Анатолий Матвиенко - Де Бюсси и инфанта

Юная женщина смотрела на меня строго и вопрошающе. Стишки, романтическое восхищение приключениями в Новом Свете и прочая полудетская чепуха куда-то запропастились. Передо мной сидела дочь короля, преисполненная ответственности за державу. Это было трогательно и вызывало уважение.

– Желание исполнить то старое обещание и послужило одной из причин моего визита, как только вырвался из Роттердама, сдав корабли, – вздохнув, я набрался решимости и дерзко продолжил: – Не буду скрывать, главной причиной было желание увидеть вас, прекрасная принцесса.

Если она и изумилась, то прекрасно скрыла это. Инфанта здорово научилась владеть собой, волнение в самом начале моего визита – исключение. От страстного ребёнка, несдержанного в своей непосредственности, мало что осталось, разве что взгляд – по-прежнему тяжёлый, довлеющий, обязывающий. Легко понять, отчего Альбрехт избегает компании супруги. Дело не только в усмирении похоти, она, полагаю, задавлена у него на корню постом и молитвой. Скорее всего, понимает, насколько в подчинённом положении оказывается рядом с Исабель.

Во дворце появился настоящий деловой кабинет с большим столом, письменными приборами, бумагами и книгами. Кресло за ним было очень широким, очевидно, чтобы не приминался колокол платья инфанты. Здесь поддерживалась образцовая чистота.

Молодая женщина не воспользовалась креслом и продолжала сидеть на оттоманке, на расстоянии вытянутой руки от меня. И так хотелось протянуть руку… Но от меня ждали продолжения политических рассуждений, а не лапанья.

– Вы знаете, что ни в Брюсселе, ни в Антверпене я не нашёл бы партнёров, способных поддержать меня на первых порах. Сама идея добыть шантажом в католической стране необходимые деньги больше подошла протестантам. Сейчас риск позади. В стране ацтеков у меня закреплены твёрдые позиции, союзы с племенными вождями, избранными, конечно, из тех, кто не становился на весы. Губернаторы новых провинций – сплошь испанцы, в том числе дон Альфредо и Хуан де Вильялонги, последнего я специально пощадил, хоть он поднял против меня мятеж в Пруссии. Разведаны серебряные и золотые рудники. Специй нет, но есть чудесный климат, поэтому специи и кофе там можно высаживать хоть до горизонта, рабочая сила практически дармовая.

– Что же вы предлагаете? Отдать испанской короне часть новых земель?

– Вы человек современного мышления, ваше высочество, и легко примете идею, что отныне добычей золота должно заниматься не государство, обременённое необходимостью держать дорогую армию для защиты своих интересов, а частные компании.

– Им не нужны войска?

– Нужны. Но вложившие в предприятие капитал мыслят рационально и не истратят ни крупицы лишнего золота впустую. Мне принадлежит треть голландской Вест-Индской компании. Я передам карты, координаты рудных залежей и целую программу дальнейшей экспансии вам как свой взнос в капитал брюссельской Вест-Индской компании, пока не опередили англичане – они уже наверняка отправили корабли в Новый Свет, как только услышали о нашей добыче, и, не исключаю, уже основали колонию. Мои партнёры из Роттердама не в состоянии охватить огромный континент!

– Вы уверены, что это – восточный берег Индии?

– Я уверен, что нет. Громадный материк, даже два, соединённых перешейком, таят гораздо больше сокровищ, чем Индия и далёкий Китай. Новый Свет открывает умопомрачительные перспективы! Роттердамская компания, произведя разведку, потеряла галеон, свыше двухсот человек, утонувших, погибших от болезней и в стычках с туземцами, я преподношу сокровища вам и не прошу ничего сразу.

– Потребуете пай в размере одной трети?

Не в бровь, а в глаз!

– Вы чрезвычайно проницательны, ваше высочество.

– Что потребуется от нас?

– Не менее четырёх галеонов с командами и сотней пехоты на каждом. Припасы, лошади. Опытный и безжалостный военачальник. Епископ для крещения заблудших в истинную веру… – я вспомнил варварские методы обращения в католицизм священниками Кортеса и Писсаро в моём прошлом мире. Что поделаешь, конкиста – она и есть конкиста. Испанцы иначе не умеют. – Уверяю, моя доля в доходе от трёх конвоев с золотом и серебром достаточна, чтобы нанять эти корабли и солдат. Хотя бы в Португалии. Но где участие испанских Нидерландов? Я не смогу ничего вам отдать. Разве что эту безделицу.

Туземный божок из чистого самородного золота, размером с мой кулак, был, наверно, самой изящной фигуркой из награбленных за океаном. Большей частью статуэтки попадались уродливые и аляповатые. Вдобавок у божка во лбу отсвечивал красным здоровенный рубин.

Исабель взяла подарок в руки и едва не уронила его, не рассчитав тяжести. Я же запомнил мимолётное прикосновение пальчика…

– В его уродстве есть нечто самобытно-прекрасное. Из деликатности могла бы отказаться, но возьму с удовольствием, ваша светлость. Будьте любезны отнести его ко мне на стол.

Божество, коему поклонялся целый народ, отныне послужит прессом для бумаг, пока принцесса, ощутив нехватку денег, не пустит его в переплавку. Даже у богов жизнь – непредсказуемая штука.

Я быстренько вернулся на оттоманку, пока привилегия сидеть рядом с царственной персоной не улетучилась.

– Рад, что вы согласились. Простите за нескромность, принцесса, ваш супруг не столь щедр на дары?

На её лицо набежала тень. Она даже отстранилась чуть-чуть от невежи, сунувшего лапы в её личное пространство.

– Супруг… Одно название. Папа римский не дал ему ни епископства, ни развода. Альберт не смирился и принял ношу бродячего проповедника. Ходит по стране в монашеской хламиде с посохом, летом – босой, и проповедует веру Христову.

– Благородно!

– Ещё как. Но всё хорошо в меру. Он – принц, особа королевской крови. И если принцу приходится вести себя так, плохо обстоят дела в королевском доме. Альбрехт компрометирует нас!

– Вижу, это не всё.

– К сожалению, граф. Он ещё на каждом углу разглагольствует, что из любви к Господу и для сохранения себя в чистоте принял добровольный обет не переступать порог моей спальни. Поймите, мне неприятно, что чернь слышит о столь деликатных для меня вещах, перемывает мне кости, обсуждает! Он играет роль святого, укрепившего дух в борьбе с мирскими соблазнами, но я-то, созревшая для консумации, брошена собственным мужем, отказывающимся от супружеских утех. Неужели я столь безобразна? От меня дурно пахнет? Манеры не изысканны? Безвкусно одета?

– Нет, нет и нет, ваше высочество. Причина наверняка заключена в принце. Он, часом, не сумасшедший?

– Все блаженные не от мира сего, – Исабель вздохнула и сложила ручки на коленях. – За Альбрехтом бродит толпа последователей, таких же немытых и оборванных. А тот вещает, вообразив себя воплощением Христа, читающего Нагорную проповедь. Контрреформация в Южных Нидерландах достигла немыслимых успехов! Почти уже все протестантские церкви закрылись, кальвинисты возвращаются в лоно Римской Церкви, мне бы радоваться, но результатом будет война с Севером. Вести её мне. Отец не поможет. Муж только витийствует. Вы не представляете, граф, как мне тяжело и одиноко.