Виктор Алдышев - Возвращение

Она сидела не меньше часа, дремала. Вокруг темнело, очертания предметов постепенно сглаживались, сливаясь с серым цветом стен. Только через провал виднелась светлая линия горизонта, и зарево, оставленное уходящим солнцем.

Наступала ночь. Осознав это, Анна зашевелилась. Открыла глаза, потянулась, потёрла кисти рук, колени, лодыжки. Взглянула на часы. Время девять вечера. Надо просыпаться.

Страшно уснуть сейчас. Усталость просто неимоверная, тело измотано до предела. Можно просто не проснуться на звук таймера. А укол Косте нужно сделать в два часа ночи. Это будет последний, нельзя его пропустить.

Лазарева поползла в направлении конференц-бокса. По дороге встала, качаясь и едва передвигая ногами, всё-таки дошла до него. Самый большой вагончик, в котором проходили совещания, был сдвинут со своего места. Внутри беспорядок. Стулья в кучу, на полу — всё, что было на столе: чай, сахар и пакет с кофе. Перевёрнутая кофе-машина нашлась в углу. В металлическом корпусе ей вреда не было.

Анна потопталась по всему, что лежало, потому что заставить себя двигаться аккуратно не могла. Нужно было срочно залить в себя литр горячего напитка, взбодриться, сбросить усталость.

Она вернулась в научный бокс, таща на руках кофе-машину и пакет с кофе в зубах. В конференц-боксе не было электроэнергии и воды, зато всё это было в научном. Анна налила воды, засыпала зёрна, включила машину, и чтобы не уснуть в ожидании, пошла на улицу. Надо ходить туда-сюда, обойти периметр.

Громко везя ногами по песку при каждом шаге, Лазарева дошла до обрушенного участка стены, взглянула на горизонт. Солнце почти село. Небо стало ночным, пространство тихим.

Внезапный обманчивый звук заставил Анну вздрогнуть. Показалось, что где-то по той стороне завала тихо покатились камни. Предчувствие опасности стало отчётливым, и Лазарева сделала осторожный шаг назад. Кажется, в голове появилась ноющая боль, совсем слабая.

Медленно пятясь, она отошла за выставленные ящики. За первым же стоял автомат и пара магазинов. Анна быстро присела, перекинула ремень через плечо, отжала кнопку предохранителя. Оружие заряжено и готово к стрельбе.

Потом одела наручный компьютер. Световые мачты управлялись с него. Подчиняясь круговому движению её пальцев, поворотный механизм направил прожекторы на проём. Зажглись индикаторы готовности.

Лазарева вскинула голову и замерла в тот же момент, затылок пронзила знакомая боль, челюсти свело так, что она едва смогла открыть рот, чтобы сделать глубокий вдох. А кислород в крови сейчас понадобится! Мегистотерий прыгнул с верхушки завала прямо к ящикам, намереваясь перелететь через них, но Анна открыла огонь. Пули встретили монстра в воздухе, врезались живот, отбрасывая его. Ещё двое мегов прыгнули с завала на территорию базы, и в голове Лазаревой отчётливо возникли ощущения: пустая злость и голод…

Значит, точно брошенные — одиночки. Ими никто не управляет. Эти особи были сильно ранены в бою. БПУ получило повреждения, и разрыв связи выбросил их из нейросети мегистотериев.

Анна стреляла, заставляя обоих отступить за ближайшее укрытие. Это оказалась перевёрнутая машина. Меги скрылись из виду в темноте. Лазарева не успела понять, попала ли в кого-то, кажется, видела, как брызнула чёрная кровь. Она вжала кнопку управления прожекторами, яркий свет охватил пространство под звук сминаемой металлической сетки позади!

Эх и быстрые, твари! Уже обошли!

Оба мега ударили ограждение, смяли секцию, и оказались внутри периметра с одной стороны, а с другой, с рёвом ярости поднялся мегистотерий, раненый в живот, и тоже ринулся на человека.

Лазарева отскочила, стреляя в движении. Сейчас секунда промедления — смерть. Три противника. Они окружали и уклонялись от пуль, потому что Анна не успевала смотреть в три направления. Круг сужался. Автомат буквально горел в руках, но эту схватку не выиграть…

За спиной вдруг раздался лязг решётки, Лазарева молниеносно обернулась. Створки разъезжались, потому что монстр в камере просунул лапу через прутья, дотянулся до рычага открытия и нажал! Плюс ещё один противник!

«Между мегами связь, их трое, они захватят контроль над Костей!» — мысль промелькнула в голове, за мгновение до того, как ближайший мегистотерий оттолкнулся от земли мощным прыжком. Анна уже не успела бы уклониться, и даже автоматная очередь не остановила бы его движение. Он всё равно достиг бы цели.

Но внезапно поток воздуха просто столкнул Лазареву с места. Мегистотерий за её спиной прыгнул мимо неё навстречу атакующему с такой мощью, что Анну подвинуло воздушной волной его рывка. Она ведь забыла, что в камере — бета-особь! Зеты против — никто! Они ниже, слабее, реакция хуже. Бета-мегистотерий схватил пастью плечо мега, и, круто развернувшись в воздухе вместе с ним, мощным броском швырнул его в другую зета-особь. Оба отлетели метра на три. Вскочили, но…

Лазарева видела, как зажглись БПУ на шеях всех монстров. Она тоже почувствовала эту волну, словно отдалённый звук. Можно было настроиться на него, но это, было последнее, что она хотела бы сейчас сделать! Запустить БПУ в работу одновременно с четырьмя особями? Тогда и лекарство надо перестать колоть!

Меги попятились. Медленно огрызаясь и рыча, отступили к проёму, и спустя мгновение исчезли за территорией базы.

Анна выдохнула, опустила оружие, но палец со спускового крючка не убрала. Монстр в нескольких метрах от неё медленно обернулся, взглянул тяжёлым, знакомым взглядом.

— Костя, — позвала Лазарева, внутренне приготовившись, что ответа не будет.

Мегистотерий думал ещё мгновение, но наклонил голову в утвердительном жесте.

Ощущения в голове Анны были ясными: удивление, тревога, болезненное понимание невозможности ничего изменить, и вместе с этим отголосок какого-то светлого чувства. Кажется, это было осознание того, что ты жив, мыслишь, знаешь своё имя и, ты не один.

Его ответ был с небольшим эхом, будто мысль и голос, образующий её в голове, шёл издалека по пустому пространству.

— Это я, Ань, — произнёс Костя. — Ты меня действительно слышишь?

Лазарева вздохнула. Глаза почему-то наполнились слезами при звуке его голоса. Она положила оружие на землю, подошла к Багирову, потянулась обеими руками, чтобы обнять и он наклонился, чтобы она смогла это сделать.

— Я тебя слышу, родной, — прошептала Анна. — С возвращением.

7.

Да, он был собой, но это не меняло восприятия. На землю ступали лапы с когтями, тело отвечало прекрасно, оно было больше, выше, двигалось по-другому. И он не мог произнести звука человеческой речи. Костя впервые ощутил, что простое ограничение речи может быть физически болезненным. Мысленная связь — всё что осталось, и если бы сейчас её не было между ним и Анной, то ощущение изоляции было бы уничтожающим.