Семён Афанасьев - Алекс и Алекс 5

– Ровным счетом ничего. Кроме того, что там добывается рутений, который является известным предметом интереса с точки зрения одарённых. Ну и, попутно, вроде бы, там когда-то была законсервирована лаборатория, занимавшаяся расшифровкой гена старения. Несмотря на явную медицинскую и гуманную направленность темы, есть сведения на уровне слухов, что не всё с той лабораторией закончилось радужно.

– Вы уже примерно в курсе, – не спрашивает, а утверждает Бак, кивая самому себе. – Да, дела обстоят примерно таким образом. Не будем разжёвывать детали, если вы о них представление имеете… Главное уточнение: в силу удаленности региона, как и имеющихся до сих пор разногласий, федеральный статус Мвензи до конца не определён.

Оба офицера впиваются в меня взглядом, как будто я сейчас должен явить божественное откровение.

– А почему вы на меня так смотрите? – наклоняюсь вперёд, им навстречу, вытягивая шею вперёд, в их сторону. – Я, кажется, не генерал-губернатор. А сейчас, кажется, не феодальная пора наместников территорий.

– Вы не в курсе, – констатирует Бак. – Но необычайно близки к теме. У вас, похоже, какой-то интуитивный талант… Дело в том, что, по федеральному договору, Мвензи управляется исключительно в соответствии с их местной редакцией Закона о самоуправлении. Я вам сброшу на комм чуть позже, поизучайте. Прелюбопытнейший документ, хот и есть далеко не во всех федеральных источниках…

– Каким образом Закон может не фигурировать в федеральных источниках? – от удивления, даже невежливо перебиваю собственного куратора.

В этот раз выходка остаётся незамеченной, хотя обычно Бак реагирует более чем резко.

Вместо ответа, старшие многозначительно переглядываются между собой и саркастически хмыкают в унисон.

– Если коротко, без разрешения местного Совета, федералы не могут там даже гвоздя в дерево забить. – Будничным тоном продолжает Бак. – Несмотря на все государственные интересы, включая рутений и остатки лаборатории.

– А лаборатория тут при чём? Она разве не федеральная?

– Соглашение с местными от Федерации было подписано после того, как лаборатория, существующая де-факто, завершила первые две или три фазы испытаний, – вклинивается полковник. – И уж намного позже, чем возник вопрос с рутением. Дело в том, что переговоры с аборигенами шли более ста лет. Не могли договориться всё это время, как это ни гротескно звучит сегодня.

– Я и понятия не имел, что такое возможно, – двигаю бровью вверх-вниз.

– Действительно, очень большое исключение, по ряду причин. Потому и не афишируется, – кивает заведующий кафедрой. – Но вишенка в следующем: переговоры с местными вёл департамент колоний. Это их подведомственность, их функция и компетенция.

– А лабораторию там поставил один из исследовательских комитетов Федерального Совета, – цедит сбоку Бак, изображая иронию. – Не принимая местных всерьёз. Места вроде бы глухие, требованиям удовлетворяют, местная власть на всё смотрит сквозь пальцы: до недавнего времени – вообще родовой строй и отсутствие цивилизации. Как следствие – нет угрозы утечки информации.

– То же самое касается и начала разработки рутения. – Подхватывает полковник. – Охрана выработки поначалу осуществлялась вообще вооружёнными силами, обстановка там специфическая. Потом, правда, армию пришлось убрать: Федеральный Договор с тамошними племенами Департаментом Колоний, наконец, был подписан.

– И все отношения стали лихорадочно приводить в соответствие с нормами Государственного Законодательства, – веско роняет Бак.

– Вы так говорите, как будто фокусников изображаете, – хмуро смотрю обоим навстречу. – И странно на меня смотрите.

– Он не в курсе, – вздыхает Бак, обращаясь к начальнику. – Не выделывается, я его уже знаю. Алекс, а вы вообще в курсе, кто явился основоположником ускоренной системы просвещения местных? Благодаря которой, они каким-то образом чудесно за несколько лет прошли путь от племени к Муниципальному Собранию? И даже читают-пишут, пусть и заимствованным алфавитом?

– Шутите? С чего мне это знать? Я о них только от вас узнал.

– Серхио Алекс Алекс. Ни о чём имя не говорит? – заведующий кафедрой откровенно посмеивается, несмотря на хмурый взгляд Бака.

– Мой отец?!

Видимо, лицо у меня сейчас идиотское. Судя по сдержанному ржанию собеседников.

– Вы что, вообще не в курсе? – вежливо интересуется Бак, отсмеявшись.

– Отца не стало, когда я был ещё маленьким. Очень плохо его помню.

– Надо знать тамошние местные расклады, – кивает Бак. – Не касаясь деталей смерти вашего родителя, его имя вписано в перечень определённых привилегий той местности. В отличие от наших муниципальных собраний, на том континенте отношение к слову и обязательствам порядком отличается.

– Там и кровная месть в ходу, – замечает полковник. – И длится порой по три-пять поколений. Да, тот народ мало что забывает и очень много чего помнит. А когда они узнали, что вашего отца не стало, кое-кто там на местах обвинил в этом Федеральное Правительство, не вникая в нюансы взаимоотношений между Департаментом Колоний, Комитетом с лабораторией и вооружёнными силами.

– Местные искренне не понимают, как один наш государственный орган может не отвечать за действия другого. – Поясняет куратор. – Они и доступ там почти повсеместно заблокировали выходцам из всех других провинций, включая федеральную лабораторию. И к добыче рутения уже двенадцатый сезон никого не пускают. В общем, ваш родитель там достаточно популярная личность. Был. Вашей матери, видимо, удалось как-то обрубить концы и затеряться тут в итоге. Но сейчас что-то пошло не так. Лично на моём уровне иного объяснения не просматривается.

– Всё равно не понимаю, а я тут при чём?

– Религия. – Отмахивается куратор. – С их точки зрения, наследовать можно не только материальное, а и нематериальное. Например, передаваемые по наследству права.

– Какие у меня могут быть права в этом контексте? И как это вообще возможно? Я сейчас о фактическом федеральном бесправии в тех местах, если правильно вас понял.

– Отчет на первый вопрос: права могут быть самыми разными. Например, право выступать от имени федеральных интересов на Совете Старейшин. – Охотно подсказывает заведующий кафедрой. – Это их Муниципальное Собрание так называется. Права могут заключаться в полномочиях озвучивать эти самые федеральные интересы, причём в обе стороны. Как единственный посредник белого народа, признаваемый сложившимися группами на той территории. Одно дело, пока сын мал и не разговаривает. И другое – когда он подрос и вполне может заменить отца на Совете. Что до второго вопроса, то ваш руководитель расскажет лучше, – полковник опять тихо смеётся.