Никита Марков - Пургаторий

— Понимаешь, тут дело не только в этом. Меня избила твоя подруга. И с тех пор я много думал о жизни.

— Хочешь сказать, она направила тебя на путь просветления?

— И не только она, знаешь ли, — сказал Говард; возможно, он говорил о Дуанте или ещё ком-то.

— Слушай, Говард, хочу задать тебе вопрос.

— Ну, давай, задавай.

— Я выгляжу как гей?

Говард осмотрел меня с ног до головы, а затем сказал:

— Ты — самый гейский гей из всех геев, что я когда-либо видел.

— Серьёзно? — удивился я.

— Да.

И тут из номера вылетела Бильге, которая уже успела одеться; на ней была белая футболка и серые шорты — у неё действительно было довольно солидное тело, но, в целом, она выглядела как-то даже обычно. И с чего я взял, что у неё телосложение мужское? Наверное, из-за брони и роста.

— Не пизди, сука! Он — нормальный парень! — завопила она.

«Серьёзно? — подумал я. — Сама же меня назвала геем, а теперь сама же и защищает? В чём смысл?». Видимо, ей просто по нраву ссориться с Говардом.

— О, смотрите-ка, снова пришла защищать свою подругу, лесбияночка? Опять разобьёшь мне ебало? — сказал с издёвкой Говард. — Ну, давай — мне насрать.

— А ну забери свои слова назад, а то я тебе сейчас как уебу! — крикнула Бильге.

— Ну, давай, уеби.

— Ну, вот сейчас и уебу.

— Давай! Не тяни!

Бильге подошла к Говарду — тот, сохраняя спокойствие, затянулся сигаретой и пустил ей в лицо дым, после чего засунул сигарету в рот и проглотил; довольно странный способ избавиться от сигареты. Бильге стояла и злилась, но, через какое-то время, успокоилась и, закрыв глаза, начала яро нюхать сигаретный дым.

— М-м-м. Заебись, — сказала она.

Я подошёл к Бильге.

— Любишь заниматься пассивным курением?

— Начинаю понемногу, — ответила она, а затем вновь открыла глаза.

Говард выдал ей кривую улыбку; однако в этой улыбке не читалось ни грамма страха или доброжелательности.

— Вы, ребята, ебанутые, — сказал Говард.

— Ну и что?! — спросила Бильге.

— А то, что вам не стоит общаться с моей сестрой.

— А что ты нам сделаешь, если мы пообщаемся с твоей сестрой?!

— Ничего, но знайте — я не одобряю.

— Ох, как страшно; «не одобряет» он, — саркастически завопила Бильге. — Пиздец, как же так!? Пожалуйста, одобри!

— А вот и не одобрю.

— Нет, серьёзно, — сказала она, резко сменив тон. — Одобри, пожалуйста.

«Она и вправду хочет одобрения от Говарда на общение с его сестрой? Что она опять несёт?».

— Я больше не стану играть с вами в игры, — объявил Говард. — До свидания.

Он ушёл обратно к себе в номер; Бильге подошла ко мне и прошептала:

— Интересно, он спит со своей сестрой в одном номере? Попахивает инцестом.

— Вряд ли, — ответил я. — Она, наверное, в одном номере с Чандрой.

— Та индианка что ли?

— Ну, да, она же общается с Хэйли.

— Что за Хэйли?

Я, молча, посмотрел на Бильге с недоумением.

— Да я ни у кого имена не знаю, — сказала она. — Что ты на меня так смотришь? — Она секунду подумала и нахмурилась. — Хэйли — это и есть сестра Говарда, да?

— Ну, да.

— Бля-я-я. Откуда ты вообще их имена знаешь?

— Ты ведь знаешь; прочитал досье, в отличие от некоторых.

И тут я задумался над тем, что сказал Говард.

— Так, что, я и вправду похож на гея? — тут же спросил я у Бильге.

— Нет, ты похож на девочку, — ответила она. — Сколько можно повторять?

— Но разве это не одно и то же?

— Знаешь, я не шарю, но думаю, что гей бы одевался как гей, а ты выглядишь как девочка, которая косит под парня. Почему тебя это так волнует?

— Ну, не знаю; волнует и всё.

— Много волноваться будешь — реально геем окажешься; ты просто подумай, кого бы трахнул, и всё встанет на свои места.

Я решил последовать её совету и задумался. «Кого бы я трахнул?». Я почесал подбородок, чтобы показать Бильге, что я задумался.

— Будь честен с собой, — сказала она.

«Я должен быть честен с собой». Я посмотрел на неё; думаю, я бы трахнул… Бильге. Да, но стоило ли мне это ей говорить? Пожалуй, я постараюсь не выкладывать все карты на стол раньше времени.

— Я бы трахнул девушку, — ответил я.

— Ну, вот, — сказала она. — Значит, натурал.

«Интересно, она заподозрила, что я говорю о ней? — подумал я. — Хотя, погодите-ка — мы ведь с ней вчера поцеловались». Думаю, это было очевидно. Что ж, по крайней мере, я не слишком навязываюсь. Надеюсь.

— А какую именно бы девушку ты трахнул? — спросила Бильге.

«Вот чёрт! Зачем ей это?».

— Я бы… эм… ну… — промямлил я.

— Я знаю, кого ты хочешь…

«О, боже! Что?! Она это скажет сама?».

— Ты хочешь Хэйли, — продолжила Бильге. — Я права?

«Что?! Хэйли?!». Она серьёзно? Да у меня и в мыслях не было. Я ведь поцеловался с ней вчера — с чего она взяла, что мне может нравиться Хэйли? Мне кажется, что Бильге здесь единственная, кто не честна с собой.

— Почему это? — спросил я.

— Ну, вы же с ней подружились; она твоя ровесница, блондиночка, симпатяжка.

— Но ведь я поцеловался вчера с тобой.

— Это была тренировка; я же знаю, что ты страдаешь не по мне, а по ней.

— Я же вчера тебе сказал, что хочу тебя!

— Ой, да хорош заливать — ты просто пытался меня утешить.

Я почесал затылок. «В чём её проблема? Хотя… может я действительно просто пытался её утешить?». Я уже сам не помнил; как бы я не старался быть с собой честным — я просто физически не могу понять самого себя.

— Но ты же сама говорила, что мы — «влюблённая пара», — напомнил я.

— Да я же шутила. Мне просто грустно было, что мой единственный друг… мой брат, хочет меня покинуть.

— То есть, вот так, значит? Я для тебя всего лишь брат?

— А почему нет? В этом ничего нет плохого.

— Знаешь что?! Да пошла ты! — закричал я. — Ты мне разбиваешь сердце; не буду я с тобой дружить и я тебе не брат!

Она помрачнела; не знаю, почему я так быстро перешёл на такой откровенный разговор. Бильге молчала некоторое время.

— Это ты мне разбиваешь сердце, — сказала она плаксивым голосом; я заметил, что у неё снова потекли слёзы.

«Она ещё и плачет?!».

— Я-то? — отвечаю ей я. — Но ведь я и вправду хотел тебя трахнуть; и хочу до сих пор.

— «Трахнуть, трахнуть», — раздражённо сказала она. — Да все парни бы не отказались трахнуть кого угодно — это не показатель любви.

— Но ведь… — начал я.

— Да пошёл ты нахуй! — злостно закричала она.

Мы опять замолчали; в воздухе висело напряжение. Я попытался дождаться, когда она остынет.

— Бильге, — проговорил я, наконец, — ну прости…

Она продолжала смотреть на меня озлобленно, но затем покачала головой и вздохнула:

— Если ты хочешь, чтобы я тебя простила — больше никогда не смей об этом говорить. Ты понял?

— Хорошо.

Она кивнула; мы опять, молча, постояли некоторое время. Наконец-то она успокоилась, глубоко вздохнула и даже слегка улыбнулась; хоть и болезненно.