Михаил Хрисанфов - Лерка, Лера, Лерочка [СИ]

Все посмеялись. Пришли ребята, сообщили, машина подана. Борис очень осторожно встал, Лера набросила на него куртку, точнее не на него, а на спящего Борюсика, и они пошли. Ребята провожали их, открывали двери и помогли сесть в машину. Машина поехала. Но на ближайшем перекрестке их все же, поймали. Старший лейтенант дорожно-постовой службы, видел раздетую женщину, садящуюся в машину, и остановил. Удостоверение Бориса его не очень остановило, и он в наглую, спросил

— Гражданка, ваша фамилия Соколова?

— Предположим.

— Если Соколова, то у нас тут шашлычная рядом, велено накормить и проводить.

— Меня уже вот этот полицейский накормил так, что пузо лопнет. — Со смехом ответила Лера.

— Пусть славой делиться, он накормил, а мы проводим, называйте адрес, мы вас с мигалками быстро доставим.

Борису ничего не осталось делать, как назвать адрес. Доехали, действительно, быстро. Борюсик так и не проснулся, только описал папу в машине. Они посмеялись. Поднялись в квартиру. Сказал Лере, где взять ключи. Та открыла

— Мам, бать, у меня сюрприз вам, внук приехал, только тихо, спит.

Родители Бориса вылезли из своей комнаты и ахнули. Секунд десять стояли с открытыми ртами, потом Светлана Павловна засуетилась,

— Лерочка, ты же кушать хочешь, с дороги.

— Спасибо, меня Борис уже покормил, хочу в ванную и спать, еще Бориску покупать.

— Все же, я чайку сделаю.

Борюсик проснулся, когда его мама стала раздевать на кровати, он тут же нашел глазами папу и очень шустро пополз к нему, вцепился, и его было не оторвать. Лера его опять стала уговаривать по-английски

— Брюсик, папа теперь никуда не сбежит, он твой, а переодеться надо и покупаться, ты ведь еще никогда не купался в ванной.

Родители Бориса пришли сказать, что ванна готова, пришлось идти и Борису, купать сына, Борюсик ни за что его не отпускал. В ванной он испугался, что его кладут в такой большой таз, но потом разыгрался, расплескался и обрызгал всех, кто был, Светлану Павловну, Леру и Бориса. Там, Джек не разрешал тратить много воды, поэтому, мылись в тазике, сильно экономя. В море не купались, времени не было, только туда и обратно, иначе будут вопросы. Тут раздолье, лей, сколько хочешь и Борюсик этим пользовался во всю. Только выкупали Борюсика, раздался звонок в дверь. Приехал сам генерал с полковником, начальником отдела, большим букетом цветов, огромным тортом, коробкой шоколада и бутылкой вина. Чай, поставленный Светланой Павловной, оказался очень кстати. Отметили возвращение. Лера вывела его на кухню, благо Борюсик снова уснул, после теплой ванны и этим отпустил ее, и очень кратко рассказала ему свои подозрения. Получила приказ, срочно писать отчет, сдать лично ему или начальнику отдела, в отряд не соваться. Завтра будут врачи, осмотрят ее и Борюсика. Если нужна машина, то вызывать из управления.

Когда генерал с полковником уехали, Лера приняла душ, легла к Борису и тут же уснула. Борюсика положили рядом, в кресло кровать, обложив подушками, чтобы не упал во сне.

Прогулки в мороз не прошли даром для Леры и врачи, приехавшие по просьбе начальника управления, оказались кстати. Утром температура была под сорок. Сделали укол, вроде отпустило, но к вечеру снова набралось. Борюсик сей участи миновал, укутывание хоть во что, горячее молоко и горячая ванна, сделали свое дело, и он чувствовал себя нормально, если не считать его удивления по поводу повышенного внимания к своей персоне. Там, в Африке, кроме мамы и еще пары собак Джека, он ни кому был не нужен, а тут и дед и бабушка, просто следили за ним, не отходя ни на шаг. Его это удивляло и радовало. За неделю, пока Лера болела, он к ним привык и научился говорить деда и баба по-русски, маму и папу, по-прежнему, звал на английском. Светлана Павловна постоянно спрашивала у Леры, как же с ним объясняться, английский она не знала совсем, только немецкий, в школе и институте ее именно немецкому учили. Мало по малу, Борюсик начал понимать русский, произнося смесь, непонятную ни кому, один слог русский, второй английский. С переименованием свыкся, стал из Брюсика Борюсиком, а потом и Боренькой и Бориской.

Через неделю, под пристальным вниманием врачей из военно-медицинской академии, Лера пошла на поправку. Съездила к ним и вставила спиральку, понимая, нельзя больше мужа мучить, видит око, а зуб неймет, так нельзя, жена должна мужу по жизни, да и сама здорово соскучилась. В следующую ночь, она спровоцировала Бориса, и он бедный, проспал на работу и пошел с большой неохотой, с трудом оторвавшись от жены. Но с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье они вставали к обеду, перекусить и шли обратно. Борюсик, привыкший уже к деду с бабушкой, не докучал им, и они насыщались друг другом, как могли. Через день, после приезда Леры, из Москвы, на поезде приехал куратор операции, там снег так и не прекращался, были закрыты все аэропорты, и вернул Лере паспорт и удостоверение офицера. Лера бегло взглянула на них и задала вполне резонный вопрос, где документы на ребенка. Подполковник открыл рот, он мужик и этот вопрос упустил, обещал исправиться и через день перезвонил, передав, что оформление поручено подполковнику Каштанову, новому командиру отряда. Опять этот Каштанов, подумала Лера. Борис покатал ее на новой машине. Форд, отличная, и в меру компактная машина с хорошим движком. Лера тоже села прокатиться, но Борис ее быстро выгнал, такие режимы, на которых она прокатилась, явно не годились для обычного авто, а заносы на льду, с разворотом на месте и ручным тормозом, совсем противопоказаны. Борис, конечно, отдал должное ее мастерству, но все же, сказал, это личное, ее беречь надо, а как в цирке или на гонках, надо на других ездить. Съездили они и на Лерину квартиру, она забрала оттуда все, что могло пригодиться, форму парадную и полевую, гражданскую одежду. В старые джинсы она не влезла, Борюсик сделал свое дело, бедра стали по шире, ноги по полнее и грудь немного увеличилась, все как говорил врач, пришлось ехать и покупать новые, рубашки и куртки были в обтяжку, она в них влезала, и они теперь, подчеркивали женственность ее фигуры.

Все шло отлично. Через месяц она сдала отчет, писала дома и ей ни кто не мешал. Жила по расписанию, ранний подъем, легкий завтрак, тренировка на спортплощадке у дома, подъем Борюсика, завтрак, прогулка с ним и продолжение тренировки, душ, обед, отчет. После обеда, с Борюсиком уже занимались баба с дедом. Все понимали, отчет, штука очень важная и ей не мешали.

Когда сдавала отчет генералу, не забыла съязвить

— Товарищ генерал, разрешите спросить?

— Спрашивай, Валерия, имеешь право.

— Я не пойму, жила я эти два года или нет?

— Почему, такой вопрос, конечно жила.