Михаил Михеев - На острие удара [litres]

– Ну… товарищ генерал. Может, это единичный случай был.

– Могу и другой рассказать. И тоже реальный. Помню, в свое время очень много писали о том, как хреново жилось в лагерях. Одна моя… гм… родственница в свое время рассказывала интересную историю. Ее отец сидел. За что – не знаю, уж прости. Но мужик он был образованный, таких в те времена очень не хватало. Год отсидел, его расконвоировали и поставили командовать речным пароходом. Так вот, как-то он взял дочку с собой. И она наблюдала интереснейшую картину. Пароход уходит в плавание на месяцы. На всю навигацию, считай. Капитан – из расконвоированных, команда – сплошь зэки. При них трое орлов из охраны. Питались все с одного котла. Надо – остановились, благо колесные пароходы где угодно могли приткнуться. Тот, чья очередь идти на охоту, взял винтовку и пошел. И это – не обязательно конвоир. Понимаешь, в чем усмешка? [11] И это тоже реальная история.

– Да ладно вам…

– А вот еще случай, – генерал сегодня чувствовал себя в ударе и сейчас неспешно вколачивал гвозди в крышку гроба убеждений Сурка. Да и его товарищей заодно. – Хотите, расскажу, как пишется история?

– Ну, попробуйте, – это уже Леночка, и ей, похоже, рассказ генерала и впрямь был интересен.

– Я не буду вдаваться в детали, но в свое время появилась легенда о том, как во время Отечественной войны в одном из лагерей Ухтапечлага произошло восстание. Что несколько сотен, а может, и тысяч, сейчас уж не помню точно, человек разогнали конвоиров и пошли в сторону фронта, чтобы с немцами драться. И почти дошли, но подлые энкавэдэшники пригнали целый полк и оцепили лес, где всех без суда и следствия расстреляли. Версия стала канонической… А одна из моих родственниц была свидетельницей этих событий. Был самый обычный побег. Зэки с такими сроками, что проще самим застрелиться, человек около тридцати… Вроде бы тридцати, сейчас точно не вспомню уже. Пришли в село, разграбили магазин, напились, как сволочи. Убили участкового – тот только с фронта вернулся, инвалид на одной ноге… Ну и еще много чего натворили, уроды. А потом местные собрались, выследили их в лесу да там же безо всякого НКВД и похоронили. Куда уркам против охотников, с детства в этих местах каждую тропку знающих. Вот и вся эпическая битва. Но легенда, которую пустили «борцуны с кровавым тираном», уже стала канонической. И по ней защищено столько диссертаций, что никто не разрешит сдать назад и признать официально правду. Слишком многим это стукнет по карьере. Вот вам и вся история, братцы-кролики [12] И это, как ни странно, тоже происходило на самом деле. .

В кабинете воцарилось молчание. Тягостное молчание, к слову. И если аполитичный Поляков воспринял услышанное спокойно, то мироощущению остальных досталось изрядно. С одной стороны, рушилось то, что они слышали с детства, и это не хотелось признавать. С другой, генерал был для них непререкаемым авторитетом. Да и зачем ему врать? В общем, кабинет они покинули в расстроенных чувствах. И лишь на улице, подходя к машине, Сурок неприличным образом хихикнул.

– Ты чего? – Удивленно воззрилась на него Леночка. Парень лишь хихикнул еще раз:

– Да вот, представил, куда ты в свадебном платье будешь прятать свой пистолет.

И, с хохотом увернувшись от подзатыльника, ловко нырнул за руль.

Германия.

Это же время

– У-у, hooker! [13] Шлюха! ( англ .)

Сказанное принесло облегчение, во всяком случае моральное. Небольшое облегчение, надо признать, однако же на мгновение отвлекло от боли. Конечно, засевшая в плече пуля не задела кость, иначе ощущения были бы куда более интересными, однако и того, что сейчас чувствовал Харрис, было достаточно для крайнего недовольства жизнью.

Повод обижаться у него, конечно, имелся. Пройти по русским тылам, ни разу никем не замеченным… А ведь, как оказалось, помимо собственно русских требовалось опасаться еще и германской полиции. Которая – и эта удивляло более всего – ни на миг не прекращала своей деятельности и не особенно опасалась вездесущих русских патрулей. Так вот, проскочить все это безобразие – и словить пулю от бабы. Причем, если верить разбирающемуся в таких делах Смиту, коллеги в профессии рыцарей плаща и кинжала. Ирония судьбы, чтоб ее!

Вошел Смит, изображающий сегодня доктора. Судя по распространяемому вокруг сивушному запаху, на дезинфекции рук он не экономил. В левой руке американец держал бутылку какого-то пойла явно местного производства.

– До аптеки нам сейчас далековато, – ответил он на недоуменный взгляд Харриса. – Поэтому на этот раз тебе придется воспользоваться русским опытом. Пей.

Что же, русским – значит, русским. Жаль только, немцы так и не научились делать нормальную водку. В отличие от тех же русских, к слову. А их шнапс, такое впечатление, сделан из опилок. Впрочем, может, есть и хорошие сорта, но в том полуразбитом снарядом и брошенном магазине, который Смит использовал для пополнения запасов, таких не нашлось.

Правда, стоит признать, американец творчески развил чужую идею. Если конкретно, то смешал дерьмовый шнапс с таким же дрянным шампанским. И – опа! Все дело в волшебных пузырьках… В голову коктейль, если верить Смиту, также имеющий русское происхождение, ударил словно молотком. Сразу же стало хорошо-хорошо, мысли такие гладкие, воздушные, как праздничные шарики, и столь же пустые… И боль ушла… Как выяснилось, ненадолго.

– У-у, fucking ass! [14] Долбаная задница.

– Спокойно, спокойно, – абсолютно невозмутимо ответствовал Смит, прервав на миг ковыряние в ране. Чем он там пулю достает? Неужели пассатижами? Харрис, откровенно говоря, не удивился бы. Но, как оказалось, не все так страшно, и, скосив глаза, майор сумел убедиться, что коллега использует не заляпанный в масле слесарный инструмент, а какие-то щипцы. Похоже, из маникюрного набора. Взять бы их да запихать этому поганцу в задницу, но – увы и ах, тело майора было крепко зафиксировано. Проще говоря, привязано к столу, на котором он лежал, и вырваться из этого добровольного плена сил Харрису решительно не хватало. – Ты уж извини, дружище, но придется потерпеть.

Ну да, придется. Харрис знал, что придется, но не ожидал, что это будет так больно. Рехнуться же можно! А этот douchebag [15] Весьма неприличное ругательство. еще и улыбается снисходительно. Убил бы!

– Опа, а вот и она, красавица!

Энтузиазму Смита не было предела. Харрис, дождавшись, когда глаза немного перестанет щипать от заливающего их пота, сфокусировал взгляд на кусочке окровавленного, до безобразия искореженного металла. Создавалось впечатление, что пулю самым натуральным образом вывернуло наизнанку.

– Fucking shit! [16] Дерьмо.