Виктор Алдышев - Возвращение

Значит, Дмитрий похоронил их. Всех вместе. Земля на могиле была свежей, но верхний слой уже подсох. Самое позднее, копали вчера вечером.

Костя тоже там. Анна растёрла внезапно побежавшие слезы. Вспомнила его лицо. Это был уже не Багиров, но в память намертво врезалась та кровавая, потрескавшаяся до костей маска.

Лазарева отвернулась от могилы, ещё раз взглянула вокруг. Перед ней лежала разрушенная крепость. Ветер гнал степную пыль сквозь провал в стене и ворота, поднимал сухой песок. Было пусто. Ни души. И Дмитрия тоже не было. Остались лишь следы ботинок в его крови на полу бокса, и отпечатки пальцев на панели управления…

Нужно понять, что он делал.

Растерянность Анны, наконец, начала проходить. Она пошла обратно в бокс.

Дмитрий похоронил погибших ребят и Костю, дождался синтеза лекарства, вытащил её из стазискапсулы и одел шприц-браслет,…

— Ай! — Анна вскрикнула, потому что в руку впилась игла. Впрыскивалась очередная доза лекарства. — Чёрт…

Лазарева попыталась приложить ладонь к месту укола, чтобы уменьшить боль, но устройство мешало это сделать. Она остановилась перетерпеть, закусила губу, выдохнула, взглянула на табло таймера. Отчёт обнулился и начался заново от шести часов.

Внезапно руку свела такая судорога, что Анна едва вздохнула от боли. Сосуды под кожей потемнели, пальцы скрючились. Она опустилась на колени, и задыхалась ещё несколько минут, слыша скрежет собственных зубов и сплёвывая кровь, натёкшую в рот из трескающихся дёсен. Но всё прекратилось внезапно. Боль успокоилась, сосуды вернулись в естественный цвет.

— Значит, я пока не здорова, — со страхом осознала Анна.

Она подсчитала ампулы в барабане браслета. Осталось семь. Лекарство должно вводиться циклом из десяти уколов каждые шесть часов.

Лазарева медленно встала, переждала пока пройдёт головокружение, и пошла к боксу. Войдя, обратила внимание на бутыли воды, составленные прямо у стазискапсулы и армейскую железную кружку, надетую на одну из них.

— Аминь,…

Пить хотелось неимоверно. Анна только сейчас это поняла, когда увидела воду. Она выпила три кружки залпом одну за другой, прежде чем села за панель управления установки синтеза. Дисплеи не светились, потому что система находилась в спящем режиме, но всё работало. Дмитрий оставил всё включённым.

— Так, посмотрим,… — Лазарева коснулась сенсорной панели, потёрла кнопки, чтобы убрать с них засохшую кровь.

Экраны вспыхнули. Должны были быть последние данные по работе установки, и да — они были. Возникли три шкалы завершённого процесса синтеза. Анна смотрела ещё мгновение, пытаясь понять: три шкалы, три процесса — три дозы лекарства.

Первая завершена на сто процентов, вторая на сорока и третья тоже остановилась на сорока. То есть из трёх объектов полную дозу лекарства получил только один. Лазарева поняла, что это она.

Под данными синтеза мигали значки изъятия. Первая и вторая ёмкости с лекарством были изъяты из выводной платформы — плоской панели, по каналам которой под руку оператора поднимались ампулы с готовым лекарством. А третья…всё ещё была на месте. На панели также стояли четыре новые ампулы, такие же, как у Анны в браслете. Стояли на обычной двадцатисантиметровой линейке, явно взятой из мастерской техников.

Память Анны наконец выдала то, что видели её глаза за несколько мгновений до полного погружения в кому. Она вспомнила, что количества мутогена, который взял Дмитрий, не хватало для синтеза двух доз лекарства.

Лазарева нервно вздрогнула, встала, прошлась по боксу. Не могла сидеть, её просто трясло от приходящего с каждой секундой понимания того, что Дмитрия здесь нет, потому что он мёртв.

Восьмидесяти процентов от необходимого для тела человека объёма лекарства не хватило бы на остановку мутации. А не завершённый процесс приведёт только к одному — к летальному исходу. А сорока процентов тем более ни что не хватит…

Анна остановилась, тяжело дыша. Мысли рвались в разные стороны от попыток понять. Дмитрий делал всё, что мог успеть до того, как потерял бы разум и руки, способные работать на компьютере. Мутация шла, и он распылял на себя пену, чтобы не заливать кровью оборудование, чтобы работать, чтобы разделить свою не полную дозу на ещё меньший объем. Зачем?

Голова Анны просто разламывалась. Сил не осталось даже на то, чтобы внимательно взглянуть на открытые в конструкторе ДНК три программы обратной мутации. Две последних, выполненных на остатках мутогена Альфы, существенно отличались от полноценной первой. Но Лазарева не обратила на это внимания, взяла кружку с водой, забрала один из спальных мешков и вышла на улицу. Оставаться в боксе нельзя. Нужно перестать смотреть на оборудование и кровь. Освободить разум от вопросов хотя бы на несколько минут.

Лазарева расстелила спальный мешок на земле, села на него, посмотрела в небо над головой. Голубое, ясное, с короткими мазками перистых облаков. И всё также тихо вокруг.

Нужно было решать, что делать, но сейчас Анна была на это просто не способна. Голова болела, и сосуды на руках заметно потемнели.

А это уже совсем не хорошо. Волнение заставляло нервную систему работать на пределе, что было явно противопоказано в нынешнем состоянии. Мутация ещё шла, новая генетическая программа, введённая Дмитрием, боролась с ней в каждой клеточке организма. Так что Лазарева выпила ещё воды, обняла колени и уткнулась в них лицом. Всё, несколько минут покоя.

«Чёрт, а где мои ботинки?»

Простой вопрос спонтанно возник в её мыслях. Наверняка где-то в боксе. Анна не торопилась идти искать. Найдутся. Под стазискапсулой кажется валялась её куртка. Может, и ботинки там.

Лазарева сидела на своём посту ещё долго. Даже задремала в тишине. И проснулась от ноющей боли в шее и за ушами, и от ощущения…

Анна встала, с тревогой осмотрелась. Ничего не изменилось вокруг, но какое-то щемящее, болезненное чувство вдруг наполнило душу. Заставив себя прекратить думать, она освободила сознание для чего-то другого. Пустота, тьма, трудно дышать, жажда…

Лазарева стояла, с трудом вдыхая, но…

Это не её чувства! Ясно и чётко она различила свои и чужие. Ведь над её головой светило солнце, и в чистом воздухе ей было легко дышать.

Глядя прямо перед собой через пространство базы Анна упёрлась взглядом в крышку камеры, которую сделали для бета-особи. Её закончили ещё позавчера. Бетонный мешок накрыли железными раздвижными створками. Сейчас они были плотно закрыты, а на борту камеры, поднимающемся от уровня земли на полметра, стояли армейские ботинки.

Лазарева смотрела на свою обувь ещё секунду, потом пошла. Простой и действенный способ привлечь её внимание. Она в любом случае начала бы искать ботинки, а камера и бокс в прямой видимости. Подойдя, Анна взглянула на монитор системы контроля, и сердце глухо ударило в груди. Дисплей отображал внутреннее помещение и крупную живую бета-особь в нём.