Виктор Алдышев - Возвращение-2

Надо бы и Бестужеву спасибо сказать. Дмитрий спас ему жизнь. Багиров взглянул на него с этой мыслью. Перед потерей сознания Костя был полностью уверен, что ему конец. Даже с Аней попрощался.

Ладно, подождёт благодарность. Успеется ещё.

— Поэтому я зуб об их главного сломал? — спросил Багиров.

До сих пор болел кстати.

— Ирс, — кивнул Дмитрий. — Да. Пока они в форме, убить крайне сложно. Руку ты ему повредил только потому, что он слил треть объёма формы мне.

— Гадство, — с досадой сказал Костя, — оторвал бы башку командиру, было бы больше толка от нашей вылазки.

— Его просто заменили бы другим, — заметил Бестужев. — Я так понял, траур у них не принят.

Костя понял мысль. Ни траур, ни похороны, ни скорбь. Ничего из этого не принято у гереспри. Умер и через минуты ничего не осталось. Никто не вспомнит, что ты был.

— Жутко, — произнёс Багиров.

— Но экологично, — Дмитрий улыбнулся своей ненастоящей улыбкой, — трупы в космос не выбрасывают, на корабле не сжигают. И время на страдания не тратят.

Костя взглянул на него:

— Ты о чём?

Бестужев навалился на стенку спиной, прижал затылок к металлу. Пересказал всё, что помнил из беседы с Ирсом.

Костя в первый момент тоже не пожалел гереспри.

— Значит, только мужики. Женщин у них нет, — мрачно усмехнулся он. — Ясно, почему такие злые.

Но потом, после минутного молчания, Багиров тяжело вздохнул. Дмитрий понял его мысли. Сам думал о том же.

Жестокость пришельцев по отношению к Земле, оказавшись на одних весах против жестокости, проявленной по отношению к самим гереспри, всё-таки не перевесила. Несмотря на миллиарды обращённых в монстров людей. Хотя, как теперь стало понятно, не потерянных, а одетых в боевую мутацию, легко снимаемую в специальных условиях.

Гереспри же в короткий миг потеряли весь свой мир. Всех, кого любили, всех, на кого возлагали надежды на будущее своей расы. Ирс подобрал правильное слово. Он сказал, что их уничтожили. Не победили, — уничтожили. А значит, сейчас им нечего терять. Смысла жизни больше нет, связи разрушены. У них лишь ненависть и жажда мести.

И Дмитрий знал по себе, насколько разрушителен такой коктейль. Под его действием растворяются в сознании любые ограничения. И можно убивать. С радостью, с ощущением, что делаешь всё правильно. Это ведь ради тех, кого потерял. Ради них можно получать удовольствие, своими руками выдирая позвоночники и органы из тел монстров, и наблюдать, как заживо рвутся люди рядом, не испытывая к ним ничего. Ведь живой расходный материал нужен лишь для того, чтобы ты достиг своей цели — мести. И потому Дмитрий понимал, что Земля, попавшаяся гереспри во вселенной, наверное, воспринялась ими как знак свыше. Восемь миллиардов аборигенов, подходящих под создание армии для вторжения на планету самого ненавистного своего врага. Если у гереспри есть боги, то это точно было их провидением.

— Что нужно сделать, чтобы так наказали? — Багиров, несмотря на горечь во рту от этих мыслей, думал рационально. — Ясно, что гереспри агрессивные мерзавцы. Вели войны. Но детей-то за что?

— Чтобы так наказали, нужно забрать Натиды с Лан-Ирмеи, — ответил Дмитрий.

Он знал точный ответ. Ирс сам сказал ему.

— И разместить их у нас, — покачал головой Багиров, медленно шагая по кабине туда-сюда.

Места для него было немного, но шагов по пять в каждую сторону сделать можно. Надо было кровь погонять, посмотреть, как справляется одно сердце.

— На Земле примерно пять тысяч этих существ, — кивнул Дмитрий. — Мы думали, что у нас вторжение, а на самом деле у нас парк для животных в неволе. Причём сразу для двух видов.

Костя продолжал ходить.

— Что в них важного? — спросил он.

Если причина войны, разразившейся между двумя расами пришельцев, именно в ульях, то напрашивались некоторые выводы.

— Для нас ничего, — покачал головой Бестужев. — Для лан-ирмеев всё критично. Мы знали, что ульи живые. Но расценивали их как биологический оборонительный объект, а не как самостоятельный организм. Возможно, натиды — особо важная часть экосистемы. Например, как вода на Земле. Возможно, без них у Лан-Ирмеев случилась экологическая катастрофа. Тогда жертв на их планете могло быть миллиарды.

Багиров сел напротив Дмитрия:

— И гереспри получили по заслугам.

Взаимная ненависть двух рас пришельцев должна была иметь под собой действительно кровавое основание. Счёт жертв с обеих сторон мог исчисляться в космических масштабах.

— Ульи у нас уже больше полугода, — заметил Костя. — Значит, лан-ирмеи пока не знают где их пропажа. Если они так важны для них, как ты думаешь, то они уже явились бы за ними.

Дмитрий согласно кивнул.

— Гереспри позаботились о том, чтобы найти их было сложно, — сказал он. — Думаю, у кораблей-охотников двойное назначение — не пускать в космос не только нас, но и вообще ничего. Никаких исходящих сигналов с планеты, в том числе от ульев. Земля в изоляции, и для дальнего наблюдения — как пустая планета. В большой вселенной нас трудно отыскать.

Дмитрий замолчал, о чём-то думая. И молчание затянулось. Костя, глядя на него увидел, что Бестужев выкручивает себе пальцы по суставам.

— Дим? — позвал Багиров.

Тот вздрогнул. Не сразу ответил, но через пару секунд произнёс:

— Можем отправить сообщение настоящим хозяевам ульев.

Костя издал хриплый смех:

— И попадём из огня да в полымя. Лан-ирмеи такие же мрази, как гереспри.

— Как любая разумная человекоподобная раса, — уверенно сказал Бестужев. — Ирс прав. Законы, по которым живут разумные расы, одинаковы. Только чуть выросли, пошли громить тех, кто слаб.

— Мы бы не стали, — покачал головой Багиров. — Без причины не стали бы.

— Ещё как стали бы, — Дмитрий потёрся затылком о стенку. — Мы такие же, как гереспри. В точности. Но глупее. Мы у себя на планете воевать прекратили только, когда на нас напал общий враг. А до этого — чуть страна понаглее, так всех поджала под себя.

Бестужев вздохнул:

— Но у нас уровень слабоват. Для космической войны не тянем. Гереспри просто раньше вышли на это поле. Нам бы ещё сотню лет технического развития, и мы бы сами устроили им геноцид, не хуже лан-ирмеев.

Костя не возразил. В общем и целом был согласен. Встал, снова пошёл ходить по кабине:

— Понял я тебя, — произнёс он. — Именно поэтому послать сообщение лан-ирмеям идея опасная. К тому же, они слишком далеко.

Секунду стояла тишина. Суставы выкручиваемых пальцев Бестужева щёлкнули отчётливо громко.

— Можем послать сообщение сейчас, — сказал он.

Багиров остановился.

— Звёздные карты полные, лан-ирмеи обозначены. Сообщение дойдёт за несколько дней, — произнёс Дмитрий.

— И что? — Костя развернулся к нему. — Ирс сказал тебе: до них четыре месяца пути. Значит, им в обратную сторону столько же. Ну, пусть три до Земли. Они не успеют.