорогая, – заверил ее муж.

А еще к ее порокам можно было отнести чрезмерное любопытство. Она обшарила помещение галереи и даже попыталась заглянуть во все закоулки. Однако никого, кроме непонятного типа, не обнаружила.

– Ты принесла деньги? – отвлекая ее от столь важного занятия, поинтересовался Силвейра.

– Ах да. Вот они, – спохватилась она, доставая из сумочки пачку банкнот.

– Благодарю. Можешь идти.

– Но-о-о…

– Потом, милая. Все потом. Он не дождался, но обещал вернуться. А пока у меня дела.

– Тогда зачем было отправлять меня в банк?

– Так получилось, дорогая. Извини. Мне правда нужно работать.

– Хорошо, – с явным намеком не то, что расплата за подобное поведение еще последует, произнесла она.

– Вот ваши деньги. Шестьсот фунтов. Можете пересчитать, – выпроводив жену, подошел к Борису Силвейра.

– Благодарю.

Борис принял пачку банкнот и, не выпуская из поля зрения смирно стоящего хозяина галереи, принялся пересчитывать деньги.

– С вами приятно иметь дело, – удостоверившись в наличии всей суммы, произнес Борис.

– Мм, я прошу прощения, а обязательно было разыгрывать все это? – поведя рукой и указывая на ящик, картины и самого Измайлова в образе городского прощелыги, поинтересовался Силвейра.

– Тяжело быть одаренным в мире, где все мечтают посадить тебя на цепь.

– Н-да. Я вас понимаю. Я правда вас понимаю. Но ведь в наш просвещенный век научно-технического прогресса можно было все обставить и куда проще…

– Возможно, – понимая, что он прав, и едва скрывая досаду, произнес Измайлов. – Скажем так. С одной стороны, это негативный опыт. С другой – я нащупываю оптимальную схему.

– Ясно. Мм, я могу надеяться…

– Нет. Меня уже ждут контрабандисты, чтобы переправить на другой архипелаг.

– Понимаю. Но если вдруг… Мало ли как повернется жизнь… Просто имейте в виду, что в следующий раз все произойдет гораздо быстрее и при меньших усилиях.

– Я непременно это учту. Не проводите меня к черному выходу?

– Да-да, непременно. Прошу.

– Только после вас.

– Ах да. Простите.

Совсем уж доверяться ему Борис не стал, а потому, прежде чем выйти через черный ход, легонько приложил хозяина по голове. Вреда ему это особого не причинит. Минута-другая, и придет в себя. Зато Измайлов за это время успеет убраться далеко.

Выйдя наружу, он оказался в узком проезде между задними фасадами зданий. Безлюдно тут не было. Хотя народу все же не так много, и в основе своей прислуга. Так что он в своем небогатом одеянии совершенно не выделялся. Прошел до перекрестка и далее уже влился в многолюдный поток. Город оживал. Правда, только ради того, чтобы уже через три часа погрузиться в полудрему сиесты.

Пока шел, в голове все время билась одна и та же мысль. Зачем? Зачем было городить весь этот огород. Ведь прав Силвейра. Тысячу раз прав. Можно было провернуть это с куда меньшим экстримом. Он же поступил так, словно решал вопрос на какой-то воровской малине, а не в респектабельном заведении.

Хозяин пытался схватиться за оружие? А что ему еще оставалось делать, при таких-то раскладах? Странная посылка, непонятный и, прямо сказать, отталкивающий тип, ведущий себя крайне подозрительно. Да Борис и сам бы схватился за оружие.

Похоже, опять верх взяла авантюрная натура. Битый месяц простоял у мольберта, лишь изредка отвлекаясь на посиделки в пабе, да пару раз сходил на охоту. И ведь каков! Справился с соблазном приобрести яхту или катер и отправиться в одиночное плавание. При этом авантюра с галереей ему уже казалась сущей мелочью. Нет, ему определенно нужно работать над собой и почаще урезонивать этого молодого бычка с непоседливым нравом.

Вскоре он свернул с оживленных улиц на глухие, а там и вовсе пересек пустырь, поросший кустарником, где сбросил прежнюю личину. От гардероба избавился без раздумий. Плохая идея – трястись над всяким тряпьем. А вот парик, накладные усы, бороду и бакенбарды убрал. Качественно изготовленный реквизит – штука не столь уж и распространенная. Он при всякой возможности пополняет свою коллекцию. Так, на всякий случай.