Виктор Алдышев - Возвращение

Костя наблюдал за действиями Анны, испытывая приятное ощущение. Смелая лейтенант-техник. Это не изменилось. Весь его мир обрушился за один день, и все вокруг стало чужим, но только один элемент остался таким, как прежде — Анна.

Багиров понял, что если бы очнулся на базе без неё, то кроме ненависти и злобы в его сознании не было бы больше ничего. Оба эти чувства даже сейчас были безмерны, но он не мог дать им волю, глядя на Лазареву и ещё помня, что в прошлой жизни он защищал её. Анна будила в нём эту память и Костя держался за себя-человека, даже зная, что его больше нет. Но он ещё может сделать кое-что для Лазаревой и для тех, кому несколько дней назад был своим, прежде чем всё для него закончится. Сейчас действительно нужно убедиться, что Бестужев по какой-то нелепой случайности не остался в улье, и действовать дальше по его плану. Несмотря на лютую ненависть к Дмитрию, Костя был готов следовать его указаниям, ведь они совпали с его желанием вырвать сердца тем, кто обратил его в монстра. Анне не надо этого знать…

Багиров наблюдал, как она остановила машину сбоку от входа, вышла, взглянула на него, потом вытащила с заднего сидения автомат, перебросила ремень через плечо. Но когда она уверенно шагнула к входу, Костя, наконец, опустил лапу на её плечо. Смелость это хорошо, но держаться надо за ним, а не впереди. Неизвестно какие угрозы остались в брошенном сооружении мегов.

Анне поняла его жест, согласно кивнула, активировала бесшумный режим для дрона на наручном компьютере и оправила его в коридор. Карта половины улья была загружена после первой операции, так что «чёрный комар» уверенно исчез за первым же поворотом. На дисплее отобразилось видео с его камер: пустые серые коридоры.

Костя сразу задал быстрый темп движения. Потому что, едва увидев состояние внутренних конструкций, понял, что времени мало. Стенки первого, опоясывающего улей коридора, в котором размещалась защитная система, крошились, обнажая колонны, на которых остались спирально закрученные шипы. Сейчас грозное оружие неподвижно застыло.

Пол под ногами тяжёлого мегистотерия опасно трещал. В лабиринтной части улья конструкции держались в основном за счёт спрессованной и уплотнённой земли, принявшей их формы, так что Костя показал Анне жестом держать от него дистанцию. Если проваливаться, то одному. Но до центральной чаши они добрались. Здесь было светло. Сквозь дыры над головой в пустое пространство смотрело голубое небо, и лились солнечные лучи. Разрушающийся купол ещё держался на реброобразных опорах. Раньше они не были заметны, потому что сливались с ним цветом, а сейчас окаменели и почернели. Словно, по мере засыхания мягкой плоти улья обнажался его жёсткий скелет.

В центре чаши зиял глубокий, вертикально уходящий в толщу земли тоннель, по периметру которого лежали завалы обрушившихся в момент вылета сердечного корабля конструкций. Солнечный свет стекал по стенкам шахты, но было заметно, что они ещё влажные.

Внизу у дна чаши виднелись тёмные входы в коридоры нижнего уровня. Там возможно, оставалась субстанция, как и в шахте. То есть питание. Если мегистотерии одиночки остались здесь, то они где-то там внизу.

— Придётся спускаться, — сказала Анна.

Осталось решить, как именно. Покатые спуски и мостки, раньше соединяющие все уровни чаши, рухнули. Их бесформенные завалы покрывали нижнюю площадку и русла сухих каналов.

— Поищем нисходящий коридор? — предложила Лазарева.

Но Костя тряхнул головой, фыркнул. У него было другое предложение. Во-первых, нечего терять время впустую, во-вторых, пора проверить, на что способно тело мегистотерия. Человеком он привык использовать себя на пределе возможностей. Ничего в отношении к себе не изменилось. Но предел возможностей…должен был.

Костя обхватил Анну лапой и прыгнул вниз. Лазарева даже не успела крикнуть, дыхание перехватило в тот же момент. Они падали с высоты двадцатиэтажного дома! Метров за пять до поверхности, мегистотерий мощно оттолкнулся от стены, срезав скорость падения этим толчком, и приземлился на площадку. Поставил Анну на ноги, придержав лапой над землёй за мгновение до касания. Ощущение было не забываемое. Лазарева стояла ещё мгновение, судорожно дыша и приходя в себя после полёта. Только взглядом показала Косте, что сейчас, когда её отпустит, она ему скажет….

Багиров кивнул. Прыгнул через завалы обрушенных конструкций по направлению к шахте. Остановился, взглянул на Анну, показал лапой жест спецназа: стой.

Она утвердительно кивнула, наконец, выдохнула:

— Я здесь осмотрюсь.

К ней как раз спустился дрон. «Чёрный комар» слетел вдоль стены, следуя за управляющим устройством на руке. Костя исчез в завалах, а Лазарева осмотрела площадку. Сейчас она стояла в самой нижней точке чаши, над головой возвышался весь улей. Вид отсюда был завораживающий.

Даже пустой и наполовину разрушившийся, он был не менее грандиозен, чем прежде. И теперь ничто не мешало просто стоять и смотреть на его осыпающиеся своды. В потоках ветра с них летели потоки мелких частиц. Казалось, это снег, искрящийся в лучах солнца. Вся нижняя площадка, окружённая каналами, лежала в этих сугробах.

Анна оправила дрона на разведку, сама осмотрелась, и пошла по огромному пустому пространству. Легкие частицы шлейфом поднимались от движения ног, обнажая поверхность. На очередном шаге что-то блеснуло под стопой. Лазарева присела на корточки, подняла предмет. В ладони оказался знакомый металлический брелок с фотографией, весь в засохшей крови. Анна потёрла его пальцами.

Крыльцо дома с обнявшими друг друга людьми. Семья Кости. Значит… всё произошло здесь.

Лазарева вздрогнула, поднялась. Слой частиц, покрывающий площадку, не скрыл всех следов. Виднелись обрывки одежды и оружие. Пустые разорванные кобуры. Здесь ребят обращали в монстров. И Костю…

Холод плотно припал к душе. Только сейчас Анна поняла, что заставила его вернуться сюда. На место, где он испытал столько боли. Из-за полного поглощения поиском Дмитрия, она просто забыла, что Костя пришёл именно отсюда.

Он нужен был ей, чтобы добраться до улья, чтобы найти выживших одиночек. Она не подумала ни о каких опасностях, почему-то решила, что Костя справится с другими мегистотериями, потому что у него есть воля, а у них нет. Она просто бросила его грудью на амбразуру, чтобы самой пройти участок огня.

— Господи,… когда же это я?… — поражённо прошептала Анна и замолчала, боясь произнести вслух: Когда я перестала быть человеком?

Наверное, это началось ещё до того, как в кровь попала ДНК пришельцев.

Лазарева сжала брелок в ладони. Она не услышала, как белый мегистотерий подошёл за её спиной. Только ощутив его дыхание обернулась. Костя оглядывал площадку.