Никита Марков - Пургаторий

Некоторое время мы гуляли по городу, спрашивая прохожих о земном посольстве; наконец-то какой-то жираф в синем пиджаке с чемоданом подсказал нам, где оно находится. Мы прошлись пешком. Бильге остановилась перед входом в посольство.

— Что ж, видимо, мы прощаемся? — спросил я.

— Да уж, — сказала Бильге.

Она подошла ко мне и… обняла. Я почувствовал её запах вблизи. Она пахла… довольно приятно; точно не знаю чем, но приятно — возможно, по́том. Не то, что бы я её прям специально нюхал, но дышать-то мне как-то нужно было.

Когда она отпустила меня, я увидел слёзы на её глазах.

— Почему ты плачешь? — поинтересовался я.

— Потому что ты, гад, меня бросаешь! Я уже подумала, что мы — семья, а может даже что-то на вроде влюблённой пары! А ты уходишь от меня!

«Что? Влюблённая пара? Она шутит?».

— Так полетели со мной на Землю! — говорю я. — В чём проблема, солнце моё?

— А почему ты не можешь остаться со мной?

— Мои родители на Земле.

— И тебе на них не плевать?

— Нет. — Я повернулся и зашёл в посольство; Бильге вбежала за мной, а затем схватила меня за руку.

— Что ещё? — спросил я и повернулся к ней; Бильге схватила меня обоими руками и обняла ещё крепче.

Затем она приблизилась к моему лицу и слегка коснулась своими губами моих губ. «Это что, поцелуй?». Тёплый поток воздуха из её ноздрей обволакивал мою верхнюю губу. Как-то странно — она просто слегка касалась губами, будто ожидая, что я сам начну её чмокать.

И почему-то я действительно чмокнул её в губы. Она же знала, что я это могу сделать? Разве нет?

Она начала чмокать меня в ответ. Как же это глупо — ощущение какого-то ребячества; никто из нас не умел целоваться — это точно.

Я её слегка приобнял; и тут, неожиданно, она полностью присосалась к моим губам и… начала пытаться просунуть мне в рот язык, но он не проходил; получалось так, словно она просто лизала мне губы. «Воу, полегче!».

Я слегка приоткрыл рот и разомкнул зубы — её язык тут же проник внутрь моей ротовой полости. «Бля! Да зачем я пропустил это внутрь себя?!». Её язык коснулся моего языка. «Вот чёрт!». Её язык обволакивал мой язык. Это было, конечно, в какой-то степени, приятно, но от неаккуратности действа меня слегка подташнивало. А ещё, изо рта у неё пахло отвратительно; чем-то протухшим. Она вообще чистит зубы?

И тут я осознал, что у меня произошла эрекция; я боялся, что коснусь её тела своим членом и начал немножко отдаляться от неё нижней частью тела, но она, наоборот, подалась вперёд ко мне. Это было невыносимо.

Я подумал: «Ладно, к чёрту — пусть почувствует!», — и тоже подался вперёд. Мы слились воедино. Боюсь представить, как это нелепо должно было выглядеть со стороны, но почему-то я не хотел останавливаться; я опять попытался сконцентрироваться на языках, но…

— Эм-м-м… — сказала Хэйли, которая, оказывается, наблюдала эту отвратительную сцену. — Ладно… у братьев и сестёр бывают разные отношения.

— Ой! — вскрикнула Бильге, оторвавшись от моего рта, а затем вытерла губы. — Ну, мы… мы не кровные родственники.

— Да ладно, я шучу, — сказала Хэйли. — Я и так об этом знала. — Она улыбнулась и ушла; мы с Бильге остались наедине — та вопросительно на меня взглянула.

— Она читала досье о нас, — сообщил я.

Бильге и я вышли обратно на улицу. Некоторое время мы молчали; меня трясло от возбуждения, её — вроде тоже. Не то, что бы это было сексуальное возбуждение, но скорее от непривычки; лично я, очень сильно волновался. Да и на улице было прохладно.

— Что это был за пиздец? — наконец-то спросил я.

— Да уж, — согласилась Бильге. — Но, признай — тебе это, в какой-то степени, понравилось.

— У тебя изо рта воняет. Меня чуть не стошнило.

— Ой, да ладно! Я чувствовала, что у тебя встал.

Я покраснел. Как же это было странно; этот поцелуй — это было мерзко, но, в то же время, я хотел оставаться в этом моменте, пока он продолжался.

— Так, что? Ты останешься? — спросила Бильге. Я сначала не понял, о чём она говорит; моё сознание было в совершенно другом месте. Однако, еле-еле, я вспомнил, о чём мы говорили до этого ужасного поцелуя.

— Что? С тобой? И-и-и… ты хочешь, чтобы я что? Типа, участвовал в твоих оргиях со зверушками или что?

— «Что-что»! — передразнила меня Бильге.

— Что тебе от меня нужно? — спросил я дрожащим голосом. — Объясни.

— Мне… — начала Бильге, а потом вздохнула и замолчала; я подозревал, что ей тоже трудно — всё-таки, это наш первый опыт в этом плане. — Мне нужен ты.

— Тогда, поехали со мной, — сказал я.

У Бильге опять начали течь слёзы; какая же она, всё-таки, оказывается, девочка.

— Ты что? Опять плачешь?

— Я хочу быть с тобой.

— Ну и хорош выпендриваться. Поехали… — сказал я. — Эм… то есть, полетели. Полетим на Землю, я попробую тебя помирить с родителями.

— «Помирить»? — грустно усмехнулась она. — Ты думаешь, что они на меня злятся?

— Ну, а как же? Они же тебя выгнали.

Бильге улыбнулась и вытерла слёзы.

— А вдруг они подумают, что я — педофилка? — спросила она.

— В смысле? — удивился я.

— Ну, ты такой маленький, а я с тобой целовалась; я же тебя, получается, изнасиловала.

— Ха-хах! — рассмеялся я. — Ты — меня? Ох… девочка, ты что смеёшься надо мной? — «Это что я такое сказал только что? Девочка? Что я несу?»

Бильге посмотрела на меня охуевающим взглядом, но затем рассмеялась.

— Серьёзно? Ладно. — Очевидно, её это позабавило.

— Мне вообще-то девятнадцать лет, — напомнил я.

— Ой, тоже мне, большой мальчик нашёлся!

— Да я бы тебя, рано или поздно, сам бы схватил и поцеловал, — сказал я. — Я тебя хочу, Бильге. — Кажется, меня немного понесло.

— О-о-о! — Бильге расширила глаза от удивления. — Нихуя ты раскрываешься передо мной.

— Я серьёзно.

Бильге перестала улыбаться и заглянула мне в глаза.

— Правда? — спросила она.

— Правда, — ответил я.

— Но я же прыщавая жирная уродина.

— Да не такая уж ты и прыщавая, и, уж тем более, не жирная.

— Зачем ты мне льстишь?

— Я говорю честно. Да, ты слегка прыщавая; да, ты довольно высокая и мускулистая; у тебя широкая кость, прямоугольное тело; ты чем-то похожа на мужика. Но что в этом плохого? На мой взгляд, ты всё равно красотка; всё зависит от вкуса.

— Ты издеваешься надо мной или это должны быть комплименты?

— Ну, не совсем, но…

Бильге усмехнулась:

— Тогда я скажу так: у тебя такие миленькие тоненькие ножки и сладенькие губки, такие нежные, голубые глаза, а какая талия: — М-м-м! — так и хочется одеть тебя в платье и продать в сексуальное рабство всяким педофилам.

— Вот, это — уже другой разговор, — сказал я.

«Эм-м-м… Что?». Ладно, думаю, мы оба утрировали: в Бильге, естественно, было и что-то женственное; наверняка, про меня она тоже пошутила. Я надеюсь.