Виктор Алдышев - Возвращение

Мегистотерий рухнул вниз, взвыл, крутя головой, но автоматический поршень вогнал лекарство, прежде чем монстр разнёс шприц, ударив его о стенку.

— Ну, вот и отлично, — сказала Анна, спрыгивая на твёрдую землю, и потирая свой нос от острого болезненного чувства.

Мегистотерий в бешенстве метался в камере, а Лазарева выставила обратный отсчёт. Через шесть часов нужно повторить укол. И, судя по нынешней реакции, это будет не так уж просто.

4.

Солнце приятно согревало день. Анна разделась до футболки, но вовремя работы всё равно было жарко. Лазаревой нужно было освещение и оружейные точки — места, где можно положить готовое к бою, заряженное оружие с боеприпасами.

Обстановка за пределами базы была неизвестна, средства наблюдения уничтожены, и эту проблему тоже предстояло решить, но сначала — остров безопасности. Анна не знала, сколько времени придётся здесь провести.

Пока не закончен курс приёма лекарства уходить точно нельзя. Дмитрий дал это понять тем, что похоронил тела. Если Королёв послал вертолёт проверить, что осталось от базы Хромтау, то наличие тел обусловило бы приказ о конвое за грузом 200, чтобы забрать погибших. И сейчас лейтенанта Лазареву уже держали бы в лаборатории штаба округа.

Но Анна точно не знала был ли вертолёт, потому что очнулась в научном боксе, наглухо закрытом в режим изоляции. Специальное покрытие корпуса при этом делало невозможным обнаружение в нём людей.

Из всего вместе взятого следовало, что Дмитрий запретил покидать базу. По крайней мере, до окончания полного курса лечения. Так что она на карантине ещё минимум два дня. Через двадцать четыре часа будет понятно, что с Костей.

К тому же двигаться куда-либо без разведки территории, без уточнения, где сейчас войско мегистотериев, и не бродят ли одиночки, которые могли остаться после сражения, было неоправданно рискованно. Так что, сначала ремонт хотя бы одного дрона из валяющихся по базе. Что называется: нужен взгляд издалека.

Но это потом. Сначала Лазарева села за руль погрузчика и составила периметр вокруг научного бокса и камеры мегистотерия. Для этого подошли уцелевшие ящики, и секции мобильных ограждений. В боксах техников осталось почти всё оборудование, так что нашлись и световые мачты — лампы большой мощности на стойках. Анна подключила дистанционное управление мачтами к наручному компьютеру и оставила его в одной из точек рядом с оружием. Сделать всё до звонка таймера конечно не успела. Шесть часов истекли, будто пара минут.

Лазарева вернулась в научный бокс, заполнила вторую ампулу, нашла другой шприц и отправилась к пленнику. Сначала села на бортик камеры, приставила к нему автомат для спокойствия и, наконец, посмотрела вниз.

Монстр сидел. Но не у стены, а прямо в центре бетонного мешка. Анна не закрывала створки весь день, так что чувство затруднённого дыхания её больше не посещало. Чистый ветер свободно заходил в камеру, и солнце играло бликами на воде.

Лазарева прислушалась к своим ощущениям, поискала в них чужие, и вдруг отчаянно захотела есть. Слюна наполнила рот.

— Поняла тебя, — кивнула Анна, — но сначала…

Мегистотерий не пошевелился, когда она спрыгнула на решётку. Даже когда подошла и встала почти над его головой. Пришлось подтолкнуть. Лазарева топнула ногой:

— Очнись! Морда!

Ответом было злобное рычание. Мег резко вскинул голову, но не прыгнул, а наоборот — притаился. Пригнул голову, глядя исподлобья.

Анна выругалась:

— Чёрт, и теперь тебя не достать. Какой ты умный.

Она взглянула на таймер. Хорошо, что установила его на время чуть раньше полных шести часов. Осталась пара минут, чтобы придумать, как доставить лекарство.

Лазарева помчалась в жилые боксы на кухню. Набрала банок тушёнки, сколько влезло в руки, сообразила взять целлофановый пакет и побежала обратно. Уже на месте вылила содержимое банок в пакет, так чтобы монстр видел, что она делает и почуял запах.

— Ну, давай, у нас пара минут, — Анна спрыгнула на решётку, спустила пакет между прутьями.

Голод должен заставить мега действовать. Тот действительно встал, кругами обошёл пакет, следя не столько за ним, сколько за другой рукой женщины, в которой был зажат шприц.

— Ну, же, — прошептала Лазарева.

И монстр прыгнул, но целился сразу в руку. За мгновение до того как челюсти сомкнулись бы на предплечье, Анна отскочила. Сделать укол она бы уже не успела, поэтому бросила шприц. Он упал прямо в пасть мега, игла воткнулась в язык. Монстр с яростью сомкнул челюсти, этим причинив себе ещё большую боль. Скрип металла и звук лопающегося стекла подсказал, что шприц раздавлен. Мег плевался кровью и осколками ещё несколько минут. Но дело сделано! Вторая доза доставлена. Лазарева убралась с решётки в одно мгновение.

Успела шагнуть на землю, как ощущения передались. Язык во рту проткнула насквозь огромная игла, десны разрезали острые грани раскушенного металла.

— Боже,… — Анна ходила вокруг камеры, рыча от боли и зажимая ладонями щёки, ещё несколько минут, пока ощущения не пропали.

Потом взглянула на мега. Несмотря на боль, увиденная картина показалась чем-то забавной. Монстр сидел на задних лапах, передними держал пакет и вылизывал из него тушёнку. Заметив взгляд сверху, зарычал и вместе с пакетом уткнулся мордой в стену, продолжая жевать.

Так сделал бы человек, пленник в такой камере, которому бросили еду. Точно также прятался бы, чтобы не отобрали.

Анна села на бортик, установила таймер. Следующий укол в восемь часов вечера. Хотелось перевести дыхание, посидеть вот так. Но периметр ещё не закончен, и надо всё-таки запустить дрона. В поле могли действительно остались одиночки. К ночи надо управиться.

Лазарева вздохнула:

— За работу.

5.

Вспышки. Бегущие во тьме огоньки…

Впереди открытое пространство. Он идёт.

Боль и красное солнце. Рядом идут другие.

Грохот орудий, быстрые перебежки.

Он получает чёткие приказы, когда и куда бежать.

Бетонные стены вокруг, люди стреляют…

Ему надо найти одного человека. Это приказ — найти его. Злость заставляет двигаться, несмотря на боль. Да, он найдёт его и разорвёт на кровавый дождь!

Но одно знакомое лицо внезапно отличается от всех остальных.

Больно смотреть на неё, почему-то больно смотреть. Будто где-то внутри сопротивляется и рвётся какая-то нить, не выдерживая…

Это заметно тому, кто отдаёт приказы. Это интересно для него.

Потом приказ и бросок. Вкус её крови на языке. И снова боль, падение. Чувство металла в теле.

Отдающий приказы бросил его. Так ясно ощущается, что его сознание и воля, больше не с тобой. Осталась пустота. Вокруг шум, но постепенно рассеивается. Все уходят.