Анатолий Матвиенко - Де Бюсси и инфанта

Вечер ещё только приближался, а большинство лавочек было уже закрыто. Подозреваю, они и не открывались днём. Единственная таверна «Вландерен», встреченная по пути и не запертая, охранялась двумя солдатами с пиками. Помнящий Россию лихих девяностых годов, я моментально догадался: вояки «крышуют» хозяев за долю от выручки, не позволяя разграбить заведение вчистую.

Мысленно попрощавшись с изрядной суммой в золоте, монополисты всегда дерут втридорога, а тут ещё «крыше» платить, я указал Альфредо на таверну.

Внутри заседали испанцы, пара напуганного вида иностранных негоциантов, видно – приплывших в Антверпен, не зная, что здесь творится, суетился полноватый потный хозяин в грубом кожаном фартуке, самолично обслуживая клиентов. Я обратил внимание, что выручку за выпитое и съеденное принимает офицер. В какой пропорции она делится между предпринимателем и военным, трудно сказать, явно хозяину перепадает ничтожная часть – не на что держать помощника.

Вдобавок он плохо понимал по-испански.

– Мясо должно быть прожарено, но не пересушено. И не жалей овощей с подливой, – подсказал я ему и был награждён изумлённым взглядом. Всё же мой правильный французский сильно отличается от вымученного, на котором говорят сопровождающие меня офицеры.

– Сеньор – француз? – шепнул толстяк одними губами.

Я кивнул и через некоторое время вышел в отхожее место на заднем дворике таверны. Там трактирщик меня перехватил, чтобы поведать горестную историю, как он с семьёй перебрался в Антверпен из Парижа, где боялся за свою гугенотскую жизнь. Но в последние годы и во Фландрии творится чёрте что…

– Вижу, вы благородный человек! Этого ничем не скроешь. И главный в этой компании, сразу заметно, что испанские негодяи вас только сопровождают. Поубивал бы их всех до единого…

– Они – добрые католики, как и я.

Экс-парижанин прикусил язык. Надежда найти у меня сочувствие несколько поубавилась.

– Я уважаю Святой Престол, сеньор. Мы одной веры, только несколько разных взглядов… Позвольте моей семье следовать с вами!

– И ваша вера позволяет вам отправить семью с незнакомцем, даже не спросив, куда я путь держу?

– Хуже, чем здесь, не может быть ничего! Испанцы ведут себя как нехристи, как проклятые дикари-язычники! Забирают последнее. Дочь на улицу носу казать не смеет, надругаться над молодой девушкой им ничего не стоит, просто звери! Я бы сам уехал, но таверна…

Мне надоели его заломанные руки и умоляющие взоры. Ты – мужик? Так сам отвечай за свою семью. И не перекладывай бремя заботы на другого.

– Ничем не могу помочь.

Я уже развернулся, чтоб вернуться к теплу и мясу с пивом, но невежа вцепился в мой рукав.

– Позвольте сказать, благородный сударь. Возьмите в услужение племянника, хотя бы за еду. Вы же путешествуете без слуги! Лошади у вас лишние.

Что верно – то верно. А каурый жеребец усопшего полковника весьма недурён.

– Ездить верхом, обслуживать господина умеет?

– А как же! Не пожалеете!

– Посмотрим. Не справится – брошу на первом же постоялом дворе. Без лошади и без денег.

Знал бы дядюшка того племянника средний срок жизни моих слуг со дня поступления на службу, так не настаивал бы. А может, ему всё равно – только бы сбыть лишний рот.

Новобранец, представленный пред наши очи по окончании трапезы, впечатления не произвёл. Впрочем, ничем не рискую. Если и кину пацана на произвол судьбы, то в сравнительно благополучных протестантских Провинциях.

– Меня зовут Жозеф, господа, – произнёс юноша тоненьким голоском. На вид ему исполнилось не более шестнадцати-семнадцати лет, в развитии отстал – голос звонкий, до периода ломающейся хрипотцы, фигурка тщедушная, кое-как остриженные волосы торчали из-под тёплого чёрного берета. Но, с другой стороны, опрятный, без привычной мне грубости сельчан, вот только выдержит ли все превратности похода? Он поклонился и добавил: – Изволите отдохнуть? Тогда я почищу ваших лошадей.

– Всех не надо. Матильду и твоего жеребца, Павел. Проводи рекрута, покажи ему коней. И проверь заодно, умеет ли с ними управляться. Если нет, пусть дома сидит.

Рядом с витязем Жозеф выглядел половинкой человека. Странное создание. Вроде радоваться должен, что уезжает на Север, не будет сидеть на шее у родни, но робеет отчаянно, трясётся. Ещё пожалею, что пригрел на груди неврастеника.

Впрочем, Ногтев по возвращении буркнул «старается», и юное недоразумение окончательно вступило в отряд наутро, когда мы двинулись в путь…

…Оказавшийся весьма коротким.

Как только подъехали к крепости на берегу Шельды, отделённой от нас каналом и небольшим деревянным мостиком, Альфредо натянул повод и указал мне на группу всадников, не менее десятка, двигающихся навстречу. Все – в испанской военной форме.

– С плюмажем на шлеме – это наш генерал Rayo de la Guerra, светоч войны. Будь он неладен…

– Которому, скорее всего, уже доложили, что к нему едет делегация… – начал я, но Павел перебил:

– Делегация от покойника. Идём на прорыв, сеньор?

Определённый резон в его словах, конечно, присутствовал. Пусть генеральская свита превосходит мою маленькую армию с Жозефом в обозе раза в два. Если мы первыми начнём пальбу, сократим их поголовье до равенства с нами… А дальше? Солдат здесь множество. По слухам, генерал популярен в армии. Пришив его, имеем шанс никогда не покинуть Антверпен. По крайней мере – в живом виде.

И не слишком я верил испанским наёмникам. Пусть они получили свои эскудо за первый день службы, ввяжутся ли в бой против братьев по оружию на стороне француза и иноверца – большой вопрос.

– Пусть живут. Найду с этим светочем тему для беседы.

– Я буду говорить с ним? – предложил Альфредо.

– Не стоит. Что ты ему скажешь – полковник умер, да здравствует новый полковник, избранный вашей партизанской бандой? Иногда правда помогает скрыть сущее лучше всякой лжи.

Понимая, что наглость – второе счастье, и это счастье может стоить мне второй (и последней) жизни, я пришпорил Матильду, обогнав свою кавалькаду. Светоч тоже выехал вперёд.

Думаю, он удивился при виде всадника в простом солдатском плаще, опередившего офицеров. А при звуке французского «бон жур» вообще осадил лошадь.

– Для меня большая честь приветствовать вас, господин генерал! Позвольте представиться, я – граф де Бюсси, посланник герцога Анжуйского.

Приятно иметь дело с культурными людьми, понимающими французский, даже если их речь далека от стандартов культурности.

– Вот дерьмо! Герцог – союзник проклятых протестантов. Что вы забыли здесь, шастая по городу, принадлежащему испанской короне?! Да ещё нарядившись в форму фландрской армии!

Он гаркнул на всю улицу, эхо рассыпалось среди домов, освещённых скудным солнцем январского утра. Я предпочёл меньшую публичность и подъехал вплотную, дабы меня слышал только генерал. Мы остановились посредине моста через канал.