Ярослав Гжендович - Гелий-3

Такой своего рода местный патриотизм.

Судя по всему, у знаменитых принтеров хватало свободных мощностей.

Инженеры считали себя ветеранами астронавтики и солью лунной земли, что давали понять и другим. Вторую касту составляли четверо ученых, которые полагали, будто они единственные тут на месте, хотя работали по грантам от «Сильвер Сэндс». И те и другие относились к контрактникам как к банде никому не нужных горилл-охранников, присланных сюда неведомо зачем. Николета же исполняла некую таинственную роль, скорее всего, просто как представитель Шамана.

Лунное притяжение утомляло, но по сравнению с невесомостью приносило неизмеримое облегчение. Можно было сесть или лечь — требовалось лишь соблюдать осторожность при вставании и ходьбе, чтобы не подпрыгивать до потолка, но Норберт все равно несколько раз крепко стукался о стены и потолки. В любом случае положенный на стол предмет так там и оставался, кофе не вылетал из кружки, также можно было почти нормально есть. К тому же верх и низ были на своих местах, что тоже имело немалое значение.

Наружу он вышел через несколько дней, чтобы потренироваться в «тактическом строю» вместе с пятью контрактниками, которые тоже были на Луне впервые, и заснять в действии гелиевый комбайн.

— В старых фильмах можно увидеть астронавтов, которые передвигаются в основном прыжками, — объяснял Маркер. — Иногда так в самом деле удобнее, но не всегда. Для них самой большой проблемой оставался скафандр — его старались сделать как можно более изолирующим от внешних условий, но возможность двигать конечностями не считалась главной. К тому же он надувался во всех сочленениях, так что их тяжело было согнуть. Вам намного легче, мать вашу, так что не ворчать. Те еще увязали в пыли, и у вас с этим тоже будет проблема. Зато ваши СЖО меньше и легче, и не болтаются на спине. Это первая тренировка с оружием, так что осторожнее, блин, а то башку оторву. Фокус, держись в конце строя и не лезь остальным под ноги.

Тренировка оказалась скучной, но не столь утомительной, как под водой, поскольку при каждом шаге не приходилось преодолевать сопротивление среды. Когда они вышли за пределы базы, создалось впечатление, будто они очутились в мире черно-белой фотографии. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась каменистая серая равнина, а над горизонтом висело черное как смоль небо. Все окружающее было либо серым, либо белым, либо черным. Под ногами — толстый слой пыли, консистенцией и цветом похожей на мелкий пепел, немного гравия и камешков, а дальше — скалы и звездное небо над головой.

И всё.

Они брели по лодыжку в пыли, и ходьба действительно напоминала увязание в мелком песке, а при слабом тяготении легко было потерять равновесие. Каждый успел несколько раз упасть, и испачканные в реголите скафандры приобрели цвет окружающего пейзажа.

Потом они прервали свой тактический балет, поскольку взошла Земля. Белая с голубым, величиной с теннисный мяч на расстоянии вытянутой руки, она была единственным элементом ландшафта, сохранившим свои цвета. У Норберта защипало в глазах, и он машинально ударил по забралу шлема верхом перчатки. Естественно, это ничем не помогло, так что он лишь заморгал и тряхнул головой, словно пес.

А затем он заснял ландшафт с парящим над горизонтом голубым шаром и вместе со всей остановившейся группой.

Гелиевый комбайн внешне походил на некую сельскохозяйственную машину или снегоочиститель. Угловатый и слегка горбатый, он был снабжен спереди лемехом с захватывавшими пыль валиками, и, когда он ехал по лунной пустыне, за ним тянулась серая туча распыленного реголита, которая висела часами, прежде чем начать опадать. Имелась и кабина, но пустая, поскольку комбайн работал автономно, а на более-менее ровной поверхности от него требовалось не больше разума, чем от газонокосилки или пылесоса. Машина захватывала пыль, нагревала ее до семисот градусов, совершала еще несколько загадочных действий, отделяя изотоп, после чего охлаждала его до нескольких градусов Кельвина, используя окружающий космический вакуум, и помещала его в заполненный пористым полимером контейнер, а отделенную от изотопа пыль выбрасывала сзади. Все это происходило автоматически, а машина двигалась по заданной траектории, покачиваясь на тройных колесах с надутыми шинами.

Все эти съемки и сведения предназначались для фильма — рядовой зритель ивентов, вероятно, лишился бы чувств, получив за один раз больше информации, чем помещается на кредитной карте, но Норберт все равно их отснял.

— «Сомвар» стартовал с орбиты Луны позавчера в двадцать три часа, — сухо сообщил Тайгер, в голосе которого слышались тревожные нотки. Все замолчали. — На тридцатом часу полета ему удалось запеленговать контейнер номер четыре. Сегодня в девять они причалили к нему и вошли на борт. Птакер жив, Моро удалось разбудить, но Гельмут остается в коме. Сейчас транспортник находится в пути к «Стар Резорт». Птакеру, скорее всего, предстоит лечение от посттравматического стресса на Земле, он в скверном состоянии. Что будет с Гельмутом, неизвестно.

Кто-то выругался.

— Мы получили материалы с борта «Ороса», — продолжал Тайгер. — Пока что похоже, что сработал один из взрывных болтов, которые обычно помогают отстрелить контейнер для посадки. Вот только в рабочее положение их приводят лишь на орбите. В системе они были отмечены как поставленные на предохранитель и неактивные. Мы отправили отчет в «Сильвер Сэндс» и проверяем все взрывные болты, которые у нас есть для остальных контейнеров. Нам должны прислать новые на борту возвращающегося «Сомвара». Ситуация такова, что мы ничего точно не знаем. Возможно, это была просто авария, но из числа таких, которые не имеют права случаться. Похоже, следует ждать неприятностей.

— Твоя очередь, — сказала Николета. — Пора начинать отправлять ивенты.

На Луне ее волосы не плавали так, как в невесомости, где казалось, будто ее голову окружает облако, но все равно выглядели пышнее обычного, что придавало ей какой-то неземной вид.

У него было подготовлено шесть коротких фильмов, складывавшихся в единое целое, — начиная со старта с космодрома «Орбит Лайнс» под обстрелом истребителей, затем полет вокруг Земли, дурачества в невесомости на станции «Стар Резорт», полет на «Оросе», потеря контейнера, наконец посадка в отеле «Твардовский» и съемки на месте.

И самое прекрасное — что они смотрели их вместе. Вдвоем.

Даже здесь от нее пахло цветами бугенвиллеи с легким мускусным оттенком. Она сидела совсем рядом, и чтобы до нее не дотронуться или не поцеловать в шею, необходим был самоконтроль на уровне далай-ламы.