Ярослав Гжендович - Гелий-3

Норберт снимал ивент, одновременно ковыряясь вилкой в закрепленных на магнитном подносе пластиковых коробочках и прихлебывая из мундштука фляги.

Профессионально.

Собрав вещи, они перенесли багаж на борт «Ороса». Естественно, в условиях невесомости это легче было сказать, чем сделать, — одна лишь ловля собственных вещей и попытки удержать их, прежде чем закрыть чемодан, могла свести с ума.

Корабль перевозил двадцать четыре контейнера, закрепленных вокруг длинного решетчатого киля, группами по шесть. Они имели продолговатую форму, каждый длиной в восемь метров и шестиугольного сечения, что никому не нравилось, поскольку сразу же возникала ассоциация с гробами. В отличие от всего прочего на орбите, здесь существовали верх и низ — условные, но четко обозначенные стрелками. Контейнеры имели собственные посадочные двигатели и садились плашмя, так что и места для команды были приспособлены для посадки на поверхность Луны.

Для них предназначались четыре модуля в первом кольце, сразу же за командным модулем — по одному с каждого борта и два верхних. Они соединялись с коридором вокруг киля, образуя общее пространство. В остальных находилось снабжение для базы.

Стартовое окно было рассчитано с точностью до секунды, так что, естественно, их усадили по местам на два часа раньше, велев таращиться в потолок и слушать бесконечные сообщения и утомительно долгий обратный отсчет, происходивший каждые десять минут.

Сиденья снова располагались в нишах вдоль бортов. Их можно было разложить и спать, в каждой нише имелся столик и экран, пакеты с едой, дозатор воды и напитков, но остальная часть контейнера была достаточно плотно забита какими-то емкостями и ящиками, закрепленными лентой. Все это напоминало путешествие в заполненном посылками почтовом вагоне. В каждом модуле имелся туалет с умывальником, но к нему приходилось протискиваться.

На этот раз Норберт не взял дополнительный пластырь, но уже особо не нервничал. Либо он начал привыкать, либо попросту ошибался, считая, что старт с орбиты сопряжен с меньшим риском, чем старт с Земли. С другой стороны — что тут могло случиться? Не считая самой станции, от которой им предстояло вскоре отчалить, вокруг царила абсолютная пустота, и столкнуться было не с чем. В итоге он испытывал не больше эмоций, чем перед любым другим стартом, даже с обычного аэродрома. Там тоже приходилось ждать до бесконечности, пока человек не начинал молиться, чтобы хоть что-то вообще произошло.

Он слегка оживился, когда им велели закрыть забрала шлемов.

Сам старт оказался исключительно маловпечатляющим. Раздался скрежет обшивки, когда раскрылись стыковочные захваты «Стар Резорт», зашипели маневровые двигатели по правому борту — вернее, звуки передавались лишь через обшивку, поскольку снаружи царила вечная мертвая тишина.

В ближайшем иллюминаторе Норберт какое-то время видел похожую на лафет древней пушки «Стар Резорт», которая величественно удалялась, становясь все меньше, пока не превратилась в небольшую серебристую искорку, ничем не отличавшуюся от остальных звезд. Вскоре созвездия начали перемещаться, и он понял, что «Орос» поворачивается вокруг оси.

«Первый запуск ускорителей через десять… девять…»

Перегрузка вдавила Норберта в кресло, он почувствовал металлический запах кислорода. Двигатель было слышно — звук шел через служебный туннель на обшивке и через корпус корабля, но не мог сравниться с победоносным ревом ускорителей там, на Земле. Куда отчетливее слышались скрип и постукивание всей конструкции, которые беспокоили Норберта гораздо больше. Насколько он знал, здесь ничто не имело права скрипеть, трещать или звякать.

Он понимал, что они облетают Землю по все более высокой орбите, но ничего не видел. Звезды, мелкие и отчетливые, словно горсть серебристой пыли на бархате, либо двигались, либо нет. Через полчаса ускорители сработали во второй раз, и Норберта снова вдавило в разложенное кресло, а потом в третий.

Через несколько минут перегрузка исчезла, и тут же вернулась старая добрая невесомость.

«“Орос” на пути к Луне», — сообщил пилот, и теперь можно было открыть и снять шлемы.

В иллюминаторы Норберт видел темноту, испещренную звездами, которые больше не двигались. С тем же успехом он мог смотреть на закрытую ставню с дырками. До него начало доходить, что все эти космические путешествия в основном заключаются в том, чтобы сидеть в тесном помещении, потреблять как можно меньше ресурсов и ждать. Романтика? Приключения?

Он летел на Луну как первый в истории ивентщик и вообще случайный человек с улицы, но больше всего ему это напоминало ночную поездку в забитом пассажирами вагоне поезда.

Трехдневная поездка.

Сквозь полярную ночь.

Наполнив кружку тепловатым чаем, он вставил ее в гнездо у правого подлокотника, извлек из упаковки батончик и сунул его в эластичную петлю на стене, а затем повернул к себе экран. Ему обязательно нужно было выяснить, сумеют ли трое мужчин средних лет проехать на десятилетних автомобилях по бездорожью Анд, а также что окажется быстрее — глиссер в заливе или мотоцикл на дороге.

Он слегка ослабил ремни, подумав, что, к счастью, в космосе невозможно заработать пролежни.

В течение следующих полутора суток не происходило абсолютно ничего.

Потом они начали тормозить, для чего потребовалось минут на десять включить тормозные двигатели, и это стало событием дня.

И вновь ничего.

Вплоть до катастрофы.

Норберта разбудили сирены. Он уже знал их наизусть, но надеялся, что не услышит их в реальной ситуации. Однако он услышал целых три — сигнал потери давления, сигнал аварии питания и еще какой-то, которого он не помнил; все они смешивались в одну пронзительную тревожную какофонию. Нашарив в мерцающем свете шлем, он насадил его трясущимися руками на сочленение, а затем захлопнул забрало.

Он не знал, что случилось, но был уверен, что это конец. Дыхание его свистело в скорлупе шлема, что-то скрипело, потом снизу, под полом, что-то грохнуло, корабль сотрясался от вибрации. С шипением выстрелил гейзер какого-то пара. В наушниках царила мешанина перекрикивающих друг друга голосов.

«Модуль четыре теряет давление! Потеря устойчивости! Давление в четвертом на критическом уровне! Эвакуировать модуль четыре! Сейчас закроется! Внимание! Аварийное отсечение четвертого модуля! Что это?!»

Что-то заскрежетало, затем раздался чудовищный грохот на фоне мелодичного звука гнущегося металла, корабль дернулся, и наступила темнота. Раздавался лишь пронзительный свист воздуха, словно из старомодного чайника.

Замигал слабый красный свет.

«Доложить о повреждениях!»