Евгений Прядеев - Калининградский сувенир

Первую жизнь врага Василий забрал в шестнадцать, а потом понял, что котенок начал расти, но не со временем, а с той кровью, которую получал. Через некоторое время по дорогам и лесным тропам Белоруссии бегал уже не котенок, а матерый котище.

Когда родной край освободили, молодой восемнадцатилетний юноша вместе с многими другими партизанами записался в Красную армию и храбро воевал до самой победы. Дед Василий закончил войну в Кенигсберге и решил остаться жить в нашем городе. Возвращаться ему было некуда, работы он не боялся, поэтому до самой пенсии трудился простым слесарем на судоремонтном заводе.

Кстати, его звериная личина не старела вместе с ним, а застыла в образе мощного и опасного четырехлапого хищника. Никогда не видел, как дерется дед Василий в образе кота, но вот царапины на боку «Нивы» одного наглого молокососа помню до сих пор.

Я тогда еще подростком был, когда этот чей-то приятель обрызгал старика грязью из лужи, а вместо извинений еще и обматерил. Подробностей никто не видел, но через два часа машина стояла на ободах с рваными шинами, а царапины когтей по всему периметру продрали краску автомобиля до металла.

После того случая взрослые долго судачили про полтергейста, а я только десять лет спустя узнал истинную причину случившегося.

— Возмужал, окреп, пузо отрастил… — похлопал меня по животу дед Василий. — Спортом, смотрю, вообще заниматься бросил.

— Да некогда, — смутился я, но тут наши взаимные любезности прервал громкий крик моего напарника.

— Эй, любезные! Я тут как бы живой ещё! — проорал Мирон во всю глотку, ни капли не стесняясь распугать птиц во всей округе.

Дед Василий хрюкнул и, спустившись с крыльца, потащил к яме легкую алюминиевую лесенку. Мироха оказался весь перепачкан мокрой землей и это обстоятельство, вкупе с провалом в такую простую с виду ловушку, привели моего товарища в крайне дурное расположение духа.

— Я не пойду пока, — невежливо отказался мой напарник от приглашения в дом. — Перекурю сперва, одежду почищу…

Он медленно выдохнул сквозь крепко сжатые зубы и язвительно добавил:

— На стреме постою!

Дед Василий хрюкнул еще раз, а потом махнул мне рукой:

— Андрей, помоги!

Буквально в течение пяти минут старик вытащил из сарая пластиковый столик и стулья из такого же материала, который украсил домашними соленьями, вареной картошкой, салом, черным хлебом и бутылкой самогона. Мирону хозяин дачи вручил одежную щетку и примиряющим тоном добавил:

— Ты, малец, на меня не серчай! Если бы этот охламон почаще появлялся, то и не было бы ничего этого. Сейчас самогончика для сугреву примем, и жизнь раем покажется. А машину Андрюха пускай рулит! Пойдет?

От такой перспективы мой друг заметно приободрился, по крайней мере, внешне кукситься перестал. Мне дед Василий, недолго поколдовав в доме, вынес огромную кружку горячего черного чая, причем судя по вкусу, еще и с малиновым вареньем.

Никогда не думал, что буду пить чай на даче в ноябре, ещё и на улице. В воздухе опять висела сырость, от затянувших небо туч на улице начинало смеркаться, а противный ветер норовил забраться под одежду и выдуть оттуда последние остатки тепла.

Причем мучился почему-то только я. Несмотря на довольно зябкую погоду дед Василий одеваться теплее не стал, ограничившись легкой меховой жилеткой. Они с Мироном быстренько опрокинули по паре рюмок «не пьянки ради, а токмо во имя здоровья» и, казалось, чувствовали себя вполне комфортно.

— Ну что, Андрюха, давай рассказывай, какие дела занесли тебя в родные края? — прищурившись, посмотрел на меня хозяин дачи. — Столько лет не вспоминал старика и тут на тебе! Объявился… Видать, нужда какая-то прижала.

— Да не то, чтобы нужда, — медленно, обдумывая что именно рассказать нашему собеседнику, ответил я. — Понимаешь, тут просто такая странная ситуация складывается…

И я неожиданно для себя самого рассказал деду Василию всё. И как мы с Мироном познакомились, и чем зарабатываем последнее время, и каким образом мы с напарником оказались в Калининграде.

— Понимаешь, дед Василий, не нравится мне эта история, — горячо говорил я старику, который внимательно слушал меня, медленно пережевывая корочку чёрного хлеба. — Вот не нравится и всё тут, а почему, я и сам объяснить не могу. Чую, что подвох какой-то, а в чём суть его — непонятно. Вот я и подумал, что ты мне помочь сможешь советом или информацией, ты же давно здесь живешь, наверняка все расклады знаешь…

Старик молчал, продолжая жевать хлеб и глядя куда-то мимо меня в одну точку. Я подождал ответа и, не зная куда деть руки от волнения, закурил. Если честно, я очень рассчитывал на помощь хозяина дачи, но сейчас внезапно испугался, что получу отказ.

— Значит, с вампирами связался, Андрюха, — медленно проговорил дед Василий, переводя взгляд на меня. — Не самая лучшая компания, скажу тебе честно.

— Ну, не то, чтобы связался, — пожал я плечами. — У меня нет особых дел с этим племенем, но я с ними общаюсь. Мне проще принимать их существование, как неизбежное условие нашего мира. Вампиры есть, и извести под корень эту братию ещё никому не удавалось. Разве не так?

— Может быть, может быть, — задумчиво согласился со мной хозяин дачи.

— Тем более, что нас ни о чем таком особо предосудительном не попросили, — добавил Мирон, доставая сигареты. — Посидеть, посмотреть, так сказать, для солидности.

Старик помолчал, качая головой в такт каким-то своим мыслям и внезапно нахмурился.

— А вы знаете, молодые люди, почему в Калининграде не любят вампиров? — неожиданно спросил у нас дед Василий.

— Ну-у-у, — протянул я, — всё может быть. Может быть, оборотни не хотят конкуренции, а может климат для них неблагоприятный… Ответить что-то другое я не могу, раньше этим не интересовался, а сейчас у меня нет информации для того, чтобы делать какие-то достоверные выводы.

— Да я вижу, что нет, — как-то грустно усмехнулся дед Василий. — Иначе бы ты знал, что после захвата Кенигсберга в город приезжал специальный отдел «Смерш» с самыми широкими полномочиями. Они разыскивали нацистских преступников, особенно сильно замаравших свои руки в крови, и естественно, что не все из них были людьми. Встречались существа и совсем другой формации, как вы понимаете. Но вот какая интересная штука получается… Когда разборки затихли, оказалось, что в городе почти не осталось вампиров.

— А почему? — простодушно поинтересовался Мирон. — Их уничтожали специально?

— Да нет, — пожал плечами старик. — Никто за ними специально не охотился. Просто, как выяснилось, пленные — это бесплатная пища и вампиры не могли этим не воспользоваться.

Я вспомнил прочитанные в детстве истории, что в некоторых концлагерях с заключенных выкачивали кровь и меня передернуло.