Ярослав Гжендович - Гелий-3

— То есть?

— Луна движется, Земля тоже. Приходится ждать, пока она окажется у нас на прицеле и будет ближе. Две недели. Надеюсь, ты взял что-нибудь почитать?

Норберт взял.

В банке данных станции нашлось множество игр, фильмов, книг и музыки. В своей каюте и кают-компании разрешалось курить киберетки. У него осталось несколько сезонов старой программы про автомобили, которая очень ему нравилась. Он фотографировал поверхность Земли для своей коллекции пустячных сувениров. И ко всему этому оставались проблемы, связанные с едой, гигиеной, туалетом, одеванием и даже сном.

Все, что не было надежно закреплено, ни на мгновение не пребывало в неподвижности, и это касалось также его собственного тела в спальном мешке. Если он затягивал ремни, прижимавшие его к матрасу, не удавалось сменить позу. Если он их ослаблял, то мог повернуться, но при этом плавал во все стороны внутри мешка. Норберт слегка его надул, но тогда стало чересчур жарко. К тому же на борту «Стар Резорт» никогда не бывало тихо. Шумела вентиляция, что-то текло по трубам, ворчали кислородные установки, днем и ночью кто-то болтался по коридорам, плывя по ним и отталкиваясь от скоб, попискивала электроника. Если не закрепить даже самую дурацкую мелочь, засунув под эластичную ленту или приклеив полоской липучки, она тотчас же куда-то улетала, и приходилось ее потом искать на решетках вентиляционной системы.

В фильмах всегда придумывали какую-нибудь искусственную гравитацию, и герои, поднявшись на борт станции или корабля, ходили, сидели и делали все остальное как обычно. Здесь же главным героем была невесомость, которая вызывала тошноту и головокружение, врывалась в любую область жизнедеятельности, превращая простейшее действие в головоломку, и доводила до безумия.

Ежедневно Норберт проводил два обязательных часа на тренажерах, что оказалось еще утомительнее и неприятнее, чем бывало раньше. Прежде чем встать на беговую дорожку или сесть в седло велотренажера, приходилось сперва надеть упряжь и пристегнуться комплектом эластичных шнурков, которые прижимали его к полу, имитируя силу тяжести. По крайней мере, дисплей показывал, будто он бежит по каким-то горным трассам и лесным тропинкам, а вентилятор обдувал лицо запахом травы и сосновой смолы.

Как и каждый обычный человек своего времени, Норберт даже не помышлял о космосе. То было нечто, существовавшее в поп-культуре словно страна Нетландия, рядом с мирами, населенными эльфами, драконами и орками. У него ни разу не возникала мысль, что ему хотелось бы увидеть Землю с орбиты. Он слышал об орбитальных отелях, но в его мире они значили не больше, чем замки гномов, — точно так же у него ни разу не возникало желание увидеть Пегаса. А теперь Земля была за окном его спальни, за проживание в которой немногочисленные избранные платили сколько-то там мегаевро за сутки, считая это приключением всей жизни, каждую секунду которого им хотелось запомнить как некий бесценный опыт. Он же получил все это бесплатно, как часть его работы, что полностью меняло точку зрения. Это была вовсе не мечта всей жизни, а лишь служебная командировка, отчего она становилась попросту утомительной, скучной и обременительной.

Тот факт, что он сейчас переживает нечто, бывшее уделом лишь немногочисленной горстки избранных, тоже никак до него не доходил. Для него это была лишь некая абстракция. Он жил в увеличенном лабиринте для хомяков вместе с бандой бритоголовых космических горилл, где-то в черной пустоте, и убивал время, ожидая очередной некомфортной и опасной транспортировки в очередное тесное и некомфортное место. Пока что его отделяли от дома пятьсот километров, но вскоре этому расстоянию предстояло измениться до такой степени, что оно утратило бы всякое значение.

В свободное время он украдкой поглядывал на Николету, но не предпринимал никаких попыток, всерьез уверенный, что в ее присутствии он глупеет как подросток и располагает самое большее одной четвертью мозга.

В конце концов, решив всерьез заняться ивентом, он достал сумку с аппаратурой, включил микрофоны и вышел в люди.

Большинство не хотело говорить — они привыкли держать язык за зубами, и вся эта ситуация казалась им неестественной.

Но не все.

ПТАКЕР

— Некоторые вопросы могут показаться дебильными. Я должен их задать, поскольку фильм будут смотреть люди, которые знают о мире только то, что видели в Сети. У них в голове куча стереотипов и немного пропаганды, которую они считают собственными взглядами. Я хочу, чтобы они поняли, кто мы и чем занимаемся. Чтобы этот фильм хоть как-то подействовал, нужно им объяснить, что они видят. Поехали?

— Валяй. Посмотрим, что получится.

— Кто такой наемник?

— Наемник, кондотьер, контрактник, солдат контрактной службы. Бывший солдат, принимающий заказы на проведение военных операций на основе контракта. Сотрудник ЧВК, частной военной компании.

— То есть вы сражаетесь за деньги?

— Идиотское упрощение. Солдат регулярной армии тоже сражается за деньги. Врач лечит за деньги, полицейский за деньги охраняет закон, волонтеры за деньги помогают нуждающимся, и притом иногда за большие, чем стоит их помощь. Каждому надо на что-то жить.

— Но солдаты приносят присягу и служат стране.

— Война — орудие политики. Солдат присягает стране и должен быть ей верен, но служит политикам. Если у политиков меняются приоритеты, жертвуют солдатами. Каждый из нас когда-то служил стране, той или иной, и всем нам рано или поздно дали пинка под зад. Армия тоже заключает контракты.

— Люди считают, будто каждый может вас купить, а это значит, что вы убиваете за деньги.

— Во-первых, мы занимаемся в первую очередь охраной. Убивать — вообще не наша цель. Порой это необходимо, чтобы выполнить задачу. Если можно это сделать, никого не убивая, мы так и поступаем. Во-вторых, контракты выбираем мы. Если мы считаем задание неэтичным, нелегальным или направленным против нашей страны, то наших услуг не купишь ни за какие деньги. У нас есть свой кодекс, свои принципы и свое понятие государственных интересов, более широкое, чем у политиков. Впрочем, прежде всего речь идет об охране, и редко о чем-либо другом. Если кто-то хочет убить или похитить тех, кого ты охраняешь, ты этому препятствуешь, пропорционально степени угрозы. Наши противники обычно не отличаются щепетильностью. Их наши принципы не касаются.

— А есть такие, которые берутся за любое задание?

— Были, есть и будут. Только это не контрактники. Таких называют бандитами. Сами они могут называть себя как хотят, хоть викингами или папами римскими, но это ничего не меняет. Это бандиты, даже если они когда-то служили в какой-то армии.