Эдгар Грант - Сингулярность

– Что может быть значительнее разрушения целого континента, – не удержался от комментария Бэйтс.

– Разрушение всей планеты, – спокойно парировал Адамс.

– Черт возьми! Вы меня извините, но последнюю неделю я только и слышу про разрушения и катаклизмы – сдвиги орбит, смещение материковых плит, черные дыры, способные поглотить Солнечную систему. Можно немного конкретнее, в чем вы видите опасность?

– Я не могу ответить на этот вопрос. Я просто уловил моментальное изменение информационного поля планеты и думаю, что именно оно является причиной наших проблем. Сами понимаете, доказательств у меня нет.

– Хорошо. Если коллайдер до сих пор каким-то образом влияет на мозги американцев, мы его на хрен разнесем. Это изменит ситуацию?

– Боюсь, что нет, – печально покачал головой Адамс. – Ущерб уже нанесен. Необратимые изменения в сознании американцев уже произошли. И не коллайдер тому виной.

– А что? – всплеснул руками глава МНБ, которого уже стал порядком раздражать этот разговор. – Вы можете локализовать причину.

– Я пытался это сделать несколько раз, – Адамс поднял на собеседника полные печали глаза. – Такое ощущение, что через сутки после остановки коллайдера воздействие непонятной природы, направленное против нас, пришло отовсюду. Со всех сторон одновременно. Как импульс кристаллизованной ненависти.

– Твою мать! Это за гранью моего понимания! Нам угрожает нечто, что не поддается описанию. Как я это объясню Президенту? – возмутился Бэйтс и, видя, что Адамс безразлично пожал плечами, спросил: – Сейчас вы владеете ситуацией. Что, по-вашему, ждет Америку в ближайшем будущем?

– Война.

– С кем? – внутренне содрогнувшись от этого слова, спросил Бэйтс.

– С американцами, – спокойно ответил Адамс, и глава МНБ на неуловимый миг почувствовал, что именно так и будет, что все уже решено за них какой-то непреодолимой силой, а этот спокойный седой человек с грустными глазами всего лишь транслирует ее волю.

– Мы можем ее предотвратить? – тихо спросил он.

– Мы можем попытаться, – ответил руководитель «Сигмы», и Бэйтс понял, что все попытки что-либо изменить будут тщетны.

По дороге из Лэнгли, рассматривая из окна вертолета декабрьский пейзаж, который, несмотря на покрывавший землю свежий снег, казался ему мрачным и унылым, Бэйтс подумал, что генерал нацгвардии был прав. Радикальные меры неизбежны. Надо собрать генералов и, наконец, успокоить сошедшее с ума население.

Китай. Сычуанское нагорье

Крупные кристаллы соли сухо скрипели под ногами. Низкие своды тоннеля заставляли сгибаться, чтобы не задевать головой грубо обработанный тысячелетия назад камень. Узкая дверь в зал Каменного Будды была приоткрыта, и оттуда пробивались лучи тусклого света. Гао жестом остановил идущего за ним профессора, осторожно заглянул в пещеру, потом боком протиснулся внутрь. С минуту ничего не происходило, потом дверь отворилась полностью и китаец сделал приглашающий жест рукой.

Лесовский, согнувшись еще ниже, чтобы не задеть деревянный косяк, шагнул в невысокий, вырубленный в камне зал и увидел несколько рядов мумий, сидящих к нему спиной, а в глубине зала – подсвеченную десятком масляных лампадок каменную статую Будды на грубом постаменте. В последнем ряду мумий, которые на вид сохранились гораздо лучше остальных, в позе медитации сидел человек в простых серых монашеских одеждах. Китаец кивнул в его сторону и прошептал:

– Это монах. Смотритель. Он был проводником между Ником и мумиями. Садитесь рядом с ним. Так вам будет легче разговаривать.

Неуверенно кивнув, профессор прошел вперед, опустился на пол рядом с монахом и, сделав несколько медленных вздохов, расслабился, пытаясь очистить сознание от всего лишнего и четко сформулировать свои вопросы. Некоторое время они сидели молча, затем монах, не поворачивая головы, тихо произнес:

– Ты видел свет Будды, мой брат.

– Только его отблеск. Но и этого хватило, чтобы понять все его величие.

– Где это было? Я чувствую необычный отпечаток на твоей ауре.

– На севере. Далеко. В горах, окружающих великое озеро, похожее на перевернутый молодой месяц. Обряд проводил древний мастер, помнящий огонь над тайгой.

– Это был поистине великий мастер. Он смог почти сто лет нести светоч Будды. Ты пришел узнать, что случилось вчера?

– Да. Мой ученик вчера уловил священный отблеск.

– Это был не отблеск, – монах медленно повернул голову и посмотрел на Лесовского темными глазами, в которых играли неяркие искорки огоньков от масляных горелок. – Это было сияние. Волна чистого света на миг накрыла этот мир. Она смоет всю скверну и очистит души и сердца людей.

– Как же велика должна быть сила света. Каким он должен быть чистым и непорочным, – профессор почтительно склонил голову. – Но мне важно знать, что изменилось.

– Да, конечно. Дай мне твою ладонь, – монах снова повернулся лицом к статуе Будды и закрыл глаза. – Ты знаешь, что делать, брат с севера.

– Знаю, – прошептал Лесовский и тоже опустил веки.

Стоящий в дверях Гао увидел, как опали плечи профессора, как опустилась на грудь его голова. В какой-то момент ему показалось, что русский сейчас завалится на бок, но тот сумел удержаться в позе медитации. Монах и профессор сидели без движения около минуты, затем русский медленно поднял голову и повернулся к настоятелю.

– Это действительно произошло? – спросил он.

– Что такое действительность? – ответил вопросом на вопрос монах. – Она всего лишь отражение свечи на сияющем лике вечности.

– Это можно изменить? – профессор повернулся и посмотрел на настоятеля.

– Не знаю, – тихо ответил тот и чуть склонил голову, давая понять, что разговор окончен.

Профессор не помнил, как они вернулись за стол в монашескую столовую. Всю дорогу Гао аккуратно поддерживал его за локоть, чувствуя, что тот пребывает в состоянии легкого шока от контакта с монахом. Когда Лесовский с печальным вздохом опустился на грубый деревянный стул, не на шутку встревоженный таким состоянием китаец налил ему горячего чая.

– Вот, выпейте, это восстановит ваши силы, – предложил он. – У меня еще есть стимулянты. Или может вызвать врача? У нас основная база в долине. Там дежурит наш вертолет. Через десять минут медик может быть здесь.

– Нет. Не надо врача, – профессор поднес чашку к губам и сделал несколько осторожных глотков. – Давно я не испытывал такого глубокого контакта. Ваш монах действительно великий мастер. Но он так молод. Как ему удалось достичь такого высокого уровня?

– Его обучил предыдущий настоятель, перед тем как уйти в глубокую медитацию и, заморив себя голодом и жаждой, стать одной из мумий в пещере, – видя, что русский начинает отходить от шока, Гао немного успокоился и опустился на стул.