Ник Фабер - Огонь и отвага [litres]

– Ты не подумал, что профессиональные убийцы, работающие за деньги, не смогут повлиять на происходящее?

Торвальд вопросительно и одновременно насмешливо поднял бровь.

Ему было почти наплевать на людей, потерянных в этой операции. Хотя он не был бесчувственным человеком, который считает людей лишь разменным ресурсом. Нет. Просто он был практичным. Эти люди положили свою жизнь на алтарь свободы, ради которой они сражались, и каждый из них станет мучеником, который погиб во славу их дела. Они неистово горели желанием сделать что-то великое, что-то такое, что обессмертит их имена. Торвальд был рад предоставить им такую возможность. Тем более что резонанс от случившегося стоил любых жертв. Особенно если эти жертвы были столь… незначительны.

– В любом случае они лишь послушные собаки. Псы, которые радостно бросаются в ту сторону, куда указывает рука, сжимающая кость. Они не более чем временная помеха.

Франциско опустился в кресло перед ним и сокрушённо уронил лицо в ладони.

– Я… я никогда не думал… Не думал, что это может быть настолько ужасно… я…

– Даже не думай сомневаться в том, что ты совершил, и в правильности своих действий, Франциско. – Торвальд наклонился к нему и по-отцовски положил руку на плечо. – Твой отец – это совокупность всего того, с чем мы боремся. Он продажный политик, который хочет наложить руки на окружающие его миры, чтобы безраздельно править в них. Посмотри. Твой отец был и остаётся губернатором Фолкерка, а уже протянул свои руки к системам Иксипса и Лабертона. А теперь он решил прийти и в наш мир. В мир, который уже однажды пострадал от тирании Союза. Вспомни Семнадцатое Февраля! Сколько людей отдали свои жизни из-за жестокости местных управленцев, когда те почувствовали, что власть может ускользнуть из их рук!

– Я…

– Ты младший сын своего отца, Франциско. Ты верой и правдой служил ему всю свою жизнь. И что он сделал для тебя? Назначил марионеточным губернатором, решения за которого втайне принимают другие. Те, кто действительно служит твоему отцу.

Это были тяжёлые слова. Но оттого не менее правдивые. Франциско так радовался, когда отец отдал под его контроль систему Иксипса с её промышленными мощностями, богатыми залежами металлов и минералов. Он так страстно хотел продемонстрировать отцу, что тот в нём не ошибся, что с головой окунулся в работу. Он не покидал свой кабинет сутками напролёт, принимая решения и составляя планы развития системы вместе с командой опытнейших администраторов и руководителей, которую отец помог ему подобрать. Он так гордился теми успехами, которых смог достичь за пять лет.

Но со временем Франциско начал замечать, что многие из его решений и планов не исполняются. А ещё он обнаружил огромное количество своих подписей на документах, которые в глаза не видел. Практически весь его административный аппарат проводил в жизнь решения, о которых Франциско Вилм и не подозревал. А большая часть его личных инициатив, которые он продвигал и с которыми его подчинённые соглашались, либо ложились под сукно, либо исполнялись вкривь и вкось.

А у Франциско было слишком много работы, чтобы он мог контролировать каждую мелочь. Он и не догадывался, что давно превратился в одну из говорящих голов с экрана, не имеющую реальной власти как таковой. Покуда Хьюго Вилм восхвалял своего старшего сына, который практически в одиночку руководил системой Лабертон и радовал отца, Франциско медленно съёживался, расстворялся во всё растущей тени брата.

И вот полтора года назад, во время визита на Абрегадо-III, он познакомился с Торвальдом. Человеком со стальным характером и несгибаемой волей. Он был поражён его харизмой и тем, какие жертвы понёс этот человек. В тот самый злополучный день, семнадцатого февраля, погибли его жена и двое маленьких детей. Они не были среди митингующих. Просто оказались в неподходящее время в неподходящем месте. И когда началась стрельба, обезумевшие люди, охваченные паникой и страхом, побежали…

Семью Торвальда растоптали насмерть… Они стали лишь тремя строчками в длинном списке из семнадцати тысяч четырёхсот девяти имён. Торвальду потребовался почти месяц, чтобы узнать точное число погибших в тот день.

– Послушай, Франциско, – сказал ему Торвальд. – Ты достоин занять место своего отца. Ты веришь в свободу и не похож на своих родственников, для которых важны лишь финансовые отчёты, приумножающие их богатство. Твой отец ни во что не ставил тебя. Но теперь ты можешь всё изменить. Нам нужен лишь ещё один шанс. Ещё одна попытка, и обещаю тебе, мы добьёмся успеха. И тогда всё изменится.

Его пальцы сильнее сжали плечо молодого человека, сидящего перед ним.

– Да, – прошептал тот. – И тогда всё изменится.

– Да. Главное, когда перед нами откроется новая возможность, мы должны заранее узнать о ней. Ты понимаешь?

– Понимаю. Но отца теперь охраняют… Я не знаю, что можно сделать. Даже с местными офицерами гвардии, которые работают на меня, я не уверен, что…

– Франциско. – Голос Торвальда прервал парня и заставил того вздрогнуть. – Мальчик мой. Просто найди для нас лазейку. Уверен, ты справишься. Я верю в тебя!

Лёгкий крейсер «Фальшион»

Кулак просвистел совсем рядом с его лицом, едва не задев челюсть. Томас успел уклониться, поднырнув под руку противника, одновременно с этим стараясь схватить его за запястье. Его оппонент моментально разгадал этот ход и, прежде чем Райн сумел совершить задуманное, ушёл из зоны досягаемости с невероятной скоростью. Пальцы Тома схватили лишь воздух. А в следующий миг ему пришлось забыть о нападении, чтобы защититься от удара ноги, нацеленного в левую сторону грудной клетки. Прямо в рёбра. Он прикрылся согнутой в локте левой рукой, и удар противника обрушился на протез. Оппонент злобно зашипел от боли, но ни на секунду не замедлился, перейдя в новую атаку.

На Райна обрушился град ударов, которые он едва успевал блокировать, стараясь защитить голову и корпус. Его противник был нечеловечески быстр и силён. Лиза словно играла с ним, нанося удар за ударом и постепенно взламывая его защиту. Сильный апперкот заставил пилота вскинуть руки для защиты. Вейл поменяла стойку, и её пальцы стальной хваткой схватили его запястья. Она резко дёрнула Тома на себя, и от такого рывка тот потерял равновесие, падая в нужном и тщательно рассчитанном девушкой направлении.

Удар колена пришёлся ему в солнечное сплетение. Слепящая вспышка боли заставила Райна задохнуться. В следующий миг Лиза крутанулась, вновь меняя стойку и с нечеловеческой силой утягивая своего противника за собой. Том почувствовал, что его ноги оторвались от тренировочного мата, которым был покрыт пол в зале, а тело взлетает в воздух в броске. Резкий удар спиной об пол выбил из его лёгких остатки воздуха. Первое, что он увидел перед собой секунду спустя, – это нацеленный ему в горло удар кулака, который замер в считаных сантиметрах от его гортани.