Михаил Хрисанфов - Лерка, Лера, Лерочка [СИ]

Отец, выслушав сына, подумал немного и предложил ему заняться тем, чем занимался Николай, уточнив, — Найдешь, где Борюсик, выстави пост из своих ребят, с детьми оттуда, без проверки никого никуда не выпускать, дай им фотографию Борюсика, его точно никуда, ни под каким предлогом. Если он исчезнет, все свалят на нее, а доказательств не будет, тогда труба. Сам к Борюсику не суйся, он сейчас успокоится и не надо его тревожить, да и ты дров наломаешь, потом не расхлебаешься.

Ох, как просчитался тот, кто затеял эту провокацию, не знал, с кем связывается, не читал ее личного дела, не знал, кто она, и кто ее родственники, и какие у них связи. Все же, скорее всего, расчет у него был другой.

Николай все выяснил и они, взяв оперативников из своего отдела, рванули к детскому приемнику, куда определили Борюсика. Оперативники поднялись на нужный этаж и, представившись, заняли пост. Борис прокатился за фотографией сына, но оказалось, зря, женщины, работавшие там, показали оперативникам ребенка и теперь они его знали в лицо. Возможность похищения была блокирована. Предосторожность оказалась не лишней. Около шести часов вечера появилась парочка, мужчина и женщина, представились, из отдела опеки, мы за ребенком, как раз за Борюсиком, и представили справки. Естественно, им никто ничего не отдал, стали выяснять, звонить, поднимать всех на ноги. Выяснили, таких, в отделе опеки нет, сами представители тоже не могли вспомнить телефон родного отдела, пока выясняли, представители исчезли. Конечно, это прокол оперативников, упустили.

Отец и мать Бориса, бросив на даче все, как есть, набросив замок на дверь, сразу поехали в город. В электричке, Валентин Сергеевич связался со своим приятелем, одним из замов ГУВД, тем самым, который видел Леру у него на дне рождения. Тот согласился его принять. Его пропустили в управление, и генерал его принял, выслушал и сказал

— Плохо дело, против прокуратуры мы ничего не можем, похоже у нее на службе что-то не срослось. И еще, ты в ней уверен?

— Конечно, уверен, если бы был не уверен, к тебе не пришел. И потом, она Герой России, под пулями была не раз, смерти в глаза смотрела то же не раз, такие не могут лгать.

— Это точно, не видел бы ее, может и была бы тень сомнения, а так и тени нет. Ладно, я свяжусь с прокурором и переговорю, а ты давай завтра с утра, я еще человека одного вызову, он ребусы решает, как орешки щелкает, лишь бы она ночь продержалась, в тюрьме всякие фокусы бывают, сам знаешь.

Леру привели в ее камеру уже к вечеру, после отбоя, она ничего необычного не заметила, пять сокамерниц и она шестая. Постелила койку и уже хотела лечь, как на нее набросилась одна из женщин с простыней, скрученной в петлю. Это смешно, женщина и спецназ разведки, это даже не смешно, а обидно, драться не с кем. Ударом локтя назад в живот, она отбросила женщину с петлей, та упала и стала судорожно хватать воздух ртом, не вздохнуть. Резко развернувшись в стойке, ударом кулака в сплетение, уложила ее помощницу. У третьей перехватила руку с ножом двумя своими, вывернула, так, чтобы она наклонилась и хлестким ударом в артерию уложила рядом, четвертую, схватившую металлическую миску со стола, ударом в челюсть отправила в нокаут, пятая уже не решилась, отбросив свою простыню, свернутую также петлей. Долго не думая, Лера взяла простынь у первой и связала ей руки и ноги, нашла тряпку и засунула в рот, подтащила и бросила на койку. Взяла вторую простынь, свернутую петлей, и связала также вторую нападавшую, тоже сунула ей кляп в рот и перебросила на свободную койку. Для третьей нападавшей, пришлось взять простынь со свободной кровати, свернуть и связать, ее тоже переложила на свободную койку, также связала четвертую, пятая отделалась устным предупреждением

— Вякнешь, убью.

Та кивнула в знак согласия. Для четвертой нижних коек уже не осталось, и она подложила ее к первой, определив, что из дверного глазка не видно, сколько человек лежит. Женщины начали приходить в себя и мычать.

— Милые дамочки, кто будет шуметь, повешу, как вы меня хотели, тишина и покой будет или ценой молчания или ценой вашей жизни, кто первая говорить будет

Прямо как в тылу врага, по-другому и не скажешь, горько подумала Лера. Одна из лежащих замычала

— Что, дорогуша, поговорить хочешь, давай.

Лера вынула кляп и та попыталась открыть рот, Лера нажала ей в точку на сонной артерии и та сразу затихла. Кляп воткнула на место. Вот для чего эта провокация, убить хотят, интересно, как дела у моих Борек, справятся или нет. Завизжала другая. Лера подошла к ней и вынула кляп.

— Захочешь кричать, успокою как эту, ты следующая.

— В туалет хочу, развяжи, кричать не буду.

— Девочки, все под себя, знали, что сделать хотели, это вам не санаторий, это ваш крест, что хотели, то и получили. Кто еще высказаться хочет, мне терять нечего, много крови на мне, много я народу замочила, парочкой больше или меньше, для меня значения не имеет. Выберусь, со всеми разберусь, а нет, есть, кому отомстить, всех на куски порежут, я слов на ветер не бросаю. Подошла к третьей, той, что с ножом нападала, она долго не очухивалась, пошлепала по щекам, та открыла глаза

— Рассказывай, золушка, где нож взяла, что сделать хотела, кого слушала и что слышала.

Вынула кляп — Будешь кричать, убью, вас видишь, пятеро и вам со мной никак — Десять секунд и извини, на тот свет, мне с вами долго говорить времени нет.

— Врешь, не убьешь.

— Не вру, убью, а то глядишь, ваши друзья придут, снова с вами драться, резону нет. Надо сразу все решать.

Лера воткнула ей кляп и нажала на точку за ухом, та замычала, секунд через десять отпустила и вынула кляп

— Ну как повторить, или

— Все скажу, не убивай.

— Это уже лучше.

Она рассказала ей все, кто велел и когда велел, это был один из дежурных смены, только не знала за что. Он и нож дал. Понятно, надо держаться эту смену. Всю ночь она не сомкнула глаз. В глазок заглядывали иногда, но в камере все тихо и спокойно. Если кто-то из женщин начинал проявлять излишнее беспокойство, Лера, достаточно точными, но не очень сильными ударами успокаивала их, заставляя опорожнять свой мочевой пузырь в постель. Часов в восемь заглянули, объявив подъем, тут же и ахнули. Лера сдержала слово и никого не развязала, женщины хоть и терпеливый народ, но до утра не выдержали и постели были мокрые, запах в камере стоял специфический. Женщин развязали, а Леру отправили в штрафной изолятор. Через некоторое время, к ней подселили еще одну девушку. Та сидела, сидела и вдруг прыгнула на Леру со шприцем в руке. Лера перехватила руку и вонзила вместе с рукой, ей в бедро, нажав слегка на поршень. Девушка дернулась и замерла. Пришлось звать на помощь. Весь день ее терзали, спрашивая, как она убила девушку, но Лера стояла на своем, та сама решила уколоться, шприц принесла с собой и укол себе сделала тоже сама. На следующий день ее нашел начальник тюрьмы, приказав отконвоировать в камеру с другим контингентом, попроще. С ним связался заместитель начальника ГУВД и предупредил, задержанная не обычная, если с ней чего случиться, разборка будет по полной, с тяжелыми выводами.